Вебсик. История вторая. Мозаика на полу

Он кивнул и приготовился слушать.

– Предположим, что всей той команде, которая сюда сбежала после банкротства фирмы, удалось стать андроидами и у них есть супермозг. Точнее – две ячейки от глобального супермозга, который некогда хотели было строить и бросили. Для начала этого вполне достаточно. Они делают биомехов, чтобы вырастить или захватить для себя новые тела. Сами понимаете, что сложность их задачи растет и рост объема мощностей супермозга им требуется в геометрической прогрессии, а этого у них нет. Тогда они занимаются перестройкой структуры имеющегося и создают нечто более мощное и гибкое. Влада обнаружила такую структуру в маленьком разведчике. И теперь ясно, почему он тогда поехал именно по направлению к дому.

Ростислав Петрович схватывал идеи и соображал очень быстро.

– Он хотел уничтожить Вебсика?

Я кивнул.

– Или уничтожить, или вытеснить, или заблокировать. Как только разведчик вышел из подчинения Влады, то он, видимо, повторно предпринял такую попытку и Вебсик его изолировал. Башня трясется, как закрытая дверь, в которую ломятся. Почему Мееру мешает Вебсик, ясно вроде. Он использует их супермозг. Это борьба за жизненное пространство.

– И что ты хочешь предпринять?

– Во вселенной Вебсика нет ничего похожего на человеческое. Но мы ему интересны, и он нас не разрушает. Меер – человеческий продукт, он может и разрушить. Нам надо помочь Вебсику. Нечеловеческому по-человечески.

– А как ты объяснишь «шарахи» в Соловье? И их атаку год назад?

– Я чувствую, что это все звенья одной цепи, но пока это во многом интуитивно, – пожал я плечами. – Официальная теория происхождения «шарах» многого не объясняет, но Институту Времени она удобна. Насколько она удобна нам – пока не берусь судить. «Шарахи» появились одиннадцать лет назад, после Церна. Миху тогда было двенадцать лет, а Владе – шесть. А через год после появления шарах пятигодник Мих начинает тут общаться с Вебсиком. Вот и напрашивается вывод, что Вебсик связан с «шарахами»…

Я ожидал, что Ростислав Петрович что-то мне возразит, но он внимательно слушал. И я продолжил свой монолог.

– Мне хорошо бы посмотреть экспертные заключения, что там у них произошло тогда в Церне, что они делали, все-таки… И почему, после этого случая, телепортацию у нас так и не видно? А разговоров про нее было – во! – я сделал красноречивый жест. – То, что мне известно об этом эксперименте, позволяет предположить, что они все-таки добились успеха и получили свой «прямой луч» для телепортации, но не между своими резонансными математически рассчитанными точками на спутниках, а между башнями Меера и Соловьем. И телепортацию провели – из башен Меера в Соловей перенесли две модельки сооружений, которые в натуральную величину стали, в башнях они, возможно, в мелком масштабе были. Вот, – я дотянулся до стола и взял с него свою планшетку, – посмотрите, нашел в архивах модельный каталог начала двадцать первого века – они самые! И вспомнил, где я похожее видел – в Армагеддоне, там макеты основных городов Земли были.

Мою тираду Ростислав проглотил стоически спокойно. И «добил» меня просто классически.

– Это, конечно, прекрасно, – сказал он, – и ты – умница. Продолжай думать. Но вот, по моим данным, Эмма Дэви, которую мы тут все видели, официально никогда не покидала с момента отъезда туда границ Марсианской Автономии… Прими к сведению, но без распространения.

За все время моей болезни маленький разведчик так и не был найден. Это понятно: в поисках должна была обязательно участвовать Влада, а ей было не до них. Разведчик она активировала, земля не гудела – и ладно. Но теперь найти его ничего не мешало, кроме того, было озвучено пожелание Ростислава Петровича «собрать могучую кучку и найти».

«Могучая кучка» собралась из подручного материала – Влада, близнецы и мы с Пусем. Уже несколько часов мы пытались запеленговать местоположение разведчика, но тщетно. Дом исправно сообщал об активации, засвечивал пустой обзорный экран и – молчание. От разведчика никаких ответных сигналов не было. Но, стоило его дезактивировать, как земля тут же начинала гудеть. Наши приборы рисовали крайне противоречивую картину.

– Мы можем установить точно, где находятся эти неуловимые резонаторы? – спросил я близнецов.

– По нашим замерам, – это левая башня Меера, если от нас смотреть, а в Соловье – здание вокзала на станции, – откликнулся Зет.

– Моя твоя не понимай, – тихо бормотал я, пытаясь уловить хоть какую-нибудь зацепку. – Ростислав повелел найти разведчик, братия…

– Это откуда? – поинтересовалась Влада.

– Стилизация от полной тупости, – ответил я. – Единственно, что могу предложить всем – это замять нашу бестолковость прогулкой на море. Слово «прогулка» было Пусем истолковано на свой лад, и меня поскребли лапой.

Я наклонился к нему и взял в руки его умную голову.

– Ты с нами, конечно.

Два круглых карих глаза под белой челкой были согласны идти со мной куда угодно.

Мы направились в гостиную, но картина с морем была «занята». Перед ней стоял с обручем на голове Слава. От Марты я знал, что «доктор» Вебсик прописал ему принимать тут лечебные сеансы, и повернулся было, чтобы не мешать, но Слава обернулся к нам сам. Я надел один из обручей со стола, и в голове зазвучал Славин голос: «Ждал вас. Мне надо помочь вам. Идите сюда».

Мы подошли. Влада поцеловала отца и взяла его за руку. Слава повернулся ко мне лицом. Ему так легче было общаться и передавать мысли. Я это знал. Он достал из кармана своей рубашки кристалл личного дневника и протянул мне.

«Тут. Ты поймешь», – сообщил он. – «Влада тоже».

Этот кристалл с символикой Института Времени и инициалами «В.С.» на пластиковом футляре я уже раньше видел. Год назад он у меня был, потом – у Марты. Видимо, она его и вернула Славе. Я пожал его руку в знак благодарности.

Слава еще явно хотел что-то сообщить, но не знал, как. Он огорченно развел руками, виновато улыбнулся, погладил по плечу дочь и удалился в «свою» половину.

Я проводил его взглядом и спросил ребят:

– Повременим с морем?

Все согласились. Ион принес в гостиную ридер, и мы за большим столом углубились в Славины записи. Он их снова начал вести в своем дневнике.

Утомлять подробностями не буду, резюмирую самую суть. Конечно, всей сложности ситуации Слава по-прежнему не знал. Но он начинал вспоминать себя и делился ощущениями и отрывками воспоминаний. По ним выходило, что стазис в башне замка был тоже нарушен энерговсплеском в Церне и все сильнее начинал к себе притягивать «шарахи», чем Слава и объяснял атаку на Загорный. Про Меера он ничего не знал. И про наши приключения год назад – тоже. Но уверовал в Вебсика, постоянно сообщая в своих записках о его поддержке. Правда, называл он его по-своему – Силой.

– С папой рано что-либо обсуждать, – сказала Влада. – Он есть, жив, и на том спасибо. Мне хоть эти похороны его не снятся.

– А, кажется, в усилении стазиса есть некоторое понимание ситуации с разведчиком, – начал я. – Он может использовать его энергетику, наверное. Дезактивация отключила его от дома, а есть хочется…

Пусь вспрыгнул ко мне на колени, красноречиво оперся передними лапами на стол и облизнулся.

– Слово имеет Пусь с планеты Собакис! – шутливо объявила Влада. Хм, это где-то уже было…

– Погоди, дай я закончу, – остановил я ее, прилаживая обруч на голову пса для беседы с ним. – Правильно, Пуся. Пожрать ему надо. Когда он активирован, то он кормится информацией от Влады и дома, если это такой же «инфоед», как Вебсик. А когда активации нет, то он пытается питаться тем, что его окружает.

– Влада, помнится, говорила об его уникальной и новой структуре, – продолжил я мысль. – А чем она питалась? Не обратила внимание? Я почему спрашиваю: в истории техники такой случай известен. Давным-давно, не помню, кто точно, американцы или китайцы, доставили на Марс ровер, который заряжался от местных ресурсов. Кроме солнца, он мог использовать ветер, разницу температур, химические реакции… Попал этот ровер в расщелину и застрял в ней намертво. Сперва с ним связь с Земли держали, а потом – бросили. Стали считать потерянным, а он сам там боролся за существование как мог. Когда марсианские колонисты через сто с лишним лет его нашли, то он умудрился им отвечать на сигнал активации. Но на это уходила вся его накопленная за долгие годы энергия, и он снова впадал в спячку. Что-то подозрительно похоже…

Пусь настойчиво поскреб меня лапой.

Я надел обруч и услышал его «идеи».

«Следов нет, значит, улетел. А трясется от страха, как кот на заборе», – сообщил мне пес.

Первая идея мне понравилась. Летать разведчик умел, мы это видели. Но страх – это эмоция, разве машина имеет эмоции? И перед кем или чем тут может быть страх?! Но я озвучил Пусины выводы для всех.

– Умница ты наш, – потрепала пса Влада. – Но трясется-то башня. И дрожит земля. От такого малыша вряд ли столько шума.

– Окно было открыто, – вспомнил Зет, – проветривали и забыли. Он мог вылететь…

– У меня идея! – сказала Влада. – В новой структуре разведчика я, правда, до конца не разобралась, но кое-что поняла. Он может действовать автономно, но использовать сторонние вычислительные мощности, если ему своих не хватает.

– Старый прием, – согласился Ион. – У нас четыре варианта тут: супермозг Меера, дом, ресурсы Вебсика и стазис.

– Не, стазис тут ни к чему, – запротестовал я. – Потом, мы не знаем его природу. Вряд ли в нем «вычислительная мощность». Это природное что-то, может, геотектоническое, гравитационное…

Влада укоризненно посмотрела на меня и продолжила свою мысль:

– Чтобы использовать Меера, Вебсика и наш дом разведчику нужны разрешения. Активизация как раз дает такое разрешение. Я даю разрешение использовать мощности мозга в нашем доме. Вебсик – свои мощности…