Оценить:
 Рейтинг: 0

Эволюция человечества. Книга 2. Эволюционный путь человечества. Через войны и кризисы к интеграции

Год написания книги
2017
<< 1 2 3 4 5 >>
На страницу:
2 из 5
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Можно указать на аналогию между явлениями физического уровня и отражением живых существ, поскольку при формировании нового качества в них сказывается особое значение случайных для системы признаков внешнего объекта. Неравновесное метастабильное состояние системы соответствует напряженности, возникающей при «неразрешенной активности» в живой природе, когда прежние механизмы оказываются неспособны восполнить «недостаток» в данных условиях среды. Схожая напряженность и неспецифическая активация мозга возникает и при бесплодном решении задач.

Как уже было сказано, плодотворная интеграция не может состояться в системе абсолютно гомогенных элементов. Взаимодействие, необходимое для взаимосвязи, может осуществиться, если элементы находятся в противоположных состояниях, иначе говоря, в случае гетерогенности гомогенных элементов. Противоположение в такой системе возникнуть не может. Для этого потребуется случайное для системы воздействие внешнего объекта или даже прямое включение инородного тела в образуемый целостный объект. Такое намеренно делается при легировании для получения требуемых качеств металлов или полупроводников. При этом существенным вкладом является не сам внесенный субстрат, а некоторый его признак, обеспечивающий особенность состояния элементов для их взаимосвязи и тем самым определенное качество формирующейся интеграции. Возникшая структура уже без примесного тела может дуплицировать себя во всем объеме кристалла. Именно благотворный признак внешнего следует считать «отраженным» в новом качестве системы.

В истории развития живых организмов также включения требуемых элементов среды в новообразованные интеграции были вполне распространенным явлением. Органоиды формировались благодаря вовлечению не только клеточных элементов, но и свободных ионов и катионов находящихся в среде их существования. Более того, в последующем усложнении организмов присовокуплялась к клеткам и часть прежней среды с теми элементами, которые были нужны для постоянного воспроизведения деятельности клеток. Поэтому внеклеточная среда повторяет ионные параметры морской воды. «Интернализация» инородного вещества присуща многим морфологическим образованиям. При этом вещество вносит то самое «нечто», что формирует новую интеграцию. К тому же наличие внешнего субстрата или его какого-либо признака поддерживает при каждом распаде и восстановлении данной интеграции (клеточных элементов, клеток, органов) условия «отражения» прежнего воздействия. Но что именно, какие параметры воздействующего объекта, оказываются отраженными в интеграции, отметить не так-то просто.

В принципе подобная проблема стоит и при познании. Только в экспериментах точно знаешь сигнальные раздражители, порождающие условный рефлекс. В естественных условиях выделить событие, оказавшее решающий эффект на когнитивный акт, редко когда удается.

Можно указать и на другую немаловажную аналогию. Структурированная благодаря внесистемному воздействию новая интеграция в последующем проявляет собственную активность в соответствующей форме. При этом как-то проявляется и «интернализованное» внешнее свойство. Кристалл оказывает на среду воздействие, специфика которого задана структурой, а значит и особенностью «иного», ставшего «своим». В благоприятных условиях кристалл растет, подстраивая внешние элементы под свою конфигурацию. Подобным образом ведет себя животное, обученное рефлексу. В соответствующей обстановке при данной мотивации она воздействует на окружающие объекты по выработанному образцу. Проявляется закрепленная система с отраженными сигнальными параметрами.

Самым существенным качеством и фазовых переходов, и формирования условных рефлексов, и познания является их принадлежность к актам развития. Новые интеграции во всех подобных явлениях представляют собой новое качество, не сводимое к сумме своих элементов; тем самым они создают целостность нового уровня. В меру вовлечения в свою структуру дотоле «чуждого» внешнего фактора система повышает устойчивость в окружающей среде.

Этот комплекс аналогий позволяет предположить, что отражение внешнего воздействия и для неживой и для живой природы заключено в «интернализации» каких-то его параметров при образовании новой интеграции.

ПРЕОБРАЗОВАНИЯ В ЖИВОМ ОРГАНИЗМЕ, АНАЛОГИЧНЫЕ ФАЗОВЫМ ПЕРЕХОДАМ

Известно немало процессов, происходящих в живом организме, которые хорошо подпадают под тип переходов второго рода. Таковы многие конформационные преобразования, явления изомеризации. В частности, изомеризация зрительного пигмента, ретиналя, от конфигурации 11-цис-ретиналя до транс-ретиналя и обратно. Схожим образом возникает потенциал действия у нейронов. При описании белковых превращений спираль – клубок используют распространенную одномерную модель Изинга, удачно оценивающую переход второго рода. Конечно, если для физических систем можно достаточно строго разделить отмеченные два рода, то для столь сложных систем, каковыми являются белковые и нуклеиновые вещества, не говоря уже о клетках и органах, едва ли корректно отмечать только лишь один вариант переходов. В непрестанно совершаемых в организме преобразованиях задействованы многообразные превращения, в которых можно выявить и тот, и другой род.

Но меня вместо строгих характеристик привлекает один момент: отсутствие метастабильности, мгновенные переходы из одного состояния в другое внутри организма. С подобными переходами не только второго, но и первого рода мы часто встречаемся в природе. К примеру, без задержек происходят превращения вода – лед в обычных земных условиях. Множество примесей в водоемах позволяет воде при низких градусах сразу же затвердеть. Стало для нас привычным, что изменения климата сопровождаются обратимыми круговоротами вода – пар – вода, вода – лед – вода. Как только температура достигает критической отметки, вода замерзает, обычно не впадая в метастабильность.

Незамедлительные превращения и в ту или другую сторону объясняются тем, что биосфера, как более широкая система, в которой существует система водоема, содержит требуемые для этих преобразований средства.

Подобное качество среды оказывается одним из наиболее важных факторов деятельности организма. Когда происходят повторные превращения, данная интеграция, будучи не раз воспроизведенной, вновь восстанавливается уже при наличии благоприятных обстоятельств. Облегченные переходы означают, что произошли помимо прочего сопряженные изменения самой среды. Количественно разросшиеся и умножившиеся новые объекты влияют со своей стороны на окружающую их природу. Увеличивается не только количество возникающих целостных объектов, но и частей их распада, каждая из которых несет в себе влияние структуры целого и оттого способна стать материалом или, еще лучше, матрицей для нового воспроизводства. Примерно так, как частицы разломанного кристалла могут быть самым удобным зародышем для последующей кристаллизации. В сопряженно-развитой среде значительно облегчаются превращения по типу переходов первого рода.

Что же касается новообразований, иначе говоря, того, чего ранее в природе не существовало или не существовало в данной среде, то процесс интеграции не будет столь простым и скорым. Метастабильное состояние высоковероятно, если разнообразие среды и флуктуации состояний в ней соответствуют уровню прежнего рода объектов. Гетерогенность наличных объектов лишь при глубокой метастабильности может удовлетворить новую целостность. Но при таком состоянии системы нужно ожидать, что в нее вовлечется множество оказавшихся активированными элементов, в том числе и таких, которые не обязательны для устойчивого существования и гомеостатического функционирования возникающей интеграции. Последующая история воспроизводства однородных объектов уже на основе матричных компонентов, что особо важно для живых организмов, будет очищать их от балласта ненужных элементов, приближая компонентный состав к требуемому для функционирования минимуму. Этот процесс в высшей степени затрагивает древние элементы и подсистемы организма, на базе которых формировались интеграции более высоких уровней.

В целостном объекте многие вещества, вовлеченные в систему, сохраняют свою надобность для ее подсистем. Поэтому иерархически более высокие уровни содержат компоненты, представляющие внешнюю среду для подсистем, и тем обеспечивают их средствами необходимыми для функционирования. Само по себе функционирование, как и существование любого объекта, проявляется главным образом в многократном частичном распаде и восстановлении целостности (диссимиляция и ассимиляция). Энтропийные процессы ведут к «недостатку» в структурном составе подсистем, негэнтропийные – к повторному обретению единства. Второй процесс оказывается внутри организма более облегченным, чем даже в сопряженно-развитой среде. В этом аспекте из-за отсутствия выраженной метастабильности все преобразования упрочненных подсистем напоминают переходы второго рода.

По существу мы имеем воспроизведение той же истории их восхождения, но уже в очищенном минимизированном ее развертывании по сформировавшемуся образцу. Наличная матрица и приспособленная среда организма предельно ускоряют растянутый в истории процесс.

ОЩУЩЕНИЕ, ВОСПРИЯТИЕ, ПОЗНАНИЕ

Принято располагать формы отражения живых организмов по мере их усложнения в такой последовательности: раздражение, ощущение, восприятие, представление, познание. Не суть важно, что некоторые авторы исключают одни или отдают предпочтение иным формам. Многое зависит от критерия подхода. В частности, раздражение я бы не стал относить к формам отражения, поскольку в этом случае организм лишь проявляет свою структуру с определенной активацией на ранее «интериоризованные» типы внешних раздражений. Новообразований при этом не возникает.

Раздражимость присуща даже организмам на донервном уровне, простейшим (Protozoa) и кишечнополостным (Coelenterata), и животным с диффузной сетью нервных клеток. Формы индивидуально приобретаемых ими реакций чаще всего объясняются так называемой «сенсибилизацией», то есть повышенной активацией, когда следы предшествующего возбуждения усиливают эффект настоящего воздействия, отчего организм реагирует на раздражители, бывшими прежде подпороговыми. Повышение чувствительности может изменить реакцию на индифферентные сигналы, индифферентные сугубо по отношению к действующей биологической модальности. Что касается сенсибилизации, то во многих экспериментах по выработки суммационного рефлекса индифферентный и безусловный раздражители могли предъявляться в самом разном сочетании. Ритмическое нанесение одного только безусловного раздражителя приводило к такой же суммационной активированности, после чего даже первое предъявление индифферентного раздражителя может создать эффект суммационного рефлекса. В этих вариантах сказывается повышенная возбудимость данного организма, но не новоообразованная рефлекторная взаимосвязь.

Эволюция живого мира длилась многие сотни миллионов лет. В течение длительного периода развития интегративные явления заключались в морфологических изменениях, в них же происходила «интернализация» внешнего. Должен был сформироваться достаточно сложный организм, чтобы структурные преобразования начали осуществляться на функциональном уровне много чаще и лабильнее. Такие возможности предоставила нервная система, обладающая необходимой специализацией, когда многие внешние раздражители приводили к локальной активации и могли служить в качестве сигналов для биологических функций. В этом случае становится необходимым последовательное сочетание индифферентного и безусловного раздражителей. На промежуточном этапе, у планарий, ланцетников, миног и т. п. предшествование индифферентного сигнала безусловному раздражению создавало опять-таки сенсибилизацию, но столь длительную, что могла обеспечить реакцию и на отдельно предъявленный сигнал. При иной последовательности сочетаний аналогичный рефлекс не вырабатывался. Если на донервном или диффузно нервном уровне каждый раздражитель оказывал в принципе однотипный сенсибилизирующий эффект, то эволюция подвела к такой структуре, когда индифферентный сигнал способствовал возникновению безусловной активности, проявляя свой именно сигнальный характер. Фактически образовывался условный рефлекс, хотя и непрочный. Возникшая связь не фиксировалась в структуре в качестве нового единства внешнего и внутреннего, но была действенной в течение определенного времени.

Возникновение условного рефлекса в результате формирования новых интеграций оказывается возможной лишь при достаточно развитой ЦНС (центральной нервной системы). Это уровень высших моллюсков, ракообразных, пластинчатожаберных рыб и т. п. У млекопитающих условный рефлекс является основной формой приспособления к среде обитания. При его формировании проявляются все основные стадии переходов первого рода – активация, охватывающая всю систему; метастабильное состояние – состояние неразрешенной биологической потребности; внешнее воздействие, требуемое для образования центра нуклеации, ту же роль играет индифферентный раздражитель, запускающий вариант разрешения активности. Но самое главное – результатом перехода становится новая интеграция ранее невзаимосвязанных элементов на основе внешнего воздействия, которое тем самым «отражается» животным.

Конечно, отражение не является результатом созерцания. Оно включено в деятельность субъекта, воспроизводя свою значимость при активации структуры, адаптированной к среде с соответствующей ценностью отраженного признака. Кристалл, конфигурация которого сформировалась на основе примеси, позже проявляет соответствующее влияние в каждой свой частице, но наиболее активен в граничных слоях, формируя по своему подобию подходящий внешний материал (жидкость того же состава). Животное при непрестанном воспроизводстве своих элементов также редуплицирует морфогенетическую интегральную матрицу (ДНК, РНК), которая формировалась в течение длительного периода зарождения жизни. Но на высших этажах организации оно способно к более динамичному образованию интеграций, а при необходимости столь же динамичному развертыванию их активности. При этом нужно учитывать, что для преобразования систем с элементами высокой сложности требуется особое, также сложное, внешнее воздействие, способное инициировать благотворную взаимосвязь. Сигнальные факторы должны находиться в некотором закономерном отношении к тому «потребному» объекту, который способен разрешить дотоле неразрешаемую активность субъекта. Поэтому во внутренней интеграции они окажутся центром связи с определенным поведенческим комплексом, обеспечивающим разрешение этой потребности. Поскольку «обучение» развертывается под влиянием биологической активности организма, то последующая действенность рефлекса проявится при том же внутреннем состоянии и внешних сигналах, на сей раз инициирующих поведение, увязанное с этими факторами.

Условнорефлекторную реакцию на внешний сигнал называют ощущением, надо полагать, имея в виду несколько обстоятельств. Во-первых, по мере дифференцировки нервной системы биологически менее значимые раздражения от света, звука и т. п. утвердились в собственной сенсорной области, относительно независимой от двигательной системы, в то время как на уровне диффузной нервной системы внешнее воздействие оказывало столь же диффузное реагирование, аналогично безусловной раздражимости. Во-вторых, многообразность сигналов по модальности и типу в процессе дифференцировки специфицировали сферу сенсорики. В-третьих, простейшая реакция на раздражитель, по типу фототаксиса или хемотаксиса, в более развитой форме проявляется как ориентировочная реакция и составляет одну из основных предпосылок условного рефлекса.

Такой же относительно самостоятельный эффект может обрести и двигательная часть рефлекса, что легко выявляется в инструментальных реакциях при удовлетворенной основной мотивации. Можно представить процесс этой эволюции в плане дифференцировки и разделения той слитной активации простейших, когда действует безусловный раздражитель, вызывающий непосредственную реакцию. Позже от основного древа идет выделение относительно самостоятельных сенсорных и двигательных ветвей. Обе они питаются соками активности базовой системы, к тому же перекрещиваются на всех этажах ветвления. Поэтому об их самостоятельности можно говорить, лишь подчеркивая факт относительности. Интеграция каждого уровня вырастает на основе активности элементов предшествующего уровня, вплоть до базовой активации. Но, удаляясь от корней, высшие интеграции способны проявить собственное (относительно) влияние на базе возникших взаимосвязей.

В меру самостоятельности сенсорной системы мы можем выделить отношение к сигнальному раздражителю как «ощущение». Но при этом должны учитывать, что это отношение модулировано активированной подсистемой субъекта, что качество внешнего сигнала определено его объективной взаимосвязью с потребным эффектом, и что только в меру выработанной нашей деятельности с объектом он предстает для нас тем, что мы «ощущаем». У человека современного типа высшие уровни настолько отдалились от непосредственных биологических потребностей, и к тому же его отношение к внешнему миру настолько подчинено социальным представлениям, прошедшим многовековую и многогранную практику, что ощущение конкретных признаков он без сомнения принимает всецело соответствующим тому, что существует в природе. Но как бы не высока была степень объективности ощущаемого цвета, звука и т.п., хотя бы ничтожная доля субъектности будет непременно присутствовать. От этой стороны интеграций никак не избавиться.

Существует мнение, что на основе чувственных данных (ощущения) невозможно образовать восприятие. Напротив, именно на базе восприятия становится возможным выделение чувственных данных и их идентификация. С одной стороны, в такой позиции сказывается «идол эгоцентризма», когда восприятие современного человека становится критерием понимания исходных форм отражения. С другой же стороны, этот подход очень характерен для формалистики. Действительно, если в основе познания мира лежит сканирование бесконечного количества точечных параметров, то организовать восприятие на основе такой базы данных невозможно. Можно привести схожие рассуждения, показывающие безосновательность выделения посылок и участвующих в них признаков объектов и на более высоком уровне, в частности, в умозаключениях по аналогии и индукции. При формальном подходе невозможным становится и познание, и само восприятие. Каким образом может возникнуть выделенный целостный объект среди бесконечного множества иных объектов, каким образом они могут быть различены, как может выделиться (ощущаться) грань между ними, если ощущение возникает как следствие восприятия? Эти вопросы задавать, пожалуй, бессмысленно, поскольку действительный процесс отражения не может быть предметом формальнологического мышления.

В действительности отношение к внешнему миру изначально избирательно, и обусловлено предшествующими формами отражения. Оно определяется потребностями, мотивацией, интересами, целями. Реагирование на звук, свет и т. п. происходит только из-за активированного состояния, а след внешнего воздействия «интериоризуется», если только он способствует восстановлению равновесного устойчивого состояния. Первоначально реагирование возникает на отдельный раздражитель. К примеру, мечехвосты (Limulus polyphenus), живущие с давних времен (350 млн. лет), реагируют на один квант света. Тут уж говорить о восприятии нелепо. Но позже вместе с усложнением структуры животных, в которую входит множество подсистем, образованных на основе отдельных признаков среды, становится возможным формирование интеграций, включающих в качестве отражения внешнего мира комплекс таких признаков. Более точное выделение потребного объекта приводит к отражению по меньшей мере группы свойств, определяющих его как некоторую целостность. Чем больше устойчивых признаков данного объекта будет охвачено в формирующейся системе, тем точнее и эффективнее будет поведение животного.

Поскольку в экспериментах, впрочем, и в реальной жизни, действуют и обстановочные, и сигнальные раздражители, то есть смысл четче представить их роль в образовании условных рефлексов. Обстановочные признаки, вернее те из них, которые восприняты в прошлой практике, становятся фактором усиления определенной мотивации (тонический эффект). Ее активность становится более целенаправленной, чем просто депривация, поскольку задается подсистемой высокого уровня, включающего в себя отражение признаков обстановки. На этом фоне сигнальный раздражитель, его можно сопоставимо обозначить как «фазический», способствует формированию более сложного рефлекса, включающего в себя значимые признаки «сигнального» объекта, разрешающего сложную мотивацию предшествующего уровня.

Содержание представления можно оценить как внутреннюю деятельность на основе ранее возникших отражений. Очень важно иметь в виду, что мыслительные процессы инициируются при заторможенности практических действий из-за их неэффективности. Мотивация сохраняется, так как взаимодействие с объектами среды не привело к удовлетворительному результату. Остаются активированными задействованные мотивацией сенсорные, двигательные, ассоциативные и иные подсистемы. Следовательно, все необходимые процессы внутри системы будут активированы, но без выхода на конечные мышечные акции. Наблюдается при этом и активация миограмм, но тонического характера. Фактически осуществляется весь обычный набор иерархии поведенческих актов, но как бы свернутых внутрь, где внешний мир представлен следами прежних взаимодействий, закрепленных в различных формах отражения. В этом случае опять-таки имеются основные предпосылки формирования новых интеграций. Активированное состояние многих подсистем (элементов), их относительная самостоятельность, неразрешенность мотивации, влияние взаимодействия с отраженными качествами внешнего мира (флуктуации, примесь). Итогом может стать новая взаимосвязь ранее отраженных признаков с определенной формой деятельности на их основе.

Мысль о том, что всякое рассуждение есть в уме воспроизведенное практическое действие или что умственное действие есть «интериоризованное» практическое действие, как результат его перехода во внутренний план, отнюдь не нова. Возможно, нюансом следует считать то, что мыслительная деятельность возникает вследствие бесплодности осуществляемого практического действия. Поэтому во внутреннем плане сказывается неспецифическая активация подсистем иерархически более низкого уровня, чем уровень системы, инициирующей практическое действие. Но бесспорно верно, что мыслительный процесс – это также деятельность с отраженными признаками объектов. Поэтому познание, как возникшая новая интеграция ранее невзаимосвязанных в восприятии качеств внешнего мира, может реализоваться и в сугубо внутренних преобразованиях. При этом в меру того, что субъект проявляет себя именно в деятельности с объектами, познанное есть также форма действий с ними.

Современное познание настолько отдалилось от первичных форм отражения, где явно сказывалось значение акций по разрешению биологических потребностей, что создается впечатление, будто оно протекает самостоятельно, вне зависимости от практических действий. В особенности, когда последние представляются как конечная исполнительная часть деятельности. Поэтому влияние познания на деятельность порой воспринимается так, как если бы то не было единством, а лишь влиянием независимой одной функции на другую. Скрадывается тот факт, что действие развертывается на основе ранее осуществленного познания, а последнее само есть следствие неудовлетворительной деятельной стороны прежних интеграций. Что результат познания, знание, является эффективной формой взаимодействия с внешним миром, даже если возникло в процессе мыслительных действий с их отражениями.

ОБЪЕКТНОЕ И СУБЪЕКТНОЕ

Часто в качестве примера отрешенности познания от практической деятельности выдвигают понятие мнимого числа. Таковое не имеет аналога в действительности, чтобы проделать какие-либо практические действия с ним. Это впрочем, относится и к множеству других математических понятий, возможно и не столь отдаленных от реальности. К примеру, число также есть абстракция, но оно отражает количественную сторону совокупности объектов, поэтому кажется вполне подходящим для действий с ним. Однако бесспорен тот факт, что существуют, положим, два объекта, но не бывает самого по себе «два». В то же время в мыслительной сфере с «два» действуем, как с некоторым объектом.

Даже рассуждая о переходе жидкость – кристалл мы имеем в виду не только метастабильное, сильно неравновесное, следовательно, активное состояние молекул жидкости, но и тот факт, что только специфичное по ряду признаков воздействие способно обеспечить образование кристалла. Иначе говоря, должно существовать соответствие (вернее, единство) объекта (внешнее воздействие) и субъекта (с несбалансированной потенциальной энергией молекул). В интеграции проявляется их взаимообусловленность. Еще более явно это соотношение действует на высших этажах отражения. Активность субъекта выражается в его деятельности по отношению к объекту, а отражаться (входить в интеграцию) будет то качество, которое удовлетворит цель действий. В результате не только увеличивается «интериоризованное» внешнее, но и тем самым субъект расширяет форму проявления своей активности, форму деятельности.

В процессе развития эти две стороны субъекта, деятельность, обращенная на объект, как результат прошлых интеграций, и отражение, как результат новых интеграций, обретают относительно самостоятельные все более сложные формы. При этом проявление активности субъекта уже изначально носит избирательный, в том абстрагированный, характер. Из всего многообразия воздействий он выделяет (реагирует) только на те признаки, которые фиксированы в нем в связи с достижением желаемого результата.

Субъектность проявляется более всего в генерализации выработанной формы деятельности. Собственная активность характеризуется параметрами, обусловленными сугубо самой целостной системой. Поэтому она однотипно (согласно качеству субъекта) распространяется на все окружение. При неспецифической активации под сформированные паттерны действий подпадает широкий круг объектов, что может оказаться полезным для случайного выявления объективных связей.

Также существенным вкладом в процесс отражения является дифференцировка внешних воздействий. Конечный эффект обусловлен обеими сторонами взаимодействия. Субъектность выделения внешних признаков определяется благоприятствованием субъективной цели, объектность обусловлена неслучайным отношением этих признаков к осуществлению желаемой цели. Отвлечение от многих, даже устойчивых, признаков, присущих объекту, хорошо заметно в опытах с дифференцировкой условного раздражителя. При выработке рефлекса на звуковой тон, животное первоначально реагирует на весь диапазон тональностей, порой и на раздражители других модальностей. Это – генерализованная форма отражения. После сочетаний с подкреплением одного звукового тона и неподкреплением другого, дифференцировка формирует рефлекс только на нужный тон.

Дифференцирование на всем протяжении жизни сопровождает процесс закрепления рефлекса. Оно проявляется при всех повторных сочетаниях. У живых существ, возникающая единичная интеграция должна закрепиться, чтобы стать частью целостной структуры организма. Длительная история воспроизводства и очищения организма от ненужных привнесений, делает повторные сочетания желательной, а чаще и необходимой формой закрепления полезных качеств. Повторения, как и накопления однотипных изменений, сопровождаются выделением наиболее устойчивых признаков, что в совокупности утверждает неслучайность новой взаимосвязи.

На высшей стадии развития отражения, при познании, в качестве субъективного привнесения можно выделить обобщение (генерализация) и абстрагирование (дифференцировка). Обобщение, как форма познания, в качестве своих ступеней имеет аналогию (особенное) и индукцию (общее). Эти умозаключения обязаны и обобщению и абстрагированию.

Абстрагирование возможно не только по отношению к признакам данного качества, когда реакция на многие из них затормаживается для выделения наиболее значимых, но и по отношению к количеству однотипных объектов. В экспериментах по выработки рефлекса на количество, довольно успешных для многих видов животных, в том числе и птиц, по-видимому, сказываются оба явления, и генерализация и абстрагирование. Так что выделение «два» как своеобразного сигнала, объекта, вполне объяснимо даже с позиций принципов низших форм отражения.

Фактически и выработка условного рефлекса и познание протекают по существу однотипным образом, по основным стадиям, совпадающим со стадиями развития. Повторность и закрепление можно обнаружить и в уже устоявшихся качествах неживых объектов, поскольку случайные формирования нестабильны, и со временем исчезают.

Разнообразные по величине, модальности, комбинациям внешние воздействия участвуют во многих рефлекторных связях, так что та же самая форма поведения может быть инициирована различными сигналами, как и напротив, те же самые сигнальные раздражители могут запускать в зависимости от обстановки и/или мотивации разное поведение. Однотипные отражения формируются в относительно самостоятельных сенсорных системах, как и паттерны действий в соответствующих двигательных системах. В деятельности их взаимосвязь обеспечивается дополнительными системами общего назначения, осуществляющими мотивационные влияния на активацию, направленность и коррекцию действий. В ЦНС взаимосвязь находит место в неспецифических ядрах, в сенсомоторных и ассоциативных областях коры мозга.

На логическом уровне сформированные благодаря обобщению и абстрагированию отраженные признаки, могут стать самостоятельными объектами мыслительной деятельности. Такое отношение возникает, как уже говорилось, при проблемах, неразрешаемых прежними действиями. Поскольку каждый подобный объект сочетает в себе ввиду его отражательной основы и субъектное и объектное, то действие с ним соответствует действию со следами внешних воздействий в меру отраженного «иного». Результатом может стать еще более обобщенный, абстрактный объект с более широкой причастностью к явлениям природы, но и более тощим содержанием отраженных признаков.

Следует иметь в виду и связь, симбиоз, с внешними объектами, их использование для достижения цели. Первичные формы вполне определенно проявляются у животных при выработке инструментальных рефлексов. У приматов пользование предметами является привычным действием. Неандертальцы и кроманьонцы вводили дополнительную операцию по предварительной обработке камней. Последующее развитие сделало орудие деятельности предметом самостоятельного интереса. Познанные явления использовались для создания посреднических во взаимодействии с природой инструментов, структурируя их в соответствии с качествами объектов и целями деятельности. В человеческом сообществе материализация результатов мыслительных действий индивидов, их обобщение и представление в качестве апробированного метода для всех людей создало иллюзию причастности некоторых достижений к сугубо субъективному творчеству. Более всего подобное отвлечение от реальности приписывается математике, где часто используются вспомогательные абстракции.

Математика, несомненно, стала самым эффективным инструментарием количественного анализа. Действия с количествами привели к форме прибавления, которое легко находило подтверждение в аналогичных действиях с идентичными объектами. Следом формировалось обратное действие, отнимание. Его генерализация привела к не натуральным, действительным числам. Приобрели определенный смысл отрицательные числа. Они соответствовали как бы недостатку, долгу. Суммация одинаковых чисел удобно заменялась действием умножения. Многократное умножение – возведением в степень. Генерализация обратного действия, извлечения корня, привела к мнимым числам.

Для эффективности своих действий человек создает инструментарий, физический (технический) и мыслительный (познавательные методики, математика). В них сказываются и ранее отраженные качества внешних объектов, но и обобщенная специфика потребных, желаемых признаков (в древности – это острота наконечников, удобная форма рукоятки и пр.). В меру обобщения (субъективности) они предстают как собственно человеческое создание, но в меру воспроизводства познанных качеств внешнего мира несут в себе и объективность. Степень субъективности может быть очень велика, как это проявлено в мнимых числах. Поскольку инструментарий используется, то он поддерживается, пока эффективен и полезен. Практика определяет ценность или никчемность нашего творения. Тысячелетия практической деятельности человека утвердили высокую объективность многих его знаний и инструментария, так что использование их в сугубо мыслительных действиях позволяет делать обоснованные новые выводы о природе.

Многие зародившиеся интеграции, в том числе и вещественные, будучи неплодотворными и непригодными в действительности, исчезли. Та же участь постигала и многие искусственные образования, если они были бесполезны в деятельности людей. Но вот вспомогательные абстракции, в том числе мнимые числа как математический инструментарий, в различных вариациях, в частности, в виде степени неперова числа (е), либо в тригонометрической форме, оказались удобными для решения многих задач, – что и утвердило их действенность, а в такой форме и существование.

ПОЗНАННОЕ И ИЗВЕСТНОЕ. ПОВЫШЕНИЕ ОБЪЕКТИВНОСТИ ОТРАЖЕНИЯ

Я пользуюсь различением этих понятий, как их представил Гегель, чтобы разобраться в различии между естественным процессом самого познания и постижением познанного. Интимный процесс познания присущ индивиду, но передача известного, ранее постигнутого, знания, совершается в обществе. Несомненно, современное познание невозможно без общественного знания, причем и по своему основанию, и по цели. В этой области возникают сложные проблемы в понимании не только передачи информации, но и восприятия ее. Поэтому есть смысл хотя бы в общих чертах понять различие между познанием и процессом обретения готового знания, процессом, который, по-видимому, носит несколько иной характер.

Прежде всего следует учесть, что индивид может передать познанное путем его материализации в физических объектах. Материализацию он может осуществить только во взаимодействии с объектами среды. А любая форма взаимодействия исходит из фундаментальных видов взаимодействия. Следовательно, элементарные акты должны быть распределены в пространстве и во времени в соответствие с элементами разложенной интегративной активности системы. Специализированные, в меру их приспособленности к природной среде, двигательные звенья живого организма осуществляют последовательность действий, организация которых согласуется со структурой отражения. К примеру, обучение на уровне высокоразвитых животных заключается в осуществлении поведения, которое ранее было выработано у взрослой особи. У обучаемых должен быть тот же мотив, положим, пищедобывание, который удовлетворяем при повторении схожих действий. Подражание эффективной деятельности значительно ускоряет процесс выработки нужного рефлекса, поскольку отстраняется от множества бесполезных акций, сопровождающих естественный процесс отражения. Но при этом активация затрагивает более узкую область подсистемных структур и их неспецифических проявлений. В идеале могли быть задействованы лишь те подсистемы, которые вовлеклись бы в формирование интеграции, аналогичной той, что задействована у обучающего. В реальности процесс обучения у животных схож с обычной выработкой рефлекса; при этом имеют место и непродуктивные акции, хотя и не столь частые. Такая форма развития протекает быстрее, но охватывает меньшее число активированных подсистем и протекает, как правило, при более слабо выраженной мотивации.

Первобытный человек, как правило, был неспособен строго противопоставить мысленную деятельность реальным действиям с объектами природы. Вследствие этого материализованные образцы: имя, рисунок, тотем, – порой обладали равной ценностью с их действительным прототипом или носителем. У современного человека, когда структура отражения отдалена от биологической базы, отличие процесса познания от обучения познанному более определенно. Точно также и материализация осуществляется своеобразными действиями, отличными от непосредственных действий с отраженным объектом. Письменность, произведения искусства, техника и т. п. – есть проявления деятельности по овеществлению сформированных идей, в которых может значительное место занимать субъектность отражения. Тем не менее они должны быть объективированы, чтобы предстать перед другими людьми в качестве объекта познания. Поэтому форма деятельности также принимает характер, хотя и зависимый от среды, с которой взаимодействует субъект, но и причастный к выработанному им процессу воспроизведения познанной структуры.
<< 1 2 3 4 5 >>
На страницу:
2 из 5

Другие электронные книги автора Юрий Христофорович Григорян