Краповые погоны

-А сколько вам лет?

-Мне восемнадцать, а Пете и того меньше.

-О-о. Зелёные совсем. Ну ладно, посмотрим на вас.

Дверь нам открыли. Дежурство осуществлялось двумя связистками. Одна была лет двадцати двух, другая – лет двадцати семи.

-А, вот вы какие,– сказали они,– и  в правду молодые.

Они начали с нами болтать от нечего делать. Та, что постарше оказалась женой мастера с ЛЗУ, которого я хорошо знал. А вторая оказалась подругой Корякина, того самого, который был сержантом в учебке, где я был курсантом. Теперь он был уже сверхсрочником. Мы с ним были земляками, но отношения у меня с ним всегда были напряжёнными ещё с сержантской школы. Он был очень гордый и заносчивый, тем более, что старше по призыву на год.

В разговоре я не забыл отметить, что Корякина хорошо знаю, что он мой земляк и так далее. Долго мы там не задержались и, поняв, что делать нам в такой компании нечего, убрались восвояси в свою родную воинскую часть. Никто не заметил, что нас не было минут сорок, и мы улеглись спать.

Ближе к утру я проснулся от того, что меня кто-то будит.

-Вставай,– говорил кто-то мне и тряс за плечо. Я открыл глаза и увидел Корякина. От него несло спиртным:

-Вставай. Пошли со мной.

-Чего тебе надо?

-Вставай, чего непонятного?

Я встал с кровати, надел тапочки и подошёл к своему старому знакомому. Он стоял возле висевших на вешалке шинелей. Не успел подойти, как он ударил меня кулаком в лицо. Как-то автоматически я сразу ответил ему тем же. К этому времени я уже был далеко не курсантом и такое отношение к себе позволить не мог.

-Ах ты,– опешил от какой-то для него неожиданности «сверчок»,– меня ещё ни один не ударил из тех, кто моложе меня призывом. Пошли вниз.

-Куда я пойду? В трусах и в майке?

-Пошли, я сказал.

-Ну, пошли, пошли.

Он был в форме сверхсрочника, в шинели и в сапогах. Одеваться мне было некогда, и я пошёл за ним в «шлёпках», трусах и в майке. «Вот припёрся придурок,– думал я про себя,– эта уже рассказала, что мы приходили, хороша. Мы и были-то там минут двадцать. А этот гусь уже примчался». Выяснять с ним отношения у меня не было никакого желания, хотелось спать. Мы подошли к умывальнику, который находился у самой входной двери. Я стоял в коридоре, а Корякин встал в проёме двери в умывальник и находился сантиметров на десять выше меня. Как только он оказался напротив, то сразу ударил ногой, пытаясь попасть мне в грудь. Удар прошёл вскользь и, изловчившись, я схватил его за ногу, сначала за колено, потом быстро перехватил ближе к пятке и поднял ногу. Он стал неуклюже прыгать на одной ноге, вторую я уверенно держал.

-Отпусти ногу!– зашипел он.

-Чего тебе надо? Иди отсюда!

-Отпусти ногу!

-Давай поговорим спокойно. Разберись сначала.

-Мне не о чем с тобой разговаривать.

-Тогда чего припёрся,  морду мне набить?  Не получится.

Я отпустил его ногу. Он понял, что просто так со мной ему не справиться. После того как постоял на одной ноге, он выглядел уставшим, глубоко дышал, да к тому же был выпивши. Он с силой положил ладонь на моё плечо:

-В общем так, земляк. Ты знаешь, к кому ты ходил? Я таких земляков, знаешь, где видел?

-Да я с ней просто поговорил минут десять и всего-то.

-В общем, ты меня понял, да?

-Да понял, конечно. Это твоя девушка.

-Если я узнаю, что ты туда ходишь, я, знаешь, что с тобой сделаю?

-Что ты сделаешь?.. Не собираюсь я туда ходить, сказал же,– он уже начал мне надоедать. Тем более, что разборка не стоила выеденного яйца.

-Да я только скажу, тебя здесь же, в твоей роте уделают.

-Да что ты?

Это меня даже рассмешило. Уж где, где, а в роте-то я уже давно был одним из наиболее авторитетных сержантов. А сверхсрочников у нас не любили.

Я развернулся  и пошёл по коридору в направлении тёплого кубрика на втором этаже. Корякин же стоял и смотрел мне в след. Когда я прошёл уже весь коридор и хотел повернуть на лестницу, он вдруг спросил:

-Ты, кажется, что-то сказал?

-Ага, я сказал: «Пока».

«Вот самоволочка получилась,– думал я,– ну, Корякин,  рожа самодовольная».

На следующий день мы, как обычно, собрались в курилке вечером.

-Ну как вы вчера сносились на коммутатор?– спросил Резунков.

-Да ничего, – ответил Хаджиев,– так, познакомились.

-Да, ничего,– ответил я,– смотрите,– я расстегнул пуговицы на гимнастёрке и показал большую царапину на груди, оставленную корякинским сапогом, – у меня ночью с Корякиным разборка была.

-Ух, ты!..

Я рассказал им про ночной визит земляка.

-А что ты нам не сказал? Эти сверчки вообще уже обнаглели что ли?

-Да ладно, я сам с ним поговорил. Нормально. Друг друга поняли.

Прослужив полтора года, я стал ездить начальником караула на ЛЗУ за двадцать километров от батальона. К тому времени я стал уже заместителем командира взвода. Не служба, а мёд. У нас в роте служил прапорщик Еламов, бывший пограничник. Его отчим тоже был бывший … зэк и работал шофёром на автозаке. Еламов вместе с отчимом часто приезжал на ЛЗУ на съём как проверяющий от офицеров роты. Но по жизни был прапорщиком, да ещё и не очень порядочным. В один из таких дней он приехал ко мне на съём. На ЛЗУ выделялись два автозака.

Когда его отчим вышел из машины, я заметил, что он нетвёрдо стоит на ногах.

-Старшина, он же пьяный,-сказал я.

-Да ладно, не обращай внимание, он чуть-чуть только выпил.