Хроника 80-х. Моя молодость в Мурманской мореходке

Во втором семестре ребята втянулись в режим. И все стало привычным и обыденным.

Время слегка прибавило свой бег. Экзамены после первого курса прошли без эксцессов, за исключением математики.

Кто-то предложил в аудитории, где будет экзамен, прямо по побелке на стенах и потолке написать ответы белым мелом. В глаза это не кидается, а видно прекрасно. Целую ночь доблестные курсанты со стремянок, стульев и столов переносили знания из конспектов на стены. Когда закончили, ужаснулись, слишком все было заметно. Пригласили двух посторонних из дежурного отделения, и пообещав им, что если найдут шпаргалки в этом помещении, получат по пачке «Пальмира» (сигарет). К радости художников сигареты остались у них.

На экзамене первые два захода по восемь человек сдали довольно хорошо, чем удивили преподавателя Чаева. Правда, его удивило, что все экзаменующиеся постоянно крутят головами. Проследив за их взглядами, тут же с ужасом обнаружил местные «Петрографы». Экзамен срочно перенесли в другую аудиторию. Слава Богу, что не заставили пересдавать уже сдавших. 14 человек из двух групп, включая Локотова, не сдали экзамен. До конца сессии оставалось 4 дня. За это время нужно было уложиться сдать. Знаний не было, было только наглое упорство. Толпа ходила за Чаевым по два, а то и по три раза на дню, докладывала, что они готовы. Математик, отбросив билеты, заводил всех в ближайшую аудиторию и задавал с каждым разом все более упрощенные задания. Через три дня последние 6 человек с грустью ждали своей участи. Появился учитель, держа в руках только 6 зачеток.

– Ну, что оболтусы, хоть чего- нибудь подготовили?

– Конечно. Неуверенно прозвучал хор.

– Тогда держите свои зачетки. У всех тройки.

Реакция последовала как в победе над сборной Канады по хоккею. На дикий вопль даже стали выглядывать из ближайших дверей. А Чаев стоял и улыбался как-то по-доброму. В сессию уложились, стипендия была спасена!!!!

Экзамены сданы, вторая лычка на рукав пришита! Впереди месяц практики на судоремонтном заводе и месячный отпуск. Настроение портило 7 нарядов в не очереди в счет отпуска. Даже если Гоше заступать через сутки 14 дней отпуска коту под хвост.

Командир роты Валерий Павлович тоже слинял в очередной отпуск, и без всяких, блин, нарядов.

Вместо него был назначен командиром лейтенант Сливин. Личность не совсем приятная.

Общага-казарма на Егорова 5 встала на ремонт и курсантов перевели в здание на против.

Прибывшую на СРЗ молодежь разбили на две группы. Одну закрепили за слесарями, другую за токарями. Через 15 дней обещали поменять местами. Забегая вперед, хочу сказать, что слава Богу, такого не случилось. Локотов попал к токарю.

Практикантов слесарей распределили по бригадам, которые болтались по судам. Удел учеников – таскать инструменты и работать на подхвате. Вторую половину ребят раздали токарям по одному в руки.

Познакомились: Я Гоша, а я Николай.

– Что делать. Спросил Гоша

– Стой, смотри.

Прошло 10 минут.

– Мне, что так и стоять?

– Можешь сесть.

– Пойду лучше покурю.

– Иди.

В курилке собрались все юные токаря. Сидели курили, трепались до обеда. Периодически курсанты по одному или два человека исчезали на минут на 15, навестить своих наставников и приходили обратно. За весь первый день Локотов что и сделал, что сходил два раза за газировкой с графином для своего шефа. После жесткой дисциплины, время практически было одуряющей вольницей, только заступающие в наряд ходили на развод и контролировались офицерами. Остальные обнаглели. Многие мурманчане даже ночевали дома.

Завтракали и обедали в столовой на СРЗ (судоремонтном заводе). Кормили хорошо, процентов 60 туда вообще не ходило, а остальные за них объедались.

После дня получки, рабочий день Николая в течении 4 суток, начинался с графина газировки. А первые сутки он пришел вообще никакой.

– Гоша, включи станок и пускай молотит. Я вон там за стеллажами, в случае чего буди.

Токарный цех был довольно большой и поэтому потерю «бойца» до обеда никто не заметил. После обеда привезли тележку с какими-то толстыми шайбами.

– Где токарь?

– Ушел в туалет.

– Ну, ладно, он знает, что делать.

Пришлось будить Николая.

– Тут ничего сложного. Снимаешь фаску, переворачиваешь и с другой стороны тоже самое. Глубже или мельче значения не имеет. В случай чего я там же.

Гоша ощутил себя настоящим токарем. Работа была сделана. Прошла неделя, работать было тяжело потому что денег на курево не хватало, курилка стала рабочим местом для курсантов.

В пятницу вечером:

– Николай, можно я до среды не появлюсь, а если спросят, ты скажи, что я был, а я тебе пузырек поставлю.

– Линяй, можешь и без пузырька. Ну, если приволокешь, не откажусь.

Договорившись со старшиной Таращенко Серегой, чтобы его не ставили в наряд, Локотов уехал из Мурманска в родной город.

Отдыхать дома гораздо лучше, чем даже ничего не делать на СРЗ.

К обеду в среду, с бутылкой за ремнем под фланкой, Гоша появился в токарном цехе, правда он слегка задержался, буквально на недельку. 12 дней пролетели, как мгновение.

Отдав обещанное Николаю, навестил курилку, но там из курсантов никого не было. Обойдя цех он тоже никого не обнаружил.

В душе поселилась паника. Кто-то, как-то говорил, что возможно курсантов переведут с судоверфи на ремонт общежития.

Кстати судоверфью СРЗ называли по старинке, там уже давно ничего не строили, а занимались только ремонтом судов.

Гоша вернулся к своему станку.

– Коль, а где все наши?

– Черт его знает, я уже давно никого не видел.

С расстройства Локотов навестил столовую, где с огромным облегчением обнаружил двоих сослуживцев.

– Вы куда все пропали?

– Локот, ты бы хоть поздоровался.

– Здрасьте.

– Мы сейчас поедим и на на шлюпки, загораем в цех не заходим, чтобы не мешаться.