Преодоление

Я тоже не оставался в долгу, в меру своего повышающегося настроения пытаясь отвечать колкостями или шутками. И вот так балагуря, мы опустились на третий этаж, где для обитателей башни и оборудовали столовую, совмещённую с главным продуктовым складом. Естественно, что первый этаж традиционно был оставлен под гостиную, и там тоже стояли столы. Но там мы собирались пировать в случае прибытия каких-либо гостей, коих мы вообще не ждали. Именно поэтому и было принято решение обедать личному составу в более удобном и просторном помещении третьего этажа.

Ну и приятно было, что при моём появлении там уже сидели все остальные, кроме стоящего на дежурстве Влада Серого, приветственно и радостно заорали, перебивая друг друга. Увидев меня ходящего, да ещё и самого спустившегося в столовую, теперь уже никто не сомневался в моём выздоровлении. А значит, и в собственном благополучии в ближайшем будущем.

Глава четвёртая

Квартирант или хозяин?

Дальнейшие пять дней моего постепенного выздоровления и восстановления сил прошли для меня несколько скучно, уныло и однообразно. Всё-таки уставал я быстро, коленки подрагивали, и, несмотря на более чем усиленное питание, мышечная масса на моём теле нарастала очень медленно.

Единственное, что мне давалось легче всего, так это бесцельное разглядывание трофейного медальона со значками, неспешное осмысление сути этого предмета и попытки додуматься, как этой штуковиной пользоваться. Если, конечно, она не есть след банального человеческого подражания. Как, например, в том же мире Трёх Щитов некоторые всё-таки могли рассмотреть значки на стенах Священного Кургана, и они сразу же вставляли рассмотренные знаки в свои фамильные гербы. Так и в данном случае могли быть люди, наладившие ширпотребовское производство таких вот безделушек, которые ничего кроме как эстетического удовольствия владельцу не доставляли.

Вот и я пялился на обе стороны медальона и… впадал в нирвану прострации. Да всё без толку.

Но три действа, которыми я мог оказаться полезным всей команде, всё-таки совершались. Например, я разродился некоторыми советами Фране в готовке новых блюд и мясных кулинарных изделий (чем поразил её и всех остальных невероятно), и теперь у нас в меню каждый раз было что-то новое, идущее на «ура-а-а-а!» Также я старался в моменты бессонницы озадачиваться дежурствами непосредственно у окна собственной спальни. Оттуда у меня открывался отличный вид на начало ущелья, которое выходило в Синее Поле той самой огромной каверны, где по пространствам оной мы в первый день гоняли бандитов. Для нас опасность от тварей и прочих нежданных визитёров могла исходить только оттуда, поэтому моего наблюдения хватало в полной мере.

А так как я в первые дни толком даже свистеть не мог, то мне соорудили удобный и звонкий тревожный колокол из куска подвешенной железяки, звенящей не хуже пожарной рельсы. И этого хватало, тем более что монстры нас проведывали нечасто после первых дней заселения. Вроде бы и нетяжкий труд, в котором меня чаще всех сменял ещё достаточно слабый после ранения Сурт Пнявый, но, тем не менее, очень существенный в момент, когда каждая пара рабочих рук была в страшном дефиците.

Ну и я наконец нашёл в себе силы заняться созданием метателя. Он бы нам весьма и весьма пригодился во время намечаемого рывка к городу Иярта. А когда Ольшин с Ратибором поняли суть этого невероятно эффективного оружия, то мы стали одновременно делать сразу четыре метателя, благо, что пружинной стали у меня хватало и на несколько большее количество этого крайне передового, можно сказать запретного, на Дне оружия. И для этого окончательно было переоборудовано в лабораторию-мастерскую все пространство четвёртого этажа. Там было вполне удобно для этого и просторно. Медленно, но проблема повышения нашей боеспособности решалась.

А почему медленно и почему рук рабочих не хватало, оно и понятно.

Потому что ещё во время моего первого завтрака мы решили более грамотно прикрыться от намечающегося нашествия хищников, которое могло бы не столько помешать лично нам, как невероятно сильно повредить наши сельскохозяйственные угодья. Ольшин Мастер буквально на пену изошёл, доказывая нам всем, что шикарные угодья мы обязаны сберечь любой ценой. Пусть даже мы через пять дней все станем Светозарными и вознесёмся в верхний мир, но даже при таких раскладах хороший и полноценный запас на местных плантациях не повредит. Ну и так как древних, полуразвалившихся стен в самой узкой части ущелья хватало, то следовало только дружными усилиями восстановить старое да местами пристроить новое. И тогда уже ни к самой башне монстры не прорвутся, ни наши корешки (пусть и не нами взращённые!) не проредят.

Здравое мнение, которое мы вынуждены были признать верным и принять к исполнению. Ну а тот десяток-полтора молодняка, который выпасался у нас, в тылах, не слишком-то и рвался в Поля, так что его можно было истреблять постепенно, пуская на свежее мясо и сдабривая блюда из всё тех же клубней и корней. Каши-то следовало экономить, новые пайки получать было негде.

Вот все обитатели башни Пирамидка, кроме меня да посильно работающего, подраненного Сурта, и пахали на возведении стен чуть ли не круглые сутки. И получалось это у них под руководством и при непосредственном участии самого ветерана великолепно. Как раз тогда и я понял, каким образом на Дне делают и на чём конкретно замешивают довольно прочный, чуть ли не до крепости цементного, раствор. Для этого использовали сразу три имеющихся в грунтах компонента: известь, глину и песок. Что уже само по себе позволяло бы строить какие угодно по величине здания. Но для повышенной прочности в раствор добавляли и густую, патокообразную массу, которую вываривали из иных, несъедобных клубней вперемешку со щепой мухоморного дерева. Вначале меня это сильно напрягало, боялся, что все в башне отравятся галлюциногенным паром, но Ольшин своё дело знал чётко. Опасное при сгорании, мухоморное дерево при варке превращалось в вязкий пластилин, разбавлялось до нужной консистенции соком клубней, а после остывания через несколько часов вкупе с иными компонентами немногим недотягивало до прочности цемента.

Женщины кололи щепу, копали клубни да корешки, варили и носили патоку и даже порой успевали замешивать растворы. Ну а мужчины ворочали булыжники, рубили мешающие корни-деревья, поднимали на ребро и закрепляли намертво неровные природные плиты. И таки успели перегородить ущелье от диких, не званных нами визитёров. Потому что к концу пятого дня я рассмотрел со стороны Поля внушительное, под сорок особей стадо скатрегов, которое вполне целенаправленно двигалось в нашу сторону. К тому моменту я уже и голос восстановил, так что смог раздельно прокричать, откуда, в каком количестве и какая опасность движется в нашу сторону.

Так что приготовиться успели все преотлично. И несмотря на низкую, на некоторых участках не более двух с половиной метров высоты, стену, монстры так и не смогли через неё перебраться. Ну разве что становились на свои ласты да недоумённо заглядывали поверх стены, поднимая свои головы на метровых в длину шеях.

А я уже к тому времени притопал со своего наблюдательного поста к месту событий и довольно легко просмотрел прибывших попастись на наших полях нахлебников на предмет наличия груанов. И у одной зверюги имелся желанный для нас раритет! После чего наш отряд действовал до приятного слаженно и дружно. Одни отвлекали нерепродуктивных особей, вторые завлекали выбранного мной скатрага чуть в сторону, и вскоре уже первый трофей в данной местности оказался в моём личном патронташе.

– Лиха беда – начало! – уверенно огласил я товарищам. – Дальше будет легче!

Как бы не так. Фиговый из меня пророк оказался.

Дальнейшие три дня нас разочаровали окончательно! Хотя наша преграда выстояла и даже постепенно совершенствовалась. А мои опасения, что разогнавшиеся байбьюки станут перепрыгивать стенку, оказались беспочвенны. Видимо, эти колобки на такое способны лишь в момент наивысшего самопожертвования, поступаясь собой для общего дела. Ну и понятно, что во время Великого сражения. То есть с этим всё у нас получалось.

Но! Ни в одном стаде больше не отыскалось ценной особи-носителя. Одна молодая шушера, а старые – все бесплодные. Так что стал всё чаще и чаще подниматься вопрос: «Что делать дальше?» Следом за ним второй: «Где набрать каши и прочей съестной мелочи?», ибо крупы у нас заканчивались. Ну и женщины на полном серьёзе и довольно остро поставили передо мной вопрос: «Когда ты нас избавишь от привидения?»

Я вначале только посмеивался, будучи уверенным, что наши дамы меня просто разыгрывают или шутят. Ведь точно таким же образом я сам «пошутил» с уголовниками Олегом и Кеглей, перед тем как их убить. Сам же в россказни и глупые легенды о потусторонних существах ни на грош не верил. Пока в конце концов не убедился в этом собственными глазами. Дело происходило на нашей «средней» кухне десятого этажа. Готовить там было неудобно по причине напрасного подъёма дров на такую высоту, а вот коптить там мясо да просушивать корешки с травками при малом расходе щепы – было наиболее целесообразно.

Вот сидя в очередной раз на своём посту у окна, я и услышал недовольный визг Франи и Снажи Мятной именно сверху. Они явно пытались то ли кого-то проучить, то ли от кого-то избавиться, обращаясь к нему при этом нехорошими словечками типа «тварь премерзкая» или «чмо невидимое». Опасности вокруг нашего «поместья» не наблюдалось, да и Сурту крикнул, дабы он меня подменил, поэтому я и решил проверить причину криков. Будучи уверен, что меня опять пытаются разыграть, и обладая уже необходимой прытью для лёгкого бега, я поспешил по лестнице наверх, стараясь не споткнуться о тушку моего постоянного сопровождающего Хруста. Ну и когда ворвался в кухню, остолбенел от удивления. Сценка того стоила.

Снажа двумя руками держалась за медный лагун с промаринованным мясом и изогнувшись всем телом пыталась дотащить его до плиты. Там над съёмными чугунными кольцами располагались крючья и куски проволоки, на которых мясо для копчения-вяления и развешивалось. Ну а Франя, с широкой и массивной метлой, колотила своим орудием по пустому пространству вокруг лагуна и требовательно рычала:

– Отпусти, урод! Отпусти, тварь премерзкая! Чмо ты поганое!

Судя по их экспансивности и позам (если это был бы розыгрыш меня, наивного!), то получалось, что емкость медную они ловко и незаметно привязали к полу, а теперь разыгрывают сценку «Экзорцисты за работой, изгоняющие прожорливого беса башни Пирамидка». Ибо никакой логике не поддавалась суть бессмысленного удержания того, что невидимое «ничто» и так не смогло бы употребить себе в пищу. Или всё-таки могло? И теперь занималось безнаказанным воровством?

Мне стало невероятно весело, но свой хохот я сумел сдержать, намерившись посмеяться позже и громче всех. А вместо этого стал наблюдать всеми возможными для меня средствами и умениями. Хотя изначально только и сосредоточился на мысли:

«Как это они лагун сумели к полу приклеить?»

А он и не был приклеен намертво. Время от времени ёмкость чуточку сдвигалась под усилиями тянущей женщины, ну и, наверное, взмахи метлы, хоть и лупящие куда попало в пустое пространство, создавали определённые трудности шутнику. Но потом я мельком глянул на когуяра и удивился ещё больше. Хруст находился в нижней, стартовой позиции для атаки, его полностью раскрытые глаза чуть ли не светили перед ним фиолетовым светом, а азартно подрагивающий кончик хвоста испускал вокруг себя фиолетовые искорки. То есть зверь не просто смотрел, он видел нечто конкретное! Но всё равно атаковать не спешил. А почему? Да, наверное, прекрасно понимал бессмысленность подобной атаки или заранее ставил себя в положение проигравшего. Потому что так и не двигался с места, приседая на лапы, возле моей ноги.

Тут и я максимально напряг присущие мне и подаренные Первым Щитом таланты, пытаясь тоже рассмотреть это непонятное «Чмо». И на моё счастье, успел это сделать довольно быстро, начав пробовать на пустом пространстве все мои тринитарные всплески. Второй же вариант, которым я вызывал у противника или врага кашель и раздражение в гортани, подействовал. Правда, не так, как на человека, а послужив определённым лакмусом или проявителем, словно наполнив собой то самое пространство в ином измерении, которое занимало существо. И оно у меня предстало перед глазами в виде мешка с четырьмя лапами. Именно мешка! Раза в два большего, чем мне помнился тот же мешок с мукой, ну и лапы в длину чуть выше моего колена. Без головы, без хвоста или иных понятных человеческому восприятию органов.

И этот мешок большей частью своего корпуса просто навалился на лагун почти всем телом, а двумя лапами упирался в пол. А значит, масса у него или определённая сила имелись о-го-го! Оставалось лишь удивляться, что ему понадобилось? Какого лешего он так себя ведёт? И почему не пытается, к примеру, ухватиться за тех же Снажу и Франю? Судя по тому, как метла порой проходила сквозь туманную дымку мешка, иные физические предметы на него никак не воздействовали.

Но я-то непрестанно продолжал охаживать уже видимое мне создание иными тринитарными всплесками. На «чих» он никак не отреагировал, на «щелбан» – тоже. А вот первый же пробный «горчичник» оказался ему не по нраву. Сгусток так весь и передёрнуло, словно он попал под удар тока. Ну и уже вторым, максимальным по силе и по площади всплеском силы я приголубил «Чмо» от всей души. Тут ему и досталось в полной мере: меняя на ходу цвет на розоватый, мешок соскочил с лагуна и с истошным скрипом, на приличной скорости ринулся прямо на ближайшую стенку. В какой-то момент мне показалось, что сейчас будет смачный шлепок или удар, но странное привидение вонзилось в стенку, словно той и не существовало в природе. Миг – и нет ничего!

Только растерянная и раскрасневшаяся Снажа сидит на попе да спешно пытается поставить емкость обратно на попа. Но всё равно несколько кусков маринованного мяса вывалилось, и теперь уже когуяр, разбалованный подачками ото всех, решил, что это для него, и с грацией и достоинством устремился на кормёжку. Еле бедняга успел отскочить от метлы, которой его презлющая Франя хотела приголубить под горячую руку:

– Назад! Это не тебе! – потом подняла голову, увидела меня и разразилась претензиями в адрес командира: – Ну а ты чего стоишь?! Делай хоть что-нибудь! Иначе эта тварь нас с ума сведёт своими издевательствами! Ты её хоть увидел? Как она хоть выглядит?

Потому что по моему остекленевшему взгляду поняла, что увидел. Но я ничего лучшего не смог придумать, как тупо спросить:

– А какие они вообще бывают?

– Да никто даже приблизительно не знает. Таких же зрячих, как ты, на Дне испокон веков не было. Выдумывают разное: кто про змея толстенного с пастью тервеля рассказывает, кто говорит, что это люди, здесь погибшие когда-то, а кто утверждает, что лично нащупывал в пространстве невидимую клешню рака-переростка.

– Хм! А про такой вот мешок, на таких вот лапах никто не упоминал? – пришлось ладонями показывать размеры и высоту.

– Не-а! – теперь наша главная повариха смотрела на меня с восторгом: – Неужели и в самом деле рассмотрел?

– Не только рассмотрел, но и ударил по нему огромным «горчичником». Слышали, как он со скрипом противным убегал?

– Конечно, слышали! – заговорила и Снажа. – У меня от него прямо зубы свело! А убежал-то он куда?

– Туда! – и ткнул пальцем на стену, только сейчас поняв, что она наружная. Приблизился к ней, ощупал и тут же стал бормотать: – Толщина приличная, чуть ли не восемьдесят сантиметров… И наверняка внутри могут быть полости… Но и «Чмо» немаленьких размеров! Или оно может сжиматься?..

Обе женщины ловили каждое моё слово, присматриваясь, как я ощупываю стенку и пытаюсь просмотреть её в глубину. Они сразу уверовали, что раз командир взялся за это дело всерьёз, больше никаких пакостей в Пирамидке твориться не будет. От поднявшегося настроения даже расщедрились на кусок мяса для Хруста, и тот его неспешно, с этакой барской деликатностью прожевал и проглотил.

Но именно котяра мне напомнил своим присутствием, что он пыльный (а может, просто туманный?) мешок видит. А раз видит, то может и по запаху чувствовать. Ведь обоняние, иначе говоря, нюх у животных гораздо больше развит, чем у человека. Ну и дальше пошла вполне логическая цепочка:

«Смотря у какого человека! – вспомнил я о себе и о стоящих во мне до сих пор фильтрах на звуки и запахи. Я с ними в последнее время варьировал, подбирая для себя максимально оптимальные, и не понимал, откуда на меня подобная напасть свалилась. – Или всё-таки это меня Первый Щит наградил такими способностями? За какие такие, спрашивается, заслуги? Но раз уж они есть, то почему бы ими не попробовать воспользоваться?..»

Вот я и попробовал. Осторожно, не спеша. Потому что, если резко убирал все фильтры, то мог попросту в обморок свалиться от водопада рухнувших в моё сознание запахов. Ведь как-то ориентироваться в них, изолировать ненужные и прислушиваться только к одному, я ещё толком не научился. Поэтому первые пяток минут то сидел на корточках возле стены, то передвигался по всей кухне или принюхивался к лагуну. А во время оного действа попросил Франю скрупулёзно пересказать все случаи, когда им мешало или пугало это самое «Чмо». А пока женщина тараторила, продолжал поиски.

Из слов нашей главной поварихи получалось, что несуразности, происходившие с участием привидения, имели некоторую систему. Непонятное Чмо, как я его уже окончательно окрестил, тяготело к медным вещам, кислым и сырым (что весьма важно!) маринадам и к предметам домашнего обихода, которые делались из мухоморного дерева. Таких предметов, несмотря на вред древесины при сгорании, имелось предостаточно, потому что порода была самая мягкая, хорошо изгибаемая в сыром виде и потом невероятно прочная после усыхания. То есть приложение силы мешок о четырёх ногах прикладывал именно возле или на эти три категории предметов. Что уже можно было применять в разрабатываемых вариантах поиска.

Но пока я ориентировался в основном по своему обострившемуся обонянию.

И в конце концов выделил для себя некий специфический запах, который трудно было перепутать с остальными. Тем более что этот запах мне был знаком с раннего детства, начиная с которого я любил возиться с принесёнными отцом с завода детальками, а потом и паять их. Это был запах плавящейся канифоли. А ведь он не просто редкий, а практически неуместный в данном мире запах. Тем более на Дне. И уж точно в данной башне. Уж здесь паять было нечего, водопроводные трубы – и то керамические.

Поэтому я, хоть и с большим трудом, настроился на ароматы канифоли да и двинулся в обход всей башни. Хотя чуть ли не сразу понял: мешок, обладатель четырёх лап, подался куда-то наверх. Но чем выше я поднимался в сопровождении Хруста, тем больше приходилось нам времени терять на каждый этаж. Всё-таки каждый последующий был больше нижерасположенного, да плюс некоторые оказались завалены невесть кем и когда оставленной рухлядью. Спальные комнаты, конечно, каждый себе очистил в меру своего понимания, а вот неиспользуемые помещения так толком и не разбирались по строгим настояниям Ольшина. Пока времени из-за строительства стен не было для проведения толковой инвентаризации, но он собирался это сделать, когда ритм жизни устаканится и какое-никакое время свободное появится. А как раз последнего и не намечалось в предстоящие… годы. Да и какой смысл возиться, расчищать и облагораживать? Дополнительные площади нам не нужны, так что пусть валяется…