Чиновник для особых поручений

– А что вы хорошего в европейцах нашли? – хмыкнул первый. – Наши крестьяне – и те более порядочны, чем эти вылизанные хлыщи.

– Оригинальные у вас взгляды, Всеволод, – заметил пожилой офицер, на плечах которого красовались непривычные погоны с одним просветом, но без единой звезды.

– Взгляды как взгляды, – отмахнулся поручик по имени Всеволод. – Сейчас пол-России так думает.

– Вы не Россия, – саркастически ухмыльнулся «лощеный». – Вы жандарм, Всеволод, душитель всего светлого и прогрессивного, кровавый пес загнивающего царского режима. Впрочем, мы тоже.

– Когда-нибудь, Ники, вы дошутитесь, – обронил пожилой.

Только тут до Стаса дошло, что мундиры этих офицеров были не защитного, а какого-то серо-голубоватого цвета – так это жандармы! Как там Лермонтов писал, «и вы, мундиры голубые…». Ага, теперь ясно. И Бог с ними… но тут Стас услышал то, что невольно заставило его насторожить уши. Офицеры, в общем-то, разговаривали вполне прилично, вполголоса. Он был единственным, кто сидел рядом. Ну и слух у него, конечно, был на высоте.

– …если бы полицейский этого социалиста не пристрелил, как собаку, – сказал Всеволод, – ничего бы ему страшного не грозило. Сослали бы на каторгу, он бы оттуда сбежал через месяц-другой и жрал бы пиво где-нибудь в Женеве. А так – раз, и дырка в башке! Молодец этот парень! Предлагаю поднять за него бокалы.

«Ну вот, – усмехнулся опер. – Начинаю зарабатывать репутацию у коллег».

Он положил в меню деньги за кофе, поднялся и пошел к выходу. Проходя мимо столика, за которым завтракали трое жандармов, он услышал за спиной голос пожилого.

– На месте этого парня я бы в пустыню удалился, как Илия. Теперь за ним террористы такую охоту устроят! Одним выстрелом этот господин себе врагов нажил везде, где можно.

«Очень оптимистично они меня подбодрили, – подумал Стас, выходя в холл гостиницы. – Надо бы газетку какую-нибудь купить, прочесть о себе какие-никакие новости».

Глава 6

Новые враги и новые друзья

Выйдя в холл гостиницы, Стас по привычке поискал глазами киоск. И, не найдя, вышел на улицу. Где-то неподалеку, кажется, было что-то похожее. Стас зашагал в сторону театра, внимательно «озирая окрестности» на предмет печатного слова. Девицу эту он заметил еще издалека. Во-первых, сработало пресловутое мужское начало – очень привлекательная внешность. Она сидела на скамеечке и мечтательно смотрела куда-то вдаль. Поймав взгляд опера, она улыбнулась и, поднявшись, направилась к нему так, словно только его и ждала все это время.

Возможно, не будь этого разговора жандармов в ресторане, Стас не сориентировался бы так быстро. То, что в сумочке что-то увесистое, он отметил машинально, по привычке, и вдруг, сообразив, бросился к девице на долю секунды раньше, чем она сунула в нее руку. Во вскинутой руке глянул в лицо тупорылый «дамский» браунинг. Стас резко нырнул вниз, пуля ветром прошла по волосам. В эту же секунду он поймал тонкое запястье и привычно выкрутив его от себя и вверх. Террористка выстрелила еще раз, но эта пуля не причинила никакого вреда облакам, а пистолет перекочевал к оперу.

«Куда ее?» – на секунду задумался опер, поймав краем уха со стороны испуганное оханье свидетелей происходящего. В своем времени было все ясно, а тут… чужой город, чужое время… Он машинально увернулся от пинка девицы, которой явно мешал длинный подол для более сильного и точного удара.

«Ах ты тварь!»

– Товарищ Осип! – вдруг пронзительно закричала она.

«Ах, тут еще и Осип есть!»

Отпустив ее руку, Стас резко развернулся назад. Прямо на него, вытаскивая что-то из-за пазухи, двигался парень, то ли в гимназической, то ли в студенческой (Стас в этих тонкостях не разбирался) форме. Их разделяло метров пять-семь. Так и есть! В руке незнакомца появился револьвер, который он не мешкая навел на опера. Припав на одно колено, как учили, Стас выбросил вперед руку с пистолетом и нажал спуск. Однако выстрела не последовало. Грохот выстрела «студента», короткий свист возле правого уха.

– Стоять! – закричал кто-то, и ударили выстрелы.

Стас бросился под ноги «студенту», перекатываясь, чтобы подсечь его, но тот неожиданно стал валиться на него. Вывернувшись из-под падающего тела, Сизов рванул его на себя. И увидел ничего не выражающее лицо с закатившимися глазами. Голова бессильно мотнулась – студент был мертв. На виске его зияла дырка, из которой по щеке сбегала струйка темной крови.

– Бросить оружие! – скомандовал кто-то за спиной.

Стас откинул браунинг на газон и повернулся. Перед ним, с пистолетами в руках, стояли трое жандармов, сидевших за соседним столиком.

– Что случилось? – спросил пожилой ротмистр, тяжело дыша.

– Как видите, меня хотели убить, – пожал плечами опер. – Видимо, вы были правы, нужно в пустыню уходить.

Жандармы быстро переглянулись. Никаких дурацких вопросов не последовало – они, конечно, помнили его, и то, что он слышал их разговор, сообразить труда не составляло.

– А, так это вы социалиста вчера пристрелили? – хмыкнул «лощеный». – Примите поздравления, отличный выстрел.

– Покажите, пожалуйста, документы, – непреклонно набычился старый жандарм.

Прочитав паспорт и удостоверение, он молча протянул их Стасу. В нескольких шагах уже маячили двое городовых. Оперативно они тут работают, надо признать. Конечно, когда городовые на каждом углу. Впрочем, по рассказам стариков, и у нас было не хуже, пока Хрущеву сдуру не показалось, что преступность находится при последнем издыхании. Лысый кукурузник, недолго думая, объявил во всеуслышание, что в 1980 году покажет последнего преступника в музее, а милицию, ничтоже сумняшеся, сократил. С тех самых пор несколько постовых «закрывали» не часть улицы, а часть района, а опера и участковые ногами отрабатывали то, что недосмотрела патрульно-постовая служба.

– Тут девица где-то была, – спохватился Стас. – Она в меня первая стреляла.

– Какая девица? – опять переглянулись жандармы.

– Девицу видали? – обратился Всеволод к городовым.

– Какая-то девица на извозчике укатила минуту назад, – степенно козырнув, ответил один из городовых. – Но я это издалека видел, остановить не мог.

– Ладно, – устало сказал Стас. – Я ее сам прошляпил, пока с ее напарником возился. Шустрая, стерва, как вьюн.

– Что происходит, господа? – к ним подходил в распахнутой шубе Аркадий Францевич.

– Простите? – вздернув голову, повернулся к нему «лощеный».

– Успокойтесь, поручик, – одернул его пожилой. – Это статский советник Кошко. Здравствуйте, Аркадий Францевич.

– Рад видеть, Филипп Осипович, – протянул руку тот. – Вы, Станислав, смотрю, пользуетесь шумным успехом.

Стас криво усмехнулся, пожав плечами. А что он еще мог сказать?

Добрых два часа их промурыжили в отделении. Когда Стас, усталый и злой, вошел в холл гостиницы, вся жандармская троица находилась там. Увидев его, они дружно встали с кресел.

«Ну, блин, еще и эти!»

Но, как выяснилось, цели жандармов были далеки от служебных.

– Позвольте представиться, – щелкнул каблуками Всеволод. – Поручик Исаев. Всеволод.

– Поручик Тиссен. Друзья зовут меня Ники.

– Штаб-ротмистр Павлов. Филипп Осипович. Просим с нами отобедать.

– Поручик… виноват… коллежский секретарь Сизов. Станислав. Меня вообще-то Аркадий Францевич ждет, – пожимая всем троим руки, неуверенно ответил Стас.

Оговорку он допустил умышленно, чтобы не подумали, что он какой-нибудь «шпак». Кроме того, он что-то смутно помнил, опять же из художественной литературы, что жандармы сами были весьма заносчивы и такое простецкое отношение им было несвойственно. Там, кроме этого, упоминалось, что жандармам подавать руку вроде бы было не принято. Впрочем, это, кажется, касалось военных, а он-то такая же ищейка, как и эти трое. Да и черт с ним.

«За „не знаю” не отвечаю», – озорно подумал Стас, вспомнив весьма к месту одну из самых распространенных «откоряк» в блатной среде.

– Аркадий Францевич по приказу свыше срочно выехал в Петербург, – сообщил штаб-ротмистр. – Просил передать, чтобы вы выезжали следом. Но сегодня поездов до Петербурга уже не будет. Поедете завтра утром.