Лоцман с «Аргуса». От создателей «Витязя специального назначения»

Капитан Титов пожал могутными плечами.

– В институте английский учил. Но не помню ни фига, если честно. Давно это было.

Давно, конечно, в позапрошлом веке. Всего-то семь лет Алексей в отделе. Правда, башка у него золотая, несмотря на то, что раздолбай. И не только с виду.

– В общем, так, господа офицеры. Про то, что нашего потенциального противника коренное население под зад мешалкой попросили, вы, надеюсь в курсе? За новостями-то следите или как?

– Правильно попросили, – отозвался Макс.

– Ага, значит, в курсе. Теперь слушай боевое задание: выехать на место, завербоваться в их экспедиционный корпус, – говоря, он насыпал в широкогорлую стеклянную колбу кофе и, налив из графина воды, поставил на спиртовку.

Щёлкнул зажигалкой, полюбовался на вспыхнувшее синеватое пламя и снова повернулся к операм:

– Ну, и адаптироваться потихоньку. Основная задача – эти уроды готовят Коалиции сюрприз – биологическое оружие. Что-то, связанное с инсектоидами.

– Я таких умных слов не знаю, – буркнул Макс. – По-человечески нельзя объяснить?

– Они работают с насекомыми, – на полном серьёзе пояснил генерал-майор Корсаков. – Ваша задача: всё это поломать, трагедии не допустить, ну, и далее по тексту, сами знаете. Материалы у Павла Федосовича, неделя на подготовку и вперёд, за орденами.

…Вот почему восемь дней спустя они сидели в таком же баре, потягивая пиво. Разница была лишь в том, что происходило это на другом конце земного шара, в Санта-Барбаре, а бочковым пивом здесь и не пахло. Территория, на которой они находились, войсками Коалиции не контролировалась. Это был своего рода Дикий Запад. Новые законы сюда ещё не дошли, а старые уже не действовали.

– Сплошной антиквариат вокруг – буркнул Макс, иронически оглядывая окружающую их действительность.

– Ага, блин, и откуда столько старья всякого набралось… – расставил точки Лёха и, плюхнувшись в кресло, переключил внимание с антуража бара на его посетителей.

Жизнь в городе, как было сказано в каком-то древнем фильме, начинается тогда, когда в город входят военные. В этом городке такая жизнь не просто была. Нет, она кипела и била ключом. Доказательством тому служили пятеро здоровых мужиков в пятнистом камуфляже, которые, вот уже полтора часа, предавались греху пьянства. На рукаве был знакомый до боли красно-синий шеврон морской пехоты, а на груди красовалась незнакомая доселе нашивка «S7».

В качестве иллюстрации греха служили разнообразные напитки. Пиво, виски, джин – в ход шло всё. Двое, вот уже полчаса, пытались спеть про какое-то «Курземе». Черноволосый рослый парень, взяв поднос, пальцами выбивал на нём рассыпчатую дробь. Ещё двое, ругаясь на каком-то непонятном языке, боролись на руках, то и дело сшибая локтями на пол пивные банки и стаканы.

– Вот уроды, – вполголоса заметил Макс, наблюдая за шумной компанией поверх стакана. – И долго мы так сидеть будем? Ещё немножко, и с ними уже не то, что познакомиться будет нельзя, их разбудить будет невозможно.

– Не переживай, – буркнул Лёха. – Есть один старинный казачий способ.

Он взял со стола пульт, на котором как раз загорелся зелёный индикатор, извещающий, что до их столика дошла очередь заказа мелодии.

– О! – удовлетворённо сказал Алексей, включая «выбор». Нажав несколько раз сенсор, он навёл пульт на музыкальную установку и в зале зазвучала песня на русском языке. В словах песни ничего крамольного не содержалось. Самого факта того, что песня была русская, с лихвой хватило, чтобы пьяная компания повела себя именно так, как запланировал хитромудрый Лёха. И парни в камуфляже не обманули его ожиданий.

Один из поющих, сцапав со стола пивную бутылку, вскочил на ноги с проворностью, которую трудно было ожидать от пьяного.

– Кто?! – гневно заорал он и, оглядевшись налитыми кровью глазами, наткнулся на два ленивых взгляда за соседним столиком.

Один из них, в довершение ко всему, приветственно приподнял бокал с пивом. Белобрысый взревел и, не задумываясь, швырнул пивной сосуд в лениво ухмыляющуюся физиономию Макса. Тот, вскочив, протянул руку, поймал летящую в лицо бутылку и замахнулся. Махнув уже пустой рукой, он заставил агрессора согнуться, чтобы уклониться от снаряда. Другой рукой, поймав за спиной выпущенную из руки бутылку, Макс послал её снизу вверх, угодив прямо в лоб белобрысого. Глухой удар, и тот, с грохотом опрокидывая стул, растянулся на полу.

Остальные четверо, не сговариваясь, кинулись в атаку. Лёха, проворно выскочив из-за стола, прыгнул навстречу и классическим хуком отправил чернявого в нокдаун. Второй, однако, оказался проворнее. Увернувшись от прямого в голову, он пнул опера ногой в колено. Макс, поймав первого за запястье, крутанул «узел наружу» и с силой поддел его челюсть основанием ладони, приведя в состояние стойкого изумления.

Обмякшее тело толчком было отправлено навстречу второму нападавшему, сбив его с шага. Тот, пытаясь удержаться, взмахнул руками. Сцапав за запястье вооружённую ножом руку, Макс безжалостно заломил её к плечу нападавшего. Тот взвыл от боли, клинок «спринг-найфа[1 - Спринг-найф (англ.– Spring knife) – пружинный нож.]» зазвенел на паркетных плитках. Локоть оперативника с хрустом врезался в переносицу солдата. Оттолкнув от себя падающее тело, Макс прыгнул к здоровяку, который обменивался ударами с его напарником. Пинок под колено и сильный удар кулаком за ухо. В ту же секунду Лёха, не успев понять, что противник уже «обесточен», нанёс ему сокрушительный удар в челюсть.

– Не убили никого? – тяжело дыша, Лёха оглядел поле боя.

– Вроде, нет, – пожал плечами Макс, – ну, что, смываемся?

– Ага, – кивнул Лёха, – только, не слишком быстро.

Хозяин заведения, с христианским смирением поглядывая через стойку на клиентов, которые пока не подавали активных признаков жизни, привычно шлифовал салфеткой бокал. Потратившись однажды на лечение сломанной челюсти, он давно уже не совался в разборки, просто нажимал неприметную кнопку под стойкой, а потом ждал прибытия официальных лиц, более компетентных по части мордобоя. С их же помощью, не без пользы для себя, он потом вытряхивал из задержанных возмещение понесённых убытков.

Оперативники, ещё раз окинув взглядом побоище, вразвалку направились к дверям. Лёха уже взялся за ручку двери, когда та резко распахнулась, едва не засветив ему по лбу.

– Всем оставаться на местах! – провозгласил сухощавый офицер с нашивкой «МР[2 - MP (эм-пи) Military Police – Военная полиция]» на рукаве.

Два здоровых сержанта остановились в дверях, словно олицетворение отданной команды. Конечно, и эту троицу «обесточить» труда не составляло, но как раз этого-то и не требовалось. Темны и запутанны пути в политике и разведке.

…Макс, сидя на железных нарах, задумчиво выпускал изо рта колечки сигаретного дыма.

– Дожился, блин, – изрёк он, наконец. – Небо в клеточку и друзья в полосочку. Ведь говорила мне мама – не езди, сынок, за океан, ни хрена там хорошего нету.

– Ага, а ты думал, тут мёдом намазано, – саркастически хмыкнул Лёха. – Вот сейчас узнаешь, что такое истинная демократия.

Они оба захохотали, словно ничего смешнее в своей жизни не слышали. К решётке подошёл местный вертухай.

– Кто-нибудь из вас говорит по-английски?

– Ну, я говорю, – лениво откликнулся Макс. – А чего надо?

– Сейчас узнаешь, ? ухмыльнулся страж, отмыкая решётку и предусмотрительно отступая в сторону:

– Выходите.

В сопровождении охранника они прошли по длинному, плохо освещённому коридору. Всё, что говорилось в узком кругу о прекрасных условиях в забугорных застенках, оказалось бредом собачьим. Пятна плесени, обшарпанная краска и заплёванные жвачкой полы развеяли в пух и прах всю рекламу об импортных демократических прелестях. Им даже по кружке чая с куском хлеба эти жлобы не дали. Сервис, называется!

– Стой! Лицом к стене! – скомандовал он и распахнул одну из дверей. – Заходи!

– Садитесь! – приветствовал тот самый офицер, что задержал их в баре. – Идите, Дженкинс.

Вертухай, козырнув, вышел.

– Я офицер военной полиции Дональд Рассел. Кто из вас говорит по-английски?

– Я, – отозвался Макс.

– Тогда будешь переводить ему.

– Чего тут непонятного? – пожал плечами Лёха. – Военная полиция. Чего он хочет?

– Скажет, наверное, – безразлично отозвался Макс, кивая «эм-пишнику».

– За нападение на этих морпехов в мирное время вам бы светило пять лет тюрьмы. А сейчас вас проще расстрелять. Переведи.

– Ни хрена себе! А мне в морду бутылку кидать можно? Вот так, за здорово живёшь? Слышь, Лёха, – продолжил он уже по-русски. – Этот вертухай говорит, что мы себе на расстрел накрутили за тех бакланов.