Черный треугольник

Черный треугольник
Юрий Михайлович Кларов

Классическая библиотека приключений и научной фантастикиРозыск #1
1918 год. Из Патриаршей ризницы Московского Кремля похищены церковные реликвии, среди которых – уникальные произведения ювелирного искусства. Сотрудникам Московской уголовно-разыскной милиции предстоит выяснить, имеют ли они дело с обычным ограблением, или же за этим кроется нечто иное.

Юрий Кларов

Черный треугольник

© ЗАО «Центрполиграф», 2017

© Художественное оформление серии, ЗАО «Центрполиграф», 2017

Пролог

Январь 1918 года. В эти дни в газете «Известия» был опубликован декрет Совета народных комиссаров «О свободе совести, церковных и религиозных обществах».

Из декрета

«1. Церковь отделяется от государства.

…

9. Школа отделяется от церкви.

…

12. Никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют.

13. Все имущества существующих в России церковных и религиозных обществ объявляются народным достоянием.

Здания и предметы, предназначенные специально для богослужебных целей, отдаются, по особым постановлениям местной или центральной государственной власти, в бесплатное пользование соответственных религиозных обществ».

Несколько позже в кадетской газете «Русские ведомости» было напечатано воззвание Всероссийского поместного собора по поводу этого декрета.

Из воззвания

«Православные христиане!

От века неслыханное творится у нас на Руси святой. Люди, ставшие у власти и назвавшие себя народными комиссарами, сами чуждые христианской, а некоторые из них – и всякой веры, издали декрет (закон), названный ими «О свободе совести», а на самом деле устанавливающий полное насилие над совестью верующих.

По этому закону, если он будет проводиться, как местами и проводится уже в исполнение, все храмы Божии, с их святынями и достоянием, могут быть у вас отняты, ризы с чудотворных икон станут снимать, священные сосуды перельют на деньги или обратят во что угодно, колокольный звон тогда смолкнет, святые таинства совершаться не будут, покойники будут зарываться в землю не отпетыми по-церковному, как и сделано это в Москве и Петрограде, на кладбища православные понесут хоронить кого угодно…

Объединяйтесь же, православные, около своих храмов и пастырей, объединяйтесь все, и мужчины и женщины, и старые и малые, составляйте союзы для защиты ваших заветных святынь…

Громко заявляйте и на деле показывайте, что вы вняли голосу отца и вождя своего духовного, святейшего патриарха Тихона…

Лучше кровь свою пролить и удостоиться венца мученического, чем допустить веру православную врагам на поругание…»

Глава 1

В Патриаршей ризнице

1

Когда дежурный по Совету милиции доложил, что машина подана, я еще раз перечитал телефонограмму начальника Московской уголовно-разыскной милиции:

«…Список похищенного в Патриаршей ризнице покуда не составлен, однако, по словам архимандрита Димитрия, стоящего во главе попечения о ризнице, и архиепископа Грозненского Михаила, ущерб составляет несколько десятков миллионов золотых рублей… Антисоветскими элементами распространены слухи, будто из ризницы исчезли реликвия православной церкви: хитон Иисуса Христа и часть ризы Богородицы. В связи с этим возбужденная толпа обывателей окружила ризницу. Возможны нежелательные эксцессы и самосуды. Прошу принять срочные меры…»

Ну конечно, сам начальник уголовно-разыскной милиции никаких мер принять не мог. Этим, по его мнению, должен был заниматься Совет милиции.

– Комендатура Кремля оцепила ризницу? – спросил я у дежурного.

– Не знаю, товарищ Косачевский. Никак не могу с ними соединиться.

– А Дубовицкий уже на месте происшествия?

– Тоже не знаю.

– А что вы знаете?

Он вымученно улыбнулся, вздохнул и положил брошенную мною телефонограмму в синюю папку, на обложке которой было вытиснено: «Градоначальничество города Москвы». И дежурный и папка перешли к нам по наследству. Неважное наследство…

Приказав протелефонировать об ограблении Патриаршей ризницы председателю Совета милиции Рычалову, я в сопровождении Артюхина вышел на улицу.

Было еще темно, но густой морозный воздух уже сотрясали звуки бесчисленных колоколов, зовущих к ранней обедне. Подхваченный ветром колокольный гул плыл над Тверской, над голыми черными деревьями, над гребнями еще не разобранных баррикад.

Бум, бумм, буммм…

Блекли тени на сугробах бульваров. Ветер волочил по обледеневшим булыжникам мусор и выпавший за ночь колкий снег.

Холодно, тоскливо, неуютно.

Возле пушек перед рыжим фасадом Московского Совдепа зябли в своих долгополых шинелях солдаты-двинцы. А с противоположной стороны Тверской глядел на них, подняв над головой шашку, застывший от мороза чугунный Скобелев.

– Помочь? – спросил Артюхин у шофера, который уже добрых десять минут крутил ручку мотора.

– Чего там, обойдусь… – Парень вытер пот со лба и вновь принялся за свое, похоже, безнадежное дело. Большой черный кот, покосившись на автомобиль, рысцой перебежал дорогу.

– А чтоб тебя! – расстроился Артюхин.

Москва просыпалась. То там, то здесь вспыхивали желтым светом окна домов. Мелким перебором прозвенел груженный дровами трамвай. Мимо чугунного генерала к гостинице «Дрезден» прошел отряд красноармейцев. Выползали на улицу дворники. Лениво переговаривались у соседнего особняка, где на спускавшемся с балкона полотнище красовался манифест пананархистов.

«Дворники, творите анархию! – призывал он. – Швейцары, творите анархию! Кандальщики, воры, убийцы, проститутки! Сыны темной ночи, станьте рыцарями светлого дня… Творите анархию!»

Судя по оплывшим лицам дворников, которым предстояло стать «рыцарями светлого дня», они не столько были озабочены проблемами анархии, сколько желанием опохмелиться. Впрочем, некоторые, повинуясь привычке, лениво скребли лопатами панель.

Вконец выведенный из терпения шофер длинно и изобретательно выругался. Кажется, это и сломило сопротивление автомобиля. Мотор закашлял, засопел.