Тайный вояж

– Если справа обойти гору, то там должен быть пологий склон. По нему легко будет подняться наверх и просмотреть все окрестности вокруг, – посоветовал он.

– Как ты думаешь, засветло успеем туда добраться? – кивнул Кузьма в сторону вершины горы.

– Если сейчас выйдете, думаю, засветло будете на месте, – с уверенностью ответил Емзынак.

Быстро оседлав лошадей, они вчетвером выехали их лагеря: Емзынак направился в улус к Арчиму, а Кузьма, Тархан и Фёдор – к горе Сарлык.

С другой стороны, склон горы оказался действительно пологим и вполне доступным для подъёма. Пройдя по долине, поросшей кедром, через цветущие альпийские луга и далее, поднявшись по каменистому склону, они вышли на вершину горы, которая являла собой довольно большое плато, представляющее каменную пустыню. Далеко вокруг перед ними как на ладони лежал таинственный и неизведанный Алтай. Снежные горные хребты, сверкая шапками на солнце, цепью протянулись на юге.

Подыскав место, откуда лучше просматривался вид на Дьял-Менку, Кузьма вынул подзорную трубу, стараясь рассмотреть близлежащие со стороны запада окрестности. Опустившееся к закату солнце ослепляло, и он, отрываясь от трубы, тёр слезящиеся глаза. Кузьма осмотрел местность с запада на юг и, не увидев ничего, указывающего на присутствие каких-либо скоплений людей, показал, как пользоваться трубой, и передал её Тархану. Тот прильнул к окуляру и стал медленно водить ею из стороны в сторону. Он долго и внимательно всматривался в местность на северо-западе… и вдруг замер, поднял руку вверх, после чего, показывая рукой в ту сторону, произнёс:

– Вон там, вдалеке, я заметил дымок от костров. На улусное поселение не похоже. Скорее всего, какой-то большой лагерь расположился.

Кузьма взял у него трубу и, присмотревшись, заметил в верстах десяти еле заметные признаки разведённых костров. Сомнений не оставалось, это были маньчжуры. Теперь ясно, что они всё ещё оставались на том же месте, о котором рассказывал Емзынак. Осталось только выяснить, сколько их там: была ли это большая группа, или маленький отряд. Фёдор достал прихваченные с собой листы бумаги и быстро срисовал окрестности, показав расположение маньчжур.

Разведчики выполнили поставленную перед ними задачу, пустились в обратный путь и к ночи добрались до лагеря. Едва заметный огонь от костра в лагере не дал им сбиться с пути – большой костёр Кузьма запретил разжигать, и они пробирались, ориентируясь на еле видимые отблески огня среди деревьев.

– Ну что, Емзынак ещё не вернулся? – первым делом спросил Кузьма.

– Ждём, – ответил Илья. – Как ты распорядился, так и сделали: поддерживаем небольшой огонь, чтобы в темноте нас не потеряли. Да вот, повечерять собрались, чайник поставили…

– Илья, – обратился к нему Тархан, – знаю, что травник ты хороший, вот и захватил тебе подарок с Сарлыка, – с этими словами он протянул ему отсвечивающие бронзой корешки.

Илья бережно взял один из корешков, размером с ладонь, повертел его в руках, внимательно рассматривая, пожевал, отломив маленький кусочек, после чего с улыбкой ответил:

– Ну, благодарю тебя, Тархан, это ж золотой корень. Я много слышал о его чудодейственной силе от тубаларов[8 - Тубалары – этническая группа, проживающая в горном Алтае.], но вот в руках держу впервые. По цвету и по запаху догадался, что это именно он.

– Наш народ давно знает о его свойствах: охотники и чабаны всегда во время трудных переходов берут с собой сушёные корешки и заваривают их вместо чая. Сейчас нам тоже стоит воспользоваться их опытом, – добавил Тархан.

Илья бережно завернул в тряпицу корешки и положил в сумку, где хранились запасы чая.

Время уже было за полночь, Кузьма начал беспокоиться за возвращение Емзынака. Он уже пожалел, что не отправил ещё кого-нибудь вместе с ним. Казаки, напрягая слух, старались уловить какие-либо звуки, говорящие о приближении всадников, но только шум горной речки да отдалённое завывание волков нарушали ночное безмолвие.

– Емзынак опытный охотник, всю жизнь в седле провёл, наверное, есть причины, по которым он задерживается, – обнадёжил казаков Тархан.

– Хорошо, раз ты так уверен в Емзынаке, будем надеяться, что если он не нарвался на маньчжур, то скоро должен вернуться, – убедительно произнёс Кузьма. – А сейчас, мужики, спать. Завтра трудный день предстоит. Я пока подожду у костра, пусть после кто-нибудь меня сменит.

Ночь выдалась холодной, и казаки, завернувшись в одеяла, улеглись на постели, подготовленные из мягких веточек лиственницы. Кузьма присел у костра, подбросил сухих веток и, глядя на вспыхнувший ярким пламенем потрескивающий хворост, задумался над дальнейшим планом похода.

Языки пламени выхватывали из ночи тёмные силуэты раскидистых кедров, причудливые очертания растущих неподалёку кустов жимолости, мирно спящих товарищей – всё это в сочетании с тишиной ночи располагало к анализу того, что сделано, и что ещё нужно было сделать. Ясные, лёгкие мысли выстраивали дальнейший план действий.

Едва слышимое ржание лошади прервало его раздумье. Кузьма поднялся и, отойдя немного в сторону, стал прислушиваться в направлении услышанного звука. Ржание повторилось более отчётливо, и спустя некоторое время он заметил едва различимые в ночи силуэты двух всадников. Он облегчённо вздохнул, сомнений не оставалось: подъезжает Емзынак с товарищем. Разбудив Тархана, они вчетвером обговорили план завтрашних действий и, расположившись вблизи костра, улеглись спать.

Погоня

Едва только начало светать, а Кузьма был уже на ногах: до восхода солнца он вместе с Тарханом и Арчимом должны были незаметно добраться до разведанного расположения маньчжур.

– Слышь, Кузьма, – подошёл к нему Ефим, – ты бы взял с собой пару ружей. Кто его знает…

– Я думаю, ружья нам будут только помехой. Как мы с ними будем ползать около маньчжурского лагеря? Для защиты у меня есть получше, – и он вытащил четырёхствольный пистолет системы «Пеппербокс», данный ему комендантом на время выполнения задания. – При ближнем бое очень полезная штука, – пояснил Кузьма.

Наказав Ефиму быть настороже и приготовиться к отъезду, они, быстро оседлав коней, исчезли в предрассветной мгле. Хорошо знающий эти места Арчим уверенно повёл их короткой дорогой, стараясь не выезжать на открытую местность, откуда их ненароком могли заметить. Прячась за холмами, пересекающими долину, идя небольшими перелесками, они незаметно продвигались к лагерю и вскоре уже были на краю лесистой местности, где предположительно находились маньчжуры. Они ривязали лошадей на опушке леса и, крадучись, стали продвигаться к лагерю. Пройдя совсем немного, они почувствовали запах дыма от разжигаемых костров и услышали шум просыпающегося военного лагеря. Вскоре между редеющими деревьями замелькали палатки маньчжурских воинов.

Наблюдать с этой стороны было небезопасно – их в любой момент могли заметить, да и обзор был неполный. Прячась за деревьями, разведчики высмотрели место, где заросли жимолости и смородины подходили к самому лагерю. Тихо ступая, перебежками, подкрались они к этому месту. Удобно устроившись в зарослях, Кузьма попытался приблизительно определить численность отряда маньчжур. Внимание Арчима привлекли трое служивых, сидевших около костра неподалёку от их наблюдательного пункта. Толкнув в бок Тархана, он указал на этих людей:

– Вон тот, который сидит правым боком к нам, кажется, мне знаком. Только вот лица его не могу рассмотреть.

– Что там у вас? – шёпотом поинтересовался Кузьма. Тархан объяснил ему, что так взволновало Арчима.

– На-ка, посмотри через это, – достал Кузьма зрительную трубу и, настроив её на этих людей, передал Арчиму.

– Вот теперь я узнал его, – прильнув к окуляру, тихо произнёс он, – это зайсан из соседнего с моим улуса, я даже имя его помню – Улай. После того как маньчжуры расправились с джунгарами и стали угонять алтайцев на юг, он с его улусными людьми добровольно принял китайское подданство – теперь вот служит им. Маньчжуры используют их как проводников – сами-то они этих мест не знают.

Кузьма прикинул количество палаток и примерную численность солдат – это где-то около трёх тысяч человек. Наверняка это был ближайший отряд к Бийской крепости, расположенный в авангарде маньчжурской армии…

Больше их здесь ничто не удерживало; тихо пятясь, наблюдатели вылезли из кустарника и, скрываясь в лесной чаще, побежали к поляне – туда, где оставили своих лошадей. Посоветовавшись, решили ехать долиной небольшой горной речушки, перемежающейся небольшими холмами и перелесками. Из лагеря, скрытого лесом, вряд ли была возможность заметить их продвижение.

С лёгким чувством Кузьма, напевая весёлую казацкую песню, скакал на вороном жеребце чуть впереди своей небольшой группы. Свежесть утра, окутавшего прохладой низину, приятно бодрила тело. Удачный поход к лагерю маньчжур и точно нанесённое на бумагу место их стоянки наверняка получат высокую оценку полковника Четова и губернского начальства. Хотя солнце уже встало, оно всё ещё пряталось за высокой шапкой Сарлыка, отбрасывающей тень на местность и сумраком скрывая разведчиков от возможного обнаружения маньчжурами. Кузьма был уверен, что пока солнце поднимется из-за вершины горы, они уже будут за перевалом.

Вдруг из-за холма послышался топот копыт. В саженях пятидесяти неожиданно показались пятеро всадников, которые тут же, осадив лошадей, стали показывать в сторону ехавших навстречу им разведчикам.

– Заметили нас, заметили! – с досадой крикнул Кузьма.– Давай с дороги! – он повернул он коня в сторону огромного валуна, лежащего в саженях десяти от них. – Арчим! Бери лошадей и спрячься с ними где-нибудь. Если потеряем их, конец нам – до своих тогда не добраться!

Арчим, видя серьёзность положения, беспрекословно кинулся выполнять приказ: схватив под уздцы лошадей, он, пригибаясь, побежал в недалёкий ельник. Кузьма же с Тарханом спрятались за валуном, ожидая, что предпримут маньчжуры.

Те, вначале опешив от такой встречи, какое-то время не могли прийти в себя, после чего, порассуждав немного, решили, что неспроста здесь появился русский казак. Они вложили стрелы в луки и, натянув тетиву, стали медленно приближаться к валуну. Заметив это, Кузьма достал из-за пояса «Пеппербокс» и глазами показал Тархану на его шапку. Тот сразу понял задумку и, надев её на длинную ветку, стал медленно высовывать с левого края валуна, отвлекая внимание лучников. Тут же взвизгнувшая стрела насквозь прошила головной убор. Этого момента и ждал Кузьма: он молниеносно высунулся с правого края и, прицелившись, выстрелил в ближнего от себя лучника. Пуля попала в грудь – маньчжур вскрикнул, дёрнулся назад и медленно сполз наземь к ногам лошади. Лучники разом отпрянули, не ожидая такого ответа. Не желая дальше испытывать судьбу, они развернули лошадей и с криками помчались в сторону лагеря. Кузьма с Тарханом выскочили из своей засады и бегом направились к ельнику, где их ожидал Арчим.

– Теперь жди погони, – поделился тревогой Арчим, наблюдавший со стороны эту баталию.

– А что нам оставалось делать? – они бы либо прикончили нас, либо взяли в плен, – резко ответил ему Кузьма.

Разведчики пришпорили лошадей и поспешили к своей стоянке. Скрываться было уже бесполезно, и они, выехав на более короткую дорогу, во весь опор погнали лошадей.

Подъехав к лагерю, Кузьма запыхавшись крикнул:

– Срочно уходим, маньчжуры скоро будут здесь!

Всё было готово к отъезду: лошади осёдланы и навьючены, как распорядился командир, казаки тоже были наготове, ожидая возвращения товарищей.

– Арчим, знаешь ли ты тропу, по которой мы сможем уйти от преследования? – спросил Кузьма.

Арчим замотал головой:

– Тропа-то мне известна, но уверен, что проводником у них будет Улай: он эти места хорошо знает, к тому же он умелый охотник и поведёт маньчжур по нашим следам. Если успеем добраться до Катуни, можешь считать, что спасены: маньчжуры через такие бурные реки боятся переходить. Я постараюсь провести вас короткой дорогой, через перевалы, там узкая и опасная тропа, большой отряд не сможет по ней быстро продвигаться – в этом будет наше преимущество.

Тархан, закончивший переводить, вдруг вытянул руку на запад, показывая на едва заметно поднимающуюся пыль. Кузьма взглянул в ту сторону через зрительную трубу. Погоня не заставила себя долго ждать – верстах в трех он различил большой отряд, не менее тридцати всадников. Казаки пришпорили лошадей и двинулись вслед за Арчимом.

– Ружья все заряжены? – крикнул Кузьма ехавшему рядом Ефиму.