Андрей выглянул со стены. Татары, или кто там – в темноте видно было плохо, – били в ворота чем-то тяжелым.
Мужик, стоявший по соседству, поднял тяжелый камень. На помосте их лежала куча, видимо – на такой случай. Он метнул камень вниз и, услышав вскрик, удовлетворенно кивнул.
Андрей сорвал с плеча ружье, навел ствол в гущу копошившихся внизу врагов и нажал на спуск. В ночи громыхнуло здорово. Снизу послышались крики, ругань. Нападавшие отбежали, и на короткое время наступила тишина.
Мужик, швырнувший камень в гущу татар, удивленно обернулся к Андрею.
– Это ты?
– Что я?
– Громом татар поразил?
– Это не гром, это оружие такое.
– А-а-а! – на всякий случай протянул ничего не понявший мужик. – А то я спужался немного.
На короткое время штурм прекратился.
К Андрею подошел воин в шлеме и кольчуге.
– Ты кто?
– Путник, в Рязань иду. Переночевать на постоялом дворе хотел.
– Понятно. А то тут ко мне Фрол прибежал, говорит – чужак на стене, громом татар разогнал.
– Не громом – вот… – Андрей показал ружье.
– Аркебуза, что ли? Слышал я про такую, а вижу впервые. Десятник я боярский, Терентий.
– Андрей.
– Ну, коли оказия такая случилась – будь здесь. Ворота – самое слабое место. Могут, конечно, и в других местах полезть, но ворота надо удержать во что бы то ни стало.
– Удержим.
– Я боярину про тебя скажу.
Десятник ушел, гремя железом, а Андрей уселся на помост. В голове сложился пазл. Деньги, волхв, странные слова – да он просто угодил в другое время, в Средние века! А все из-за той бочажины. Потому и GPS-навигатор не работает, и мобильный. Ни спутников, ни сотовой связи еще нет и не будет по крайней мере лет этак шестьсот, как ни больше.
Но в душе Андрей не ощущал никакого смятения. Здесь хоть бандитов нет, а равно полиции и прокуратуры. Он даже воспринял все как некое приключение. В сознании теплилась мысль, что все это временное и он еще вернется в Рязань.
Над ним пролетел какой-то светлячок. Ой, да это не светлячок вовсе, а стрела с горящей паклей. А за нею – еще одна и еще…
– Пожар! – закричали в селе.
Женщины бросились тушить горящие стрелы, заливая их водой. Тут же к избам выстроилась цепочка от колодцев, воду передавали в деревянных бадейках.
Андрей вскочил с помоста, и в ту же секунду над ним просвистела еще одна стрела с горящей паклей. Метрах в тридцати от стены на лошади сидел татарский лучник. Рядом с ним стоял татарин с горящим факелом. Лучник поджигал паклю на стрелах и методично стрелял по селу.
– Ах ты, гад такой!
Андрей прицелился по огоньку. Темно, мушки не видно. Выстрелил. Лучник упал с лошади, та шарахнулась от громкого и неожиданного звука.
Андрей перезарядил ружье.
Татарин с факелом наклонился над убитым соплеменником, и в этот момент Андрей выстрелил в него. Попал! Татарин упал, выронив факел. Факел упал рядом, и на татарине загорелась одежда.
Судя по крикам, перемещающимся теням и ржанию лошадей, татар было не меньше полусотни. Двоих он уже убил, несколько человек валялись у ворот, убитые защитниками. Подкрепления у татар нет, и чем больше людей они потеряют, тем быстрее уберутся. Хорошая вещь все-таки картечь, летит широким снопом. Даже если с прицелом чуть ошибся, все равно попадешь.
Стрелком Андрей был хорошим, но только охотником, и фронтовой премудрости не знал. А она гласила: сделал несколько выстрелов с одного места – меняй позицию.
В деревянный тын совсем рядом вонзились две стрелы. Опа! Засекли его, так и в лицо угодить могут. Он присел за бревна и перешел на другую сторону. Если татары пойдут на штурм, он услышит.
Но до утра татары больше не предпринимали попыток к штурму, и Андрей незаметно уснул.
Когда начало светать, его разбудил десятник.
– Пойди под навес, там топчаны есть. Вздремни, на стенах дозорные.
Андрей так и сделал. Трудный день и полубессонная ночь утомили его, он крепко уснул.
Проснулся от прикосновения десятника:
– Ну ты здоров спать. Полдень уже. Один штурм мы отбили – на задней стене. Сейчас ворота штурмуют, помощь нужна.
Андрей молча встал, зарядил ружье. Глядя на патронташ, вздохнул и полез на помост.
На небольшой площади внутри ограды горел костер. На нем в огромном котле кипела смола.
Андрей осторожно выглянул между концами оструганных на острия бревен тына.
Татары стояли в сотне метров от села. Эх, сейчас бы винтовку – не стояли бы так нагло!
Среди татар выделялся одеждой и защитой один. Лошадь под ним была белой, из-под кольчуги виднелся шелковый расписной халат. На голове сверкал шлем-мисюрка. «Наверное, предводитель», – решил про себя Андрей. Но для выстрела картечью далеко, он только патрон попусту переведет.
Татары разом заулюлюкали, засвистели и ринулись на ограду. Что это они, на конях – на тын?
Но все оказалось реалистичнее. Конники подскакивали ближе, на скаку кидали в стену копья и возвращались обратно.
Андрей не мог понять смысла их действий, но десятник, видевший все это, вскричал:
– Все на стены! Басурманы на приступ пойдут!
Стена была буквально утыкана копьями. Один из татар, не имея в руках оружия, подскакал к стене, на полном ходу вскочил на спину лошади, подпрыгнул, вцепился руками в копье, торчащее из стены, подтянулся, как на турнике, и полез по копьям, как по лестнице. За ним последовал второй, третий…
Едва над тыном показалась татарская голова, как по ней ударил топором незнакомый Андрею мужик. Голова исчезла, и почти тут же сам мужик, обливаясь кровью, упал. Из его глазницы торчала стрела.