Огонь! Бомбардир из будущего

– Хорошо, пить больше не будем, пока в свои воды не войдем.

Остаток ночи прошел относительно спокойно – относительно потому, что почти вся команда напилась, раздавались пьяные песни, шум. Федор с Онуфрием стояли – один на носу, другой на корме, вглядываясь в ночное море. Поскольку купец был тоже пьян, шхуна управлялась только рулевым. Куда мы плыли, я понятия не имел, поскольку не обладал штурманскими навыками. Небо начало сереть, стали видны белые барашки волн, низкие хмурые тучи. Ко мне подбежал Федор:

– На горизонте за кормой паруса, как бы не за нами погоня.

Команда лежала на палубе пьяная в дым. Что делать, я не знаю, где мы находимся, далеко ли до наших берегов, есть ли подводные рифы и отмели, и еще неизвестно, то ли случайный попутчик сзади, то ли погоня.

– Вот что, Федор, бери Онуфрия и будите купца, что хотите делайте, но приведите его в порядок.

Хлопцы убежали исполнять, а я пошел на корму, посмотреть, что за паруса. Паруса действительно были, причем уже не на горизонте, а ближе, можно было разглядеть, что мачты две, но вот что за судно и его принадлежность, понять пока было нельзя. Я вернулся к купцу. Федор с Онуфрием терли купца за уши, били по щекам, тот лишь мычал нечто нечленораздельное и мотал головой.

– Вот что, парни, обвяжите его веревкой и бросайте с корабля, глядишь, в воде быстрее очухается.

Федор с Онуфрием переглянулись, но перечить не стали. Нашли веревку, коих на корабле было множество, обвязали вокруг грудной клетки несколько раз и, стянув с Григория сапоги, бросили его за борт. Мы встали у борта и смотрели, не хватало только, чтобы на наших глазах он захлебнулся. Однако, как старый морской волк, почуяв, что он в воде, Григорий стал молотить по воде руками и вертеть головой, пытаясь понять, где он и что с ним. Поскольку вода была холодной, минут через пять-десять пришел в чувство, стал кричать, чтобы его вытащили, а мерзавцев, что бросили его в воду, он сам утопит. Не обращая внимания на крики и ругательства, я выждал еще минут десять, и когда купец уже посинел от холода и стал клацать зубами, приказал его вытащить. Потоки воды стекали на палубу с дрожащего от холода Григория, я распорядился его переодеть в сухое и привести ко мне на корму. Сам побежал к рулевому, посмотрел на приближающиеся паруса. Что-то больно ходко идет, не похоже на торговца, те медлительны, поскольку всегда нагружены. Так резво могут ходить только военные суда или разбойники. Ни то ни другое ничего хорошего нам не сулило. Наконец на корме появился Григорий – вид его был ужасен – отечное лицо с разбитыми шведами губами, мутные глаза, изо рта убойный запах перегара. Сразу, с ходу, он начал громко ругаться, крича, что ему испортили празднование освобождения, а теперь у него болит голова. Я решил не церемониться и схватил его голову, повернул к парусам:

– Шведов видишь?

Лицо его вмиг посерело. Шведы – верная смерть на виселице, фрегат-то мы их повредили, а может, и утопили. Взгляд купца стал осмысленным, видно, дошло наконец, что дела нешуточные. Он повернулся к рулевому:

– Каким курсом и сколько времени идем?

Рулевой назвал курс. Купец свесился с борта, я подумал, грешным делом, что после выпивки его тянет на рвоту, но он долго вглядывался в воду, сказав наконец:

– Вода мутная, река близко.

Бросил Федору:

– Поднимай с Онуфрием команду, ноги уносить надо.

Вот, прости господи, артист – сам команду спаивал, а сегодня попробуй их подними. Удалось растолкать трех человек, но проку большого в том не было, покачиваясь, они с бессмысленными взглядами бродили по палубе, держась за окружающие предметы – борт, ванты, мачту. Купец встал на корме и стал отдавать распоряжения, я пошел посмотреть пушки, их было две – одна на носу, другая на корме. Калибр был невелик, от пиратов было бы подспорье, но если нас догоняет военный корабль, делать с этими недомерками нечего. Я проверил – заряжены ли пушки, подтащил поближе банник, ядра, бочонок с порохом. Корабль вдруг резко повернул влево, парус захлопал на ветру.

– Ты что делаешь? – подбежал к Григорию я.

–  Здесь недалеко островки есть, туда надо, если судно военное да о двух мачтах, стало быть, осадка большая, поостережется близко подходить, на мель сядет, а мы меж островов покрутимся, глядишь, и сорвемся с крючка.

Ну что ж, купцу виднее, плавал здесь часто, должен знать особенности – отмели, течения, острова. Я с беспокойством обернулся – судно еще более приблизилось и хотя было далеко, уже можно было понять, что оно военное. Теперь решало время – или они нас догонят и потопят, или мы успеем дойти до островов. После нашего поворота преследователи повторили наш маневр, стало быть, это по нашу душу. На шхуне Григория стояли все паруса, ветер был попутный, но все равно мы двигались слишком медленно, чтобы сохранить дистанцию. По моим прикидкам, часа через два-три нас догонят. Вдали, несколько правее курса, показалась земля, все-таки хоть и пьян был Григорий, ошибся самую малость. Я начал с Федором и Онуфрием по очереди будить матросов – мы лили на них забортную холодную воду, выкручивали уши, пытались поставить на ноги. Наши попытки привели к небольшому успеху – еще два зомби бродили по палубе. А ведь когда мы подойдем к островам, придется маневрировать, а то и идти под веслами, нужна команда. Но выбирать не приходилось, мне кажется, Григорий и сам каялся, что напоил на радостях команду. Я видел, какие опасливые взгляды он бросал через плечо, стоя у штурвала. Преследующее судно медленно, но неуклонно приближалось, до него оставалось мили три-четыре. Ветер неожиданно опал, паруса бессильно повисли, до островов было всего ничего, каких-то триста-четыреста метров. Купец заметался по корме, ища выход. Преследователь тоже встал, затем медленно повернулся к нам боком. Судно было невелико, о двух мачтах, по борту в один ряд шли орудийные порты, я насчитал их двенадцать, вот они открылись, две пушки выстрелили, корабль окутался дымом. Расстояние было слишком велико, я спокойно стоял у борта и смотрел. Ядра со звучным шлепком упали с недолетом метрах в трехстах. Или капитан слишком зол на нас, или решил продемонстрировать силу и решимость. Часа два мы стояли неподвижно, ветра не было, двигаться под веслами – недостаточно людей, а судно противника – по-моему, это была бригантина, я разбирался в этом слабо, – вообще не было приспособлено к движению под веслами. На бригантине стало видно какое-то шевеление, мы увидели, как спускают две шлюпки, в которые по трапу опускаются вооруженные матросы. Видимо, решили, поскольку судно наше небольшое и торговое, людей на нем мало, вооружения нет – захватить его абордажем со шлюпок. Шлюпки отвалили от бригантины, направились в нашу сторону. На корме бригантины проблескивало стекло, вероятно, капитан осматривал предстоящее поле боя в подзорную трубу. Я подошел к Григорию:

– Кто у вас в команде канонир?

Григорий лишь махнул рукой:

– Пьяные они все, толку не будет.

Подошел к Федору с Онуфрием:

– Ребята кто-нибудь с пушкой обращаться умеет?

– Видели, а сами не пробовали.

Опять придется все делать самому. Взяв с собой обоих, я повел их к носовой пушечке.

– Сейчас я выстрелю, как буду заряжать, смотрите внимательно, один будет у носового орудия, другой у кормового. Ваше дело заряжать, стрелять я буду сам, тут навык нужен.

Оба согласно закивали. Подождав, когда шлюпки подойдут поближе, я прицелился, поднес к затравочному отверстию фитиль. Ба-бах! Пушка окуталась дымом. Недолет! Я медленно, показывая моим сотоварищам, прочистил ствол, насыпал пороха, забил пыж, затолкал ядро.

– Все ли понятно?

Оба согласно закивали. Я поправил прицел, бросил Онуфрию.

– Зажигай!

Снова грянул выстрел. Почти хорошо, ядро упало рядом со шлюпкой, здорово ее качнув. Мы с Федором бросились к кормовой пушке. Навожу, выстрел! Пока Федор начал перезаряжать, я бросился на нос. Онуфрий уже зарядил орудие и ждал меня. Я взглянул на цель. На месте была только одна шлюпка, от второй остались только щепки и плавали крупные обломки, рядом барахтались в воде матросы. После выстрела, окутанный пороховым дымом, я не посмотрел на результат попадания, поскольку побежал на нос. Вторая шлюпка подбирала матросов, медленно кружась на месте гибели первой шлюпки. Это хорошо, в стоячую или медленно движущуюся цель попасть легче. Я старательно навел пушечку, поджег порох в запальном отверстии. Выстрел! Онуфрий бросился заряжать, а я задержался, чтобы посмотреть результат. Ядро ударило в нос шлюпки, оторвав несколько досок. По-моему, им теперь будет не до нас. Точно, шлюпка развернулась и, бросив барахтающихся в воде товарищей, рванула к судну. Ход ее был тяжел, видимо, в шлюпку поступала вода. Не доплыв до бригантины метров сто, она накренилась на нос и медленно перевернулась, рядом были видны матросы, которые плыли к судну. Так, отлично. Мы не потеряли ни одного человека, тогда как противник лишился двух шлюпок и около десятка человек команды. Выглянуло солнце, ярко заблестела вода. Купец схватил в руки астролябию, пытаясь определить наше местоположение.

– Да, далековато еще до родных берегов, – пробормотал он.

На палубе начали шевелиться матросы, видно, грохот пушек все-таки заставил их пробудиться, простояли еще около часа, когда я увидел, что с бригантины спускают еще две шлюпки. Неужели капитан такой дуболом, снова пошлет шлюпки на наш захват? Зря я так подумал о капитане, обе шлюпки встали впереди бригантины, завели буксирные концы и стали грести. Медленно бригантина двинулась в нашу сторону. Чертов швед, я разгадал его замысел. Стоит подтащить бригантину к нам поближе метров на двести, как более мощные орудия шведов спокойно нас расстреляют, пустив ко дну, а мы ничего не сможем противопоставить – мал калибр наших пушечек, дальнобойность не та. Я побежал к Григорию, хотел пояснить опасность ситуации, тот меня оборвал:

– Сам уже понял!

Посовещавшись с Григорием, решили бить врага его же оружием. Спустили одну из двух имеющихся у нас шлюпок, куда сели те, кто мог грести, взяв судно на буксир, стали тянуть его к островам. Людей на шлюпке набралось всего восемь человек, но и противнику не легче, их судно значительно больше и тяжелее, матросы быстро выдохнутся. Пот тек с нас ручьем, похмелье быстро покидало тяжело работающих матросов. Грести в полную силу на шлюпке, буксируя шхуну, – нелегкая работа. Медленно мы приближались к проливу между двух островов, намереваясь встать именно там, чтобы оставить за собой свободу маневра. Фу, наконец-то дотянули. Я оглянулся назад – бригантина медленно тащилась за нами, сильно отставая. Теперь надо было подождать, с какой стороны острова покажется их судно. Вода у островов была мутная, купец бросил за борт грузило с веревкой, на которой узлами были отмечены сажени. Вытащил, довольно ухмыльнулся:

– Под днищем у нас всего сажень, здесь бригантина уже вряд ли пройдет, скорее всего станет перед островами, станет палить из пушек, наше дело – шлюпкой утащить шхуну в сторону, прикрываясь островом, как щитом.

Вот в проливе показались шлюпки, буксирующие за собой бригантину. С носа судна свесился матрос, промерял глубину, вот он дал отмашку, на шлюпках перестали грести, гребцы в изнеможении побросали весла. Были видны их мокрые от пота голые спины. С бригантины прокричали, шлюпки пошли к корме. Так, сообразил я, сейчас будут разворачивать бригантину боком, чтобы открыть огонь.

– Григорий! Уводить за остров шхуну надо быстрее!

Но тот уже распоряжался. Гребцы, немного отдохнувшие во время остановки, налегли на весла, и мы отошли метров на двести, вплотную прижавшись к острову, килем почти касаясь дна. Громыхнули пушки бригантины, ядра пошлепались довольно далеко от нас. Капитан стрелял вслепую, но кто знает, что он выкинет дальше. Капитан оказался настойчивым, через некоторое время из-за острова показалась шлюпка. Увидев нас, они сразу остановились и стали семафорить на бригантину. Стояли они вне досягаемости наших пушечек. Раздался залп пушек бригантины. Ядра легли далеко, но значительно ближе, чем в первый раз. Так дело не пойдет. Я быстро сбегал в каюту за своим штуцером, бил он раза в полтора-два дальше наших пушечек, зарядил, оперся стволом на борт и стал ждать. Не ожидая подвоха, один из матросов встал в шлюпке в полный рост, тут я его и снял первым же выстрелом. Команда на судне восторженно взревела. Перезарядился, стал выжидать. Вот еще один матрос поднялся, – лежа в шлюпке, ведь семафорить не будешь. Выстрел, еще один упал. В шлюпке притаились. Если первый выстрел можно было считать случайностью, то второй привел их в замешательство. Пушки бригантины громыхнули еще раз. Ядра легли рядом, а одно зацепило борт, аж щепки полетели. Григорий побежал на нос, но гребцы в шлюпке, видя и сами результаты стрельбы с бригантины, налегли на весла, пытаясь увести нас от обстрела. Напоследок, пока шлюпка противника была еще видна, я выстрелил по неосторожно высунувшемуся матросу. Но вот шхуна отошла с прежнего места, чтобы нас обстрелять, теперь уже вряд ли хватило бы дальнобойности, да и шлюпке противника высунуться я бы не дал.

– Григорий, может, шлюпкой протянем шхуну вокруг острова, зайдем к ним с кормы, попробуем обстрелять из пушек, ежели повезет, повредим руль или мачту, иначе они от нас не отцепятся.

– Давай попробуем, сам вижу, что выхода нет, тем более уже все пьяницы на ногах.

Увлеченный стрельбой, я и не обратил внимания, что на палубе больше нет валяющихся пьяных тел. Шлюпка подошла к нашему борту, гребцы поменялись. Нас, прижимаясь к острову, потащили вокруг острова. Поскольку островок был невелик, за час-полтора удалось его обогнуть. Мы увидели, что с кормы бригантины стоят обе шлюпки врага, пытаясь оттянуть ее назад. То ли капитан бригантины почуял опасность, то ли придумал новую пакость. Мы заходили со стороны кормы, где пушек у противника не было. Мушкетного огня я пока не опасался, штуцеры у них вряд ли были, а мушкет хорош для близкого боя. На бригантине явно нас увидели, команда забегала, капитан кричал на шлюпки, пытаясь развернуть судно бортом к нам, чтобы можно было открыть огонь. Я бросился на нос шхуны и как можно быстрее стал стрелять из штуцера по гребцам в шлюпке, убив несколько матросов, остальные залегли в шлюпки, не высовывая носа, хотя капитан с бригантины громогласно кричал проклятия. Я тщательно прицелился по капитану, выстрелил, успел увидеть, как он схватился за руку и его тут же оттащили от борта. Мы сблизились уже на дистанцию огня. Медлить я не стал, вдруг им удастся довернуть корабль, тогда нам крышка. Из двенадцати орудий одного залпа хватит, чтобы пустить нас на дно. Прицелился, выстрелил из пушки. Маленький недолет, но изменить прицел нельзя, и так уже на пределе дальности. Кричу гребцам в шлюпку:

– Подтяните еще чуть-чуть.

Шхуна медленно двинулась вперед, мы с Онуфрием как бешеные перезаряжали пушку, кормовой воспользоваться нельзя, оставалось действовать быстро. Прицелили, выстрел. Ядро, прошелестев, шлепнулась в воду рядом с вражеской шлюпкой, опрокинув ее, опять перезаряжаем, тщательно прицеливаюсь. В парус бригантины стрелять бесполезно – ядра наши слишком малы, чтобы проделать серьезную дыру, надо попасть в руль или в мачту. Утопить не сможем, но лишим хода, а нам больше и не надо, дождемся ветра и поминай, как звали. Выстрел, на этот раз удачно, прямо в баллер руля, аж щепки полетели. Снова перезаряжаемся, выстрел. Мимо. Мачта – слишком тонкая цель. Еще раз повторяем, опять мимо, но поскольку ядро уже было на излете, прошло низко над палубой, сметая на своем пути людей и ломая оснастку. Еще раз стреляю и на этот раз удачно, правда, я целил в одну мачту, но переломилась другая, ведь стояли они почти в створе, друг за другом. Мачта сначала накренилась, затем с шумом упала в воду, обрывая ванты. Команда шхуны завопила от радости, а на бригантине раздались яростные вопли. Вот теперь мы тоже их обездвижили на какое-то время, им теперь даже ветер не поможет. Но сбрасывать со счетов бригантину не стоит – одна мачта и парус целы, и пушки наверняка заряжены, стоит нам немного отойти от их кормы в сторону, как нам могут влепить ядра в борт. Я еще пару раз выстрелил из пушки по палубе бригантины, пытаясь доставить им побольше повреждений, потом улегся на носу со штуцером. Поскольку невооруженным глазом с такого расстояния можно было отличить по одежде простого матроса от офицера, я решил немного проредить офицерские ряды, утихомирив и загнав команду в трюм. Ишь, разбегались по палубе, пытаясь под командой офицеров что-то исправить. Выстрелил четыре раза, точно ранив или убив троих, один раз промахнулся. Суета на палубе стихла. Так-то лучше будет. Я обратился к Григорию:

– Смотри, чтобы нас течением не снесло в сторону, как раз попадем под пушки бригантины. Пусть гребцы в шлюпке не спят. Поднимется ветер – поднимем паруса и отойдем подальше, но точно за кормой бригантины.

Григорий согласился. Вообще с момента захвата нас шведским фрегатом Григорий сник и переложил всю инициативу по нашему вызволению на меня. Конечно, мне было бы проще быть под началом опытного, активного капитана, чем все брать на себя. Я же не морской волк, многих морских дел не знаю и не ориентируюсь, но что получилось, то получилось.

Ближе к вечеру поднялся легкий ветерок, на шлюпке встрепенулись, развернули нас кормой к бригантине, мы взяли шлюпку на буксир и подняли паруса. На прощание я угостил ядром из кормового орудия застывшую бригантину, угодив в кормовую надстройку, аж щепки полетели. Мы еле-еле плелись под слегка надутым парусом и, лишь отойдя на значительное расстояние от бригантины, подняли шлюпку с гребцами на борт. К ночи ветер окреп, паруса надулись, мачты скрипели от напряжения, вода шипела под форштевнем, ход наш стал замечательно хорош. Мы резво шли к себе домой.

Глава 2

Демидов