Огонь! Бомбардир из будущего

Я начал осматривать Марию, расспрашивал ее о симптомах. Да, похоже на зоб, я даже прощупал узел в правой доле.

– Резать надо, матушка!

– А без этого никак нельзя, травки, может, какие попить?

Вмешался купец, до этого молча наблюдавший за осмотром.

– Мария, ты уже и травки пила, и порошки, что лекари давали. Юрий дело предлагает, ты видишь, что он сына спас, может, и тебе поможет, не отказывайся. Мы за помощью сколько уже ездили, да только толку нет. Человек сам твою болячку увидел, неужто счастливый случай упускать будем?

Мария лишь кивнула в ответ:

– Все правда, да боязно только.

Мы обговорили, что завтра и будем делать операцию. Использовали тот же стол, женщину уложили, но помогала одна из холопок, купец был занят. Я успешно нашел и удалил два узла – один большой, один поменьше и ушил рану. Пациентку переложили на кровать. Спал я теперь в отдельной комнате, питался с семьей вместе за одним столом. Времени на осмотр больных уходило теперь не так много. Никита поправлялся, каждый день были сдвиги в лучшую сторону. Он уже ходил по комнате, правда, нога была в повязке, но гной не сочился, температуры не было. С Марией тоже все шло на поправку, послеоперационная рана затянулась первичным натяжением, рубец ровный, хоть и красный пока. Она стыдливо укрывала его шалью. Буквально на пятый день прекратились сердцебиения, начала исчезать слабость, щечки начали розоветь. К концу недели стало заметно, что больная чуть-чуть поправилась, а через две недели, как раз к моему отъезду, уже было заметно, что Мария набирает вес. После осмотра обоих пациентов я подошел к Алтуфию.

– Все, я сделал, что смог, – и сын, и жена твои здоровы, я свои обещания сдержал.

– Спасибо, лекарь! Завтра в честь выздоровления дорогих моему сердцу людей будет пир, а потом и в дорожку можно будет собираться.

На следующий день вся дворня бегала, как заведенная, в большом зале расставляли посуду, на заднем дворе холопы разделывали туши, из кухни доносились такие запахи, что только слюни успевай сглатывать. Около трех часов дня ко мне зашел холоп, пригласил в зал. Я огладил руками свое повседневное платье, парадного-то я не взял, и пошел за холопом. Войдя в распахнутые двери, чуть не остолбенел. В красивом зале, устеленном большим дорогим ковром, стояли два ряда длинных столов, обильно заставленных различными яствами – было все, о чем только можно мечтать, – начиная от красной рыбы и красной и черной икры в ведерках до апельсинов. В мое время, конечно, апельсины лежали на любом рынке, но здесь… Постарался купец! Вокруг столов стояло множество людей, человек двести, не меньше. Одеты были празднично и ярко, на женщинах золота, как в небольшом ювелирном магазине. Ко мне подошел Алтуфий, пожал руку и громогласно объявил:

– Юрий Кожин, лекарь, каких свет не видел, спаситель моего сына и жены. Сегодня пир, друзья, в его честь и во славу, а также за избавление жены и чада моего от хвори.

Ко мне стали подходить солидные купцы с женами, Алтуфий их лично мне представлял. Сначала я пытался запомнить, но потом в голове все имена перемешались. Когда представление закончилось, всех пригласили к столу. Посередине короткого стола, что стоял поперек зала, образуя перемычку двух длинных рядов столов, усадили меня, уселся Алтуфий с женой Марией и Никита с молодой супругой. Первую чарку выпили за выздоровление Никиты, вторую – за выздоровление Марии, третью – за меня, лекаря Юрия, пожелав долгих лет и всего, всего, всего. По знаку Алтуфия из дверей вышли два холопа с подносами, накрытыми платками. Алтуфий встал, разговоры за столом сразу смолкли:

– Гости дорогие, я не зря ездил в Москву, чуть гребцов не загнал, привез отменного лекаря, который поднял на ноги моих любимых людей – сына и жену.

Купец низко поклонился мне:

– Подарил ты дорогим мне людям здоровье и жизнь, а в мое сердце вселил радость, хочу крепко обнять и поцеловать. – Он крепко меня обнял и троекратно, по-русски расцеловал. – И в знак уважения прошу принять от меня маленькую благодарность.

Купец подозвал холопов, они встали рядом, и картинно сдернул с одного подноса платок – поднос был завален серебряными монетами.

– Это за сына, Юрий!

Подошел ко второму подносу и сдернул платок с него – там лежали золотые монеты.

– Это за любимую жену!

Гости в зале приглушенно ахнули. Купец победно оглядел зал – как, мол, впечатление? Да, это в русском стиле – размах, широта души. Я приблизительно прикинул, это получается больше, чем мне дал французский король за лечение своего наследника. Дальше пир продолжался своим чередом. Гости уже изрядно набрались, но пьяным никто не был, пить на Руси умели. Ко мне периодически подходили с заверениями дружбы и помощи купцы, одновременно предлагая посетить и их дома на предмет полечить домочадцев. В разгар пира мужики решили выйти во двор, освежиться. Как всегда во все времена, зашел разговор о лошадях, затем об оружии, кто стреляет лучше, кто более удачливый охотник. Разгорелся спор, позвали холопа, который принес пару пистолетов и у забора поставил мишень. Спорщики стреляли по очереди, но не попали, скорее всего выпито было много. Все дружно стали говорить, что мишень для пистолетов далековата. Черт меня дернул сказать, что попаду оба раза из двух пистолетов, но своих. Я сходил в свою комнату, принес оба пистолета, пока ходил – круг зрителей увеличился, из дома, привлеченные голосами спорщиков и зрителей, подошли еще люди. Ну, назвался груздем, полезай в кузов. Я прицелился, задержал дыхание, выстрелил, не медля вытащил из-за пояса второй пистолет и выстрелил снова. Холоп принес фанеру, и все дружно уставились на нее, потом с изумлением на меня, тогда уже я, слегка растолкав купцов, взглянул на мишень. Обе пробоины были почти в центре, на дюйм друг от друга. Неплохие результаты даже для трезвого, видно, сам бог пьяному помогает. Купцы попросили посмотреть оружие, крутили-вертели, но поскольку никто не заглянул в ствол, то ничего необычного не нашли и решили, что все дело в моем мастерстве стрельбы. Восхищенные, хлопали меня по плечам, предлагали пойти еще выпить, отметить отличную стрельбу. Все дружно отправились за стол продолжать застолье. Когда уже стемнело, появился оркестр – балалайки, гусли, рожки. Народ начал плясать, а поскольку я не большой любитель танцев под балалайку, то отправился спать. Утром выспался под завязку, умылся, есть не хотелось. Надо было думать об обратной дороге.

– Юрий, а ты что же не выполняешь обещание? – На дороге стоял Алтуфий.

Я изумился:

– Какое обещание?

– Да ты вчера обещал при знакомстве с гостями полечить кое-кого, вон у ворот уж часа два возок стоит, тебя дожидается!

Час от часу не легче. Раз обещал, придется выполнять. Собрался сам, собрал инструменты, поехал по купцам. Кучер сам знал, куда везти, вероятно, ему Алтуфий сказал. В каждом доме встречали с почетом, везде старались по русскому обычаю угостить вином, откажешься – обида дому, приходилось пить. К вечеру, уже сильно пьяный, я добрался до купеческого дома. Как прошел в свою комнату, помню смутно. Проснувшись утром, увидел в углу комнаты кучу вещей – шуба меховая, вроде как бобровая, несколько меховых шапок, несколько кошелей с серебром. Я пошел к Алтуфию.

– Это что у меня в комнате, откуда взялось?

Алтуфий принялся громко хохотать, хлопая себя по ляжкам.

– Да ты и в самом деле ничего не помнишь? Слаб ты пить, лекарь хороший, а вот пить слаб. Это же тебе за работу дали товарищи мои, торговые люди, да благодарность передавали, спрашивали, когда в Москве будут, можно ли зайти к тебе полечиться али кого из родни привезти?

– Можно, конечно, работа у меня такая.

– Хотел сразу по водочке с тобой поговорить. У нас хлебное вино в Нижнем тоже творят, да с твоей водкой не сравнишь. Давай сразу большую партию куплю, скажи только, когда приказчика прислать да почем штоф стоит?

Мы обговорили все условия сделки и ударили по рукам. Теперь надо было решать вопрос с обратной дорогой. Можно было договориться с купцами, везущими товар на своих кораблях в Москву, но с кучей денег не хотелось рисковать. Я обратился к Алтуфию, тот удивился:

– Гости сколько хочешь, ты еще не всех объехал, кто хотел полечиться, а когда скажешь, что домой пора, тем же путем назад доставлю, я же обещал и слов назад своих не беру.

– Да надо уже назад, больные у меня там есть.

Алтуфий развел руками:

– Надо так надо. Когда обратно думаешь?

– Завтра с утра, сегодня еще кое-кого объеду, обещал.

Сев в возок, снова поехал по купцам, осматривал их самих, их жен, детей и ближнюю родню. К вечеру усталый и выпивший снова заявился домой. Я понимал, что каждый купец хочет быть хлебосольным хозяином, но так и спиться можно. С утра холопы быстро перетаскали в возок мое имущество, две сумки с монетами и сумку с инструментами я нес сам. У возка мы дружески попрощались с Алтуфием и его семейством, которое дружно вышло меня проводить. Когда я начал отъезжать, все дружно поклонились в пояс. Жалко мне в этот миг стало Россию, таких людей в войны да революции с перестройками потеряли, соль и цвет земли русской. Трудолюбивые, хваткие, жадные до дела, но не дураки отдохнуть и выпить. Все умели, но всему свое время. Обратно я добирался точно так же, менялись гребцы, оставалась лишь лодка да я со своим грузом. До Москвы добрались быстро, за два с половиной дня. Когда я зашел в дом, Настя, развернув мои сумки, ахнула.

– Да ты из Франции меньше привез, вот тебе и Нижний Новгород!

Я приказал истопить баньку, перекусил, помылся и завалился спать. Устаешь все-таки в дороге, да и погода была мерзкая, холодно и сыро, совсем не для путешествий. Дома отогревался и отсыпался два дня, затем объехал свои предприятия, на водочном заводике уже вовсю кипела работа над заказом Алтуфия, надо было сделать за неделю три тысячи бутылок, по срокам вроде успевали.

Через неделю прибыл приказчик от Алтуфия, водку к тому времени приготовили. Приказчик расплатился, рабочие начали грузить ящики на подводы. Со слов приказчика, Алтуфий будет в Москве через месяц, если водка хорошо будет продаваться, будет еще заказ. Ну что же, оптом сбывать лучше, меньше головной боли. А вообще-то стоит подумать о расширении водочного заводика, уже сейчас он работает почти на пределе возможностей, если большие заказы из Нижнего будут регулярными, нам придется ограничить в поставках Москву, а мне бы этого не хотелось. Я поговорил со своим управляющим – что надо для расширения производства, помещений хватало, нужно было оборудование и бутылки.

Глава 3

Взорвать Картахену

Вот и выпал первый снег, на улице стало светло и чисто, так что от света резало глаза. Изо рта при дыхании вырывался пар, под ногами похрустывал ледок. Наступила зима. В это время стихали войны, снижались торговая и деловая активность. На телеге уже не проедешь, на санях еще рано, снега мало, а под снегом земля еще не промерзла. В такую пору только на теплой печи лежать. Вот в такую погоду к моим воротам подъехал, проваливаясь в снег и грязь, экипаж, запряженный четверкой лоснящихся коней в дорогих попонах. Из кареты, пыхтя и отдуваясь, вылез толстый вельможа. Камзол выдавал явно иноземное происхождение, на плечах была накинута соболья шуба – это уже точно московская погода заставила. Вельможа важно прошествовал к дому, холоп проводил его ко мне в комнату, помог снять шубу. Вельможа расшаркался, уселся в предложенное кресло. На ломаном русском языке начал разговор.

– Я имею честь представлять короля Англии, Шотландии и Ирландии Якова. По слухам, доносящимся до наших ушей от послов, а также от французского двора, вы, Юрий Кожин, очень искусный лекарь. Король Яков вот уже около полугода болен, его осматривали лучшие медики Англии, Испании и Франции, но назначенное лечение не помогает. Король специально прислал меня в Московию, дабы вы соблаговолили поехать в Британию для лечения короля.

Да, была охота в такую погоду ехать в Англию, ближний свет! Вельможа терпеливо ожидал ответа, на его лице не отражалось никаких эмоций. Я решил отказаться – деньги после посещения Нижнего Новгорода у меня были, а поездка в Англию – это ведь не на один месяц.

– Вы знаете, я сейчас занят, у меня много больных, бросить которых я не могу, – сказал я.

– Да это же король! Это не простой смертный, он не может ждать!

– Его лечат лучшие английские врачи, – возразил я, а я тоже не господь бог!

Вельможа посмурнел лицом: