«Волкодав» из будущего

Началась беготня. Сдавали документы – ведь мы уже не числились в НКВД, сдавали личное оружие. Вещей, кроме бритв, расчесок да белья, ни у кого из нас и не было. Все поместилось на дне вещмешка.

Были подогнаны два крытых грузовика, мы погрузились и выехали из Москвы. Закончился этап моей службы в Особом батальоне НКВД, начиналась служба в отделе контрразведки СМЕРШ.

Нас привезли под Елец – немного восточнее его. Недалеко – километрах в десяти – располагался штаб командующего фронтом К. Рокоссовского.

Первые несколько дней были суматошными – мы получали личное оружие, новые служебные удостоверения. Сам СМЕРШ только организовывали, много чего не хватало, да и штаты были укомплектованы не полностью.

Вскоре я получил первую боевую задачу: в составе офицерского КПП проверять и фильтровать военных на дороге Елец – Воронеж, у села Казинка.

Наша опергруппа состояла из трех офицеров. Старшим группы Сучков назначил капитана Николая Свиридова. Под его началом были старлей Андрей Никонов и я.

Мы проверяли документы у пеших, досматривали машины. Работа была рутинной и потому казалась скучноватой.

Останавливая для проверки очередную машину или группу военных, мы замечали, как вытягивались их лица при виде нашей формы, а еще пуще – заслышав зловещее название службы контрразведки.

– Здравия желаю. СМЕРШ. Предъявите документы.

Многие не знали еще, что это за СМЕРШ такой.

А затем следовали обычные вопросы: Фамилия? Откуда и куда следуете? Что в вещмешке?

С непривычки я уставал, в глазах рябило от множества лиц и обилия документов – красноармейских книжек, служебных удостоверений, справок, командировочных предписаний, аттестатов.

Я был разочарован. Не такой представлялась мне эта работа. Ведь я – боевой офицер, нахожусь на должности оперуполномоченного контрразведки СМЕРШ. Я ожидал активной работы, погонь и перестрелок, риска, а тут – «предъявите ваши документы». Как постовой на улице. И другие офицеры СМЕРШа чувствовали себя не лучше.

Вечером, после ужина, мы сидели за столом в комнате.

– Если так будет и дальше, подам рапорт о переводе на фронт, – уныло сказал старлей Никонов.

– Не трави душу – сам об этом думаю. Документы проверять может любой сержант, тут наши навыки не нужны, – поддержал его старший нашей группы капитан Свиридов.

К нам подошел подполковник Сучков:

– Что приуныли, хлопцы? Глядите веселее – служба только началась.

Он уселся за стол и выложил на него пачку документов.

– Прошу внимания, товарищи офицеры. Ознакомьтесь с образцами документов. Вот командировочное удостоверение. В типографии специально не напечатана точка – вот здесь. – Подполковник показал, где именно. – Такие бланки будут в ходу три месяца, потом их сменят на другие, с иным секретным знаком. Теперь – красноармейская книжка. Даю два образца. Попробуйте определить, где подлинный.

Мы так и сяк крутили, вертели и внимательно разглядывали обе книжки. На мой взгляд – так же, как и на взгляд моих товарищей, они ничем не отличались.

Видя наше замешательство, подполковник пояснил:

– Одно из удостоверений – немецкая фальшивка. Изъято у заброшенного к нам немецкого диверсанта не далее, как три дня назад. Посмотрите внимательно на скрепки – на настоящем удостоверении они тронуты ржавчиной. На немецком они блестят, потому что сделаны из нержавеющей проволоки.

Все пристыженно молчали. Раньше нам фальшивок никто не показывал. Мы и смотрели-то в основном на записи и печати, да на фото – когда они были. Ведь фотографировали в основном на удостоверения личности офицеров.

Мы изучили особенности и других документов – особенно продовольственные аттестаты. Ведь когда агент заброшен на длительный срок, без этого документа ему не обойтись. Если обмундирование и вооружение своему агенту немцы выдавали наше, ими захваченное, то без еды долго не проживешь, а с собой ящики с продовольствием таскать не будешь. Аттестаты были и другие – денежного довольствия, вещевые, но они не играли такой роли.

Долго длилась наша беседа о тонкостях оперативной работы.

– Ваше дело, товарищи офицеры, заниматься военными. Для проверки гражданских лиц есть НКВД, милиция, – наставлял Сучков. – Сейчас наша забота – обезопасить тыл Второй танковой армии под командованием А. Г. Родина. Мы не должны давать возможности действовать ни одному агенту или диверсанту. Ни одна шпионская рация не должна выходить в эфир. Каждая их радиопередача – это удар по нашей армии. Помните об этом всегда. Вопросы?

Еще с полчаса начальник отдела отвечал на наши вопросы. Мы бы задавали их ему еще – в работе было полно неизвестного, и опыт прежней работы сейчас пригодиться нам никак не мог, да Сучков сослался на нехватку времени и ушел.

Спать мы ложились с уже приподнятым настроением. Теперь хоть знаем, как смотреть документы, на что обращать внимание.

И следующим же утром ознакомление с особенностями подделок документов, преподанное Сучковым, дало результаты.

Около полудня к нашему КПП подошел младший лейтенант. Вел он себя спокойно, однако при проверке я не нашел на бланках его документов тайных знаков. Стараясь не выдать возникшие у меня подозрения, я предложил:

– Предъявите для осмотра вещмешок.

Рука моя невольно дернулась к кобуре. От внимания Прокопенко – такой была фамилия проверяемого лейтенанта – это не укрылось. Он лениво стянул с плеча вещмешок и неожиданно резко ударил меня им по лицу. Сам же бросился бежать. Стоявший недалеко старший лейтенант Никонов, видя убегающего, выхватил из кобуры пистолет. «Бах, бах», – прозвучало два выстрела, и убегающий упал. Мы подбежали к нему. Готов – из раны на затылке вытекала кровь.

– Товарищ капитан, у него документы поддельные, я вещмешок к досмотру потребовал, и вот… – сообщил я Свиридову.

– Ты чего на поражение стрелял? – обозлился старший группы капитан Свиридов. – Надо было по ногам, чтобы не ушел, а потом допросить – кто такой, почему убегал и откуда липовые документы.

– Чего же тогда сам не стрелял? – окрысился Никонов. – Если он враг, его уничтожить надо.

После звонка Сучкову за убитым пришла полуторка. Из кабины ее выпрыгнул мрачный подполковник.

– Ну что, парни? Сплоховали? Живым брать надо было! Кого теперь допрашивать – холодный труп? Непрофессионально сработали, облажались. Делайте выводы! Впредь – только живыми брать. Можете его помять при задержании, ранить в ноги или руки, но чтобы он говорить мог. Делаю вам всем, товарищи офицеры, замечание за упущения в службе. Труп – в машину!

Грузовичок с Сучковым уехал.

Вечером подполковник снова заявился к нам – причем в хорошем настроении, чего мы никак не ожидали.

– Жалко конечно, что агента убили, но он и мертвый нам полезным оказался. При нем нашли шифровальный блокнот и пачку чистых бланков различных документов. И вот что занятно – сам бы он воспользоваться всем этим и за год не успел. Отсюда напрашивается вывод: агент был явно не один, группе нес документы. Где они, какова их численность, какие задачи перед ними стоят – неизвестно. Будем над этим работать. Против нас действует целая сеть немецких – и не только – разведслужб, и в первую очередь – «Абвер», «Цепеллин», «Ваффен СС Ягдфербанд», румынская ССИ. Но мы должны их перехитрить, оказаться умнее. Не буду скрывать – немцы готовят наступление в районе Курска, их разведка сейчас активизируется и постарается нашпиговать наши тылы своими разведчиками и диверсантами. Выловить их всех и уничтожить – наша первостепенная задача! Наши бойцы и командиры не должны опасаться подлого, исподтишка, удара в спину. Посему – бдительность, осторожность, наблюдательность.

Подполковник пожелал нам удачи и ушел. Что-то раньше не слышал я от него таких длинных тирад.

День шел за днем, я и офицеры нашей группы освоились с работой. Промахов досадных, вроде убитого агента, не допускали, но и нарушений мы пока не обнаружили.

Из тыла подходили свежие части. Я с удовольствием отмечал насыщенность армии новой боевой техникой, и особенно – авиацией. Так нагло, как в 1941-м, немцы уже не хозяйничали в нашем небе. Как только появлялись немецкие бомбардировщики, навстречу им на перехват вылетали наши истребители. И не устаревшие «ишачки» И-16 и «Чайки» И-15, а современные «яки» и «лавочкины». На немецкой передовой доты и дзоты уничтожали «летающие танки» – штурмовики Ил-2, тылы бомбили пикирующие бомбардировщики Пе-2. К удивлению своему, довелось увидеть в танковых частях ленд-лизовские танки «Валентайн», «Матильду», «Шерман». Танки были высокие, неуклюжие, но тем не менее танкистам они нравились.

Служба наша продолжалась день за днем без существенных происшествий – ни одного выявленного «вражеского элемента». Жизнь она ведь как зебра – полоса черная, полоса белая. В то, что немецкая сторона ослабила напор диверсионно-террористической работы, конечно, не верилось. Значит, готовят силы, и надо быть все время настороже. И нам наконец-то улыбнулась Госпожа Удача.

Мы заступили на очередное дежурство на КПП. Утро выдалось солнечным. Мы с Никоновым наблюдали с обочины за пустынной в это время дорогой, Свиридов находился в помещении. Я повернулся бедром к потоку тепла – рана еще напоминала о себе тянущей болью.

Со стороны Москвы показалась полуторка. Подскакивая на ухабах и натужно урча, она приближалась к КПП. Привычным жестом мы остановили машину для досмотра.

В кузове сидели трое военных и несколько гражданских. Один из военных – в очках и фуражке, держал на руках маленькую, лет пяти, белокурую девчушку. Когда мы попросили мужчин выйти для проверки документов, очкарик передал девочку матери и довольно ловко перемахнул через борт. За ним последовали остальные.

Подошел Свиридов.

Наша группа начала досмотр и проверку. У одного из военных на груди болтался фотоаппарат – трофейная «лейка». Они представились военными корреспондентами газеты «Красная Звезда». Документы их не вызвали подозрений, и потому старший нашей группы капитан Свиридов, возвращая проверяемым документы, козырнул: