«Волкодав» из будущего

– Товарищ подполковник! Эта группа самолета будет ждать.

– Ну-ка, ну-ка, с чего ты взял, Колесников?

– Если они фотографировали танки и другую военную технику, то зачем? Не иначе – пленку хозяевам своим передать хотели, в подтверждение своей деятельности и подтягивания наших резервов. А как они это могут быстро сделать? Да только самолетом! А заодно их группу эвакуировать, или новых прислать на подмогу. Да и местность здесь подходящая – равнинная, самолет посадить есть куда, рация для передачи координат тоже есть.

– Интересный вывод, попробуем использовать при отработке версии.

Для допроса привели первого задержанного – того самого «очкарика». Глядя на него, я еще раз убедился – никакой он не «очкарик». Обычно такие люди без очков выглядят как-то беззащитно, щурятся. Ничего подобного на лице задержанного я не увидел.

Начали его допрашивать, но «очкарик» упрямо стоял на своем:

– Мы корреспонденты, про рацию знать ничего не знаем.

Тогда Сучков упомянул о проявленной фотопленке.

– Чего тут странного? – воскликнул «очкарик». – Мы же должны дать в газету снимок, показать мощь нашей армии.

– Я полагаю, что вы немецкий агент и ищете посадочную площадку для аэродрома, – надавил подполковник.

Но агент упрямо все отрицал.

– Ну, раз вы продолжаете упорствовать, вы мне больше не нужны. Мне придется вас расстрелять! – заявил Сучков.

– Не имеете права! Без суда это незаконно.

– Законно! По законам военного времени врага, взятого с оружием, можно расстреливать. И это не противоречит Женевской конвенции.

– Я хочу написать жалобу.

– Пожалуйста, вот вам бумага. Но казни она не остановит.

Подполковник подмигнул мне, пока задержанный карябал бумагу.

– Вот, возьмите, – «корреспондент» протянул бумагу Сучкову.

– Колесников, те двое поразговорчивее, потому этого – в расход. Выводи!

– Так точно, товарищ командир.

Я вытащил из кобуры пистолет.

– Выходи, руки за спину.

Задержанный, оглядываясь, медленно пошел вперед. За дверью стоял боец с винтовкой.

– Пошли со мной.

Мы вышли из здания.

– Стоять!

Я обратился к бойцу:

– Жалко пули на гада тратить. Принеси мне топор.

Боец побледнел, глянул растерянно.

– Где же я его возьму?

– Сбегай в хозвзвод, только мухой: одна нога здесь, другая – там.

Боец убежал.

Только сейчас до агента начал доходить весь трагизм его положения. Люди вообще боятся топоров. Понятно, что и нож и пистолет убьют одинаково. Но топор кажется чем-то запредельно жестоким, наверное – гены сказываются, еще со средневековых времен, когда казнили отрубанием головы или четвертованием.

– Вы что хотите делать топором? – настороженно спросил задержанный.

– Голову тебе отрубить и в самолет погрузить, которого ты ждешь! – нарочито грубо бросил я. А чего церемониться с человеком, которого через пять минут все равно убьют?

В глазах агента метнулся животный страх. Гляди-ка, проняло!

– Я наслышан о зверствах в сталинских застенках. Но дайте мне умереть достойно – как солдату!

– Какой ты солдат? Ты шпион! Собаке – собачья смерть!

Конечно, в наши планы не входило убить «очкарика», но необходимо было сломить его волю и добиться показаний. Причем – быстро!

Вернулся боец с топором. Собственно, это был даже не топор, а колун. Узкое лезвие на длинной рукоятке выглядело угрожающе. Я демонстративно попробовал пальцем его остроту.

– Туповат, да ладно – на один раз сгодится. Пошли.

Боец взял винтовку на изготовку. Задержанный, увидев, что мы не шутим, упал на колени и заплакал. Это оказалось неожиданным для нас.

– Пощадите! Я все расскажу, только сохраните мне жизнь!

– Вставай, сука! Живи пока! Но, если ты врешь и на допросе будешь продолжать молчать или нести ахинею о работе в редакции – прямо в кабинете, как чурку, остругаю, – нагнетал я страсти.

Мы повернули назад – в штаб. Впереди шел боец, за ним – агент, потом – я. В правой руке я держал пистолет, в левой нес колун.

Мы зашли в кабинет Сучкова. Я демонстративно поставил у входа колун. Подполковник от удивления округлил глаза.

– Вот, товарищ командир. Не выполнил я ваш приказ. Задержанный одумался, хочет покаяться и все чистосердечно рассказать – в обмен на жизнь.

– Ну-ну, послушаем.

И тут «очкарика» понесло. Оказалось – он не русский, завербованный гитлеровцами, а самый настоящий немец – майор Абвера Карл Штольц. Я чуть не присвистнул. Вот ведь гад, а по-русски говорит чисто, даже без намека на акцент.

Оказалось, в тыл к нам заброшено шесть диверсионных групп по три человека в каждой. Цель у всех одна – убить генерала Константина Рокоссовского, командующего фронтом. Пославшая диверсантов служба немецкой разведки рассчитывала перед летним наступлением обезглавить руководство фронта. Конечно, свято место пусто не бывает – назначат и пришлют нового командующего. Но пока он освоится, уйдет драгоценное время.