Оценить:
 Рейтинг: 0

Катынский детектив. Все тайны убийства в смоленском лесу

Год написания книги
2016
1 2 >>
На страницу:
1 из 2
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Катынский детектив. Все тайны убийства в смоленском лесу
Юрий Игнатьевич Мухин

Катынская трагедия, оставаясь болевой точкой российско-польских отношений, до сих пор не расследована должным образом. Изучив документы, связанные с расстрелом польских граждан в лесу под Смоленском, Юрий Мухин убедительно доказывает непричастность Советского Союза к этому военному преступлению и задается вопросами: кому в начале 1990-х гг. понадобилось публичное покаяние российских властей в «содеянном»? Как и кем были сфабрикованы «неопровержимые доказательства» вины сталинских спецслужб? И кто на самом деле должен держать ответ пред польскими и российскими гражданами?

Эмоционально острые оценки как деятельности бригады Геббельса, так и исторической достоверности «пакета номер один», переданного в 1992 году главой российского Архивного комитета Леху Валенсе, продиктованы гражданской позицией автора: «Неприлично быть беспристрастным по отношению к врагам своей Родины, а они враги, и я им не „беспристрастный исследователь", а враг».

Юрий Игнатьевич Мухин

Катынский детектив

Все тайны убийства в смоленском лесу

Моему отцу, которому я обязан тем, что я такой, как есть, и моим товарищам по работе, давшим мне возможность эту книгу написать, посвящается

Пролог

Хотят этого читатели или нет, но, раскрыв эту книгу, они вынуждены будут читать детектив, более того, они сами должны будут стать следователями. У американского писателя Рэкса Стаута есть главный персонаж всех его романов – частный детектив Ниро Вулф. Его отличие от других героев подобных романов в том, что этот детектив принципиально никогда не выходил из дома и все свои следственные действия производил в удобном кресле за письменным столом, анализируя улики и факты, добытые его сыщиками и полицией.

Хотя и по другим причинам, но читатели этой книги в таком же положении: они не могут сами добыть улики, не может добыть их и автор, – но нам никто не может помешать самостоятельно проанализировать то, что добыто другими и, на основе анализа добытых другими улик, сделать самостоятельные выводы о Катынском деле. Во-первых, это интереснее, а во-вторых, позволит не заглядывать в рот людям, чья порой подлая заинтересованность в итогах следствия просто бросается в глаза.

Дело в том, что официальных незаинтересованных органов, участвующих в этом деле, практически нет. После того как немцы в 1943 году открыли могилы с телами расстрелянных польских офицеров, правительственные органы Германии и СССР стали главными подозреваемыми в убийстве, правительство Польши того времени было чрезвычайно заинтересовано в совершенно определенных выводах следствия, правительства западных стран стремились урвать с этого дела как можно больше политических выгод. В 80-х годах у СССР уже не было государственных деятелей, способных лично что-либо анализировать, но зато было полно таких, кто стремился понравиться «цивилизованным странам», не стесняясь брать у последних не только нобелевские премии, но и просто денежные подачки.

А в это время наши профессиональные «исследователи» и должностные лица, которые занялись Катынским делом, прямо купаются в собственном хамстве, любуются и гордятся им. И в этом своем вожделении плюют на могилы своих отцов с остервенением, переходящим границы маразма.

Вот, к примеру, работа таких исследователей. Г. Жаворонков выехал в Харьков на «исследования» и в 24 номере «Московских новостей» за 1990 год поделился результатами. Они таковы. Есть в Харькове захоронения. Документов, что там расстреляны польские офицеры, – нет. Есть мужик, который перед войной слышал от другого мужика, что тот возил трупы расстрелянных из тюрьмы на кладбище и среди этих трупов были и трупы в польской форме. Есть пацан, который говорит, что другие пацаны раскапывали в этих захоронениях польские ордена. Этих пацанов Жаворонков искать не стал, на захоронения не съездил и поэтому делает твердый вывод, что польские офицеры расстреляны НКВД. Жаворонкову вторит А. Клева в «Известиях» за 12 июня 1990 года. Он (или она) установил (-а), что в захоронениях в Харькове находятся расстрелянные преступники – советские граждане, умершие от тифа немецкие военнопленные из инфекционного лагеря, расстрелянные полицаи и предатели, а также «300 перебежчиков из довоенной Польши», то есть члены банд, действовавших на Украине и Белоруссии и перебежавшие от возмездия в Польшу. Отсюда делается вывод, что «преступники в форме НКВД убили в Харькове 3891 пленного поляка». Ни первый, ни второй ничего не установили, но прямо дрожат от нетерпения плеснуть помоями в отцов.

Нельзя не остановиться на хамстве части исследователей польской стороны, участвующей в расследованиях Катыни, хотя у поляков все-таки есть оправдание.

Они иностранцы. Многое из того, что есть и что было у нас, им просто непонятно. Они этого не знают и к событиям, происходившим в СССР, прикладывают свой опыт, который в данном случае приводит или может привести и к добросовестным заблуждениям.

Скажем, что может подумать поляк, если любящий муж и отец вдруг прекратил писать из плена? Наверное, что он умер и только. А если тысячи перестали писать одновременно? Наверное, что они убиты, что тут еще на месте поляка подумаешь? Но ведь мы знаем, что в те годы судебные приговоры в СССР сопровождались и наказанием в виде лишения права переписки – между осужденными и обществом ставилась стена молчания. Поэтому для нас сам факт отсутствия писем ничего не говорит о смерти адресата, а для иностранца это серьезная улика, подтверждающая его смерть.

Но… Если бы только в заблуждениях и было дело. А то ведь и польская сторона, пусть и не так мерзко, как советская, но тоже извращает, умалчивает, перевертывает факты под определенную версию. Зачем? Неужели их отцам, нашедшим смерть в Катыни, будет легче от того, что морально осуждены будут невиновные? Что это даст Польше? Подогреет «антимоскальские» настроения? Как до войны? Забыли, чем в итоге эти настроения закончились для Польши? Напомню: немецким генерал-губернаторством. Ведь искажение истории не дает нам сегодня поступить правильно, мы и сегодня делаем те же ошибки.

Так что, в отличие от детектива Ниро Вулфа, получавшего факты от своих преданных сыщиков, нам придется иметь дело с фактами, которые будут получены зачастую от подлых хамов, факты уже будут извращены и не полны. Но и это не последняя трудность.

Сейчас сложились две следственные бригады: одна добывает доказательства того, что поляков убили русские, другая – немцы. Причем первая бригада безапелляционно утверждает, что все факты, добытые второй бригадой – ложные, так как они добыты под угрозой расправы со стороны НКВД. Отвергается все без рассмотрения. Если вы принесете из архива 1941 года фотографию, на которой немецкий солдат вгоняет штык в польского офицера, то первая бригада вам объявит, что эта фотография поддельна, так как она из НКВД; немецкий солдат на ней – это переодетый генерал НКВД Меркулов; немецкий солдат на ней на самом деле не вгоняет штык в польского офицера, а наоборот – вытаскивает, а вогнал его стоящий за кадром Берия.

Что тут делать? Втягиваться в спор о том, чьи факты надежнее? Но мы уже заранее знаем, что в этом деле истина далеко не всем интересна, следовательно, нас просто не будут слушать. Поэтому мы пойдем другим путем.

В качестве доказательств мы будем использовать только факты или улики, которыми первая бригада доказывает, что поляков убили русские. Будем считать, что только эти «доказательства» единственно надежны. Но пусть первая бригада особо не радуется, если мы будем знать, что у нее есть и другие улики, но она от нас их скрывает, то мы сам факт укрытия будем считать доказательством ошибочности этой версии.

То есть мы останемся беспристрастными, но работать будем только на доказательствах обвинителей СССР и пусть они берегутся! Уж если мы таким способом докажем, что польские офицеры убиты немцами, то, значит, они немцами и убиты.

Следователи по этому делу обычно начинают с рассказа о том, что в сентябре 1939 года в плен Красной армии попало столько-то сотен тысяч солдат и офицеров польской армии. Считается, что такое введение в курс дела достаточно. Однако мы начнем с другого. А как вообще получилось, что польская армия сдалась? Что привело к этому? Поэтому мы начнем с Польши и ее армии.

Польское государство

1918–1939 годов

Нам, советским людям, очень трудно беспристрастно взглянуть на Польшу тех лет. С конца 40-х годов она была нашей сестрой и из любых её описаний, особенно для широкой публики, старательно убиралось то, что могло бы унизить поляков, вызвать по отношению к ним подозрение, или неприязнь, или то, что нынешних поляков могло бы обидеть.

Если немного отвлечься, то следует заметить, что самая необидчивая нация – это русские. Про них и говорить можно что угодно и хоть в лицо плевать – и в СНГ, и в Восточной Европе это вроде в порядке вещей. Но все остальные нации вроде как больные – не скажи им ничего (а на евреев и не смотри, а то невзначай и не так посмотришь). А потом получается: то в одной стране памятники снесли, то в другой надругались над могилами наших солдат, погибших за освобождение этих же подонков. А что возьмешь с больных-то? Я думаю, что это неправильно. Надо и нам смотреть на другие нации, как на здоровые, а то они никогда от своей болезни не вылечатся.

У государств, возникших в Восточной Европе после Первой мировой войны, возник определенный дефект и государственного, и общественного мировоззрения. Обычно государства образуются в той или иной степени в результате волеизъявления народа, в результате его борьбы за свое государство. В народе возникает взгляд на государство как на ценность, за которую пришлось бороться и за которую надо бороться.

А Польша, как, впрочем, и Чехословакия, Австрия, Венгрия и Прибалтийские государства, возникла в результате того, что Антанта нарезала ей куски земли из поверженных Германии, Австро-Венгрии и России. То есть полякам государство досталось как в подарок. Но и подарок бывает дорог и его берегут, за его судьбу боятся. А здесь же, к несчастью, у Польши практически немедленно появилась возможность в ходе войны ограбить бессильные Советскую Россию и Литву, причем опять-таки – с поддержкой Антанты. У Украины и Белоруссии были отняты приличные территории почти с чисто украинским и белорусским населением, а у Литвы отнят кусок земли вместе с нынешней ее столицей – Вильнюсом.

Надо думать, что правительство Польши вряд ли надеялось, что эти приобретения сделаны навсегда, поэтому у носителей польской государственности воспитывалось органически злобное отношение к русским. Вряд ли тут имел вес большевизм русских. Геббельс, например, считал, что разница между гитлеровским нацизмом и коммунизмом в одном: коммунизм – это для всех наций, а нацизм – это тот же коммунизм, но только для немцев. Тем не менее к Гитлеру и Пилсудский, и прочие правители Польши трогательно жались, а территорию Польши долго держали укрытием для различных антисоветских банд, грабящих СССР, типа банд Булак-Булаховича.

Кроме этого, сами победы в войнах с Советской Россией и Литвой вскружили голову правительственным кругам Польши, им стало казаться, что Польша такая мощная держава, а сами они такие мудрые и дерзкие политики, что нет у Польши проблем, которые она не смогла бы решить силой. Что всегда у Польши будут в сильных покровителях Англия и Франция и, случись в результате польской авантюры какая-нибудь неприятность, Англия с Францией поляков из нее вытащат.

Этакий менталитет мелкого хулигана при сильном покровителе: можешь задираться к кому угодно, не думая о последствиях, начнут тебя бить – покровитель вмешается. Если гитлеровская Германия становилась очень серьезным европейским бандитом, то Польша, сама не замечая этого, имела в Европе амплуа хулигана.

Смешно сказать, поляки упросили Гитлера заключить с ними пакт о ненападении сроком на 10 лет, а СССР еле упросил Польшу заключить с ним такой же пакт на 3 года. (Вот три года Польша еще может ждать, чтобы не напасть на СССР, а дальше уже невмоготу!) И когда срок стал кончаться, то, чтобы убедить поляков продлить этот пакт еще на 10 лет, советским дипломатам пришлось изрядно накланяться в Варшаве.

С начала тридцатых СССР стал искать пути организации европейских государств для обороны от агрессора. И именно Польша делала все, чтобы в Европе из этого ничего не вышло. К примеру. В 1933 году СССР выступил с предложением о создании договора, который потом называли Восточным пактом. Первоначально предлагалось, что СССР, Франция, Чехословакия, Польша, Бельгия, Литва, Латвия, Эстония и Финляндия заключат между собой договор на случай агрессии со стороны Германии. Больше года длились переговоры с перебором различных вариантов, пока Польша в конце концов не заявила, что не войдет ни в какой союз, если там будут Литва и Чехословакия. Министр иностранных дел Польши Бек хвастался немецкому послу Мольтке, что он нанес Восточному пакту «смертельный удар».

Кстати, из-за уже упоминавшихся особенностей советской пропаганды в СССР практически никто не знает, что в результате Мюнхенского сговора в 1938 году не Германия захватила Чехословакию, а Чехословакию захватили Германия и Польша. (Польше досталась Тешинская область.)

Никто не знает, что 11 марта 1938 года поляки спровоцировали инцидент на польско-литовской границе, Польша начала подводить войска к ней, одновременно приглашая немцев в литовскую Клайпеду, по всей Речи Посполитой шли демонстрации с лозунгами «Вперед на Каунас». (Столицей Литвы тогда был Каунас.) Но СССР 16 и 18 марта внятно пояснил Польше, что он не останется в стороне от проблем литовцев, и Польша тогда утихомирилась.

Прямо скажем, бойкая была у наших отцов соседка и безгранично наглая. «Великий деятель» буржуазной Польши Ю. Бек, министр иностранных дел, в январе 1939 года удостоился аудиенции Гитлера и Риббентропа. Последний записал: «Я еще раз говорил с г. Беком о политике Польши и Германии по отношению к Советскому Союзу… Г-н Бек не скрывал, что Польша претендует на Советскую Украину и на выход к Черному морю». А чего от верного друга мечты скрывать? Ведь им предстояло 15 марта совместно оккупировать Чехословакию, затем уже сами немцы 22 марта оттяпали у Литвы Клайпедскую область.

Но, взяв Чехословакию, Гитлер поставил следующей в очередь саму Польшу. 21 марта 1939 года английское правительство наконец сделало вид, что суетится по поводу европейского разбоя. Оно выступило с предложением, чтобы СССР, Англия, Франция и Польша опубликовали декларацию о том, что они «обязуются немедленно совещаться о тех шагах, которые должна быть предприняты для общего сопротивления» действиям, которые бы составили угрозу политической независимости любого европейского государства. Пустая, в общем, декларация, но Советский Союз сразу за нее ухватился, предложив включить в нее Балканские, Прибалтийские и Скандинавские страны.

Восемь дней английский Посол Кадоган уговаривал Варшаву, пока не сообщил в Лондон: «Поляки категорически, румыны в менее решительной форме заявили, что они не примкнут ни к какой комбинации (в форме ли декларации или какой-либо другой), если участником ее будет также СССР». Вот оцените эту наглость: Гитлер Польшу уже в позу ставит, а она так пасть раззявила на Советскую Украину, что совершенно ничего видеть не желает. Но и англичане хороши. 30 марта они, не договорившись с СССР, дают Польше гарантию безопасности, а затем заключают с ней соглашение об обороне. Бедные поляки от радости совсем шалеют. Гитлер в конце апреля разрывает польско-германский договор о ненападении. Это фактически война! А полякам хоть бы что! Нагло устраивают погромы немецкого населения на территории Польши, поднимают военный ажиотаж, создают такое впечатление, что только дай им немцев, и они их голыми руками в клочья разорвут. И надо сказать, что речь шла не только о формальных членах того правительства, речь шла о достаточно широком слое польской элиты.

Уже упоминавшийся Ю. Бек жаловался Гитлеру, что он хотел бы пойти на уступки Германии, да экстремисты не дают. Это только усугубило положение, так как Гитлер не видел смысла говорить с правительством, не имеющим самостоятельности и авторитета даже в собственной стране.

И вот тут в Европе начались политические игры, то есть политики всех стран считали себя настолько мудрыми, а Сталина и Гитлера настолько тупыми, что им не виделось трудности в немедленном стравливании их в войне. И надежды на это им давал сам Гитлер. В его «Майн Кампф» – новой немецкой Библии – лейтмотивом шла война с СССР и дружба с Англией. Но Гитлер в 1939 году еще не был готов к войне с СССР, даже сильно недооценивая силу Советского Союза, он считал его очень серьезным противником. А Сталин не готов был в одиночку драться с Германией и Японией, кроме этого, он и не собирался это делать в одиночку.

В 1937 году Гитлер выступил перед элитой Германии с политическим завещанием – своими планами – на случай своей внезапной смерти. По этим планам 1937 года он собирался захватить Чехословакию, то есть выйти к границам СССР только к 1942 году. И то, что он сделал это в 1939 году, объясняется исключительно стремлением Запада быстрее подтолкнуть Германию на Восток, а самому остаться вне войны.

В перспективе этой бредовой идеи Англия начала летом 1939 года тайные переговоры с Гитлером о военном союзе, правда, справедливости ради отметим, что по этим предложениям предусматривалась неприемлемая для Гитлера неприкосновенность Польши. Одновременно началась симуляция заключения договора между СССР, Англией и Францией об оборонном союзе против Германии. То, что это была наглая симуляция и Англия с Францией на самом деле не собирались объединяться с СССР, а только пытались запугать этим Гитлера, сегодня даже на Западе всем ясно. Было это ясно и тогда. Посол Англии в Польше А. Кадоган еще 20 мая записал в своем дневнике: «Премьер-министр (Чемберлен. – Ю. М.) заявил, что он скорее подаст в отставку, чем подпишет союз с Советами». Сам Чемберлен 30 июля в своем дневнике оставил такую запись: «Англо-советские переговоры обречены на провал, но прерывать их не следует; напротив, надо создать видимость успеха, чтобы оказать давление на Германию». Американский посол в Париже докладывал своему правительству, что политика Чемберлена и Галифакса в отношении Москвы была «чуть ли не оскорбительна».

Генерал А. Бофр, член французской делегации на переговорах в Москве, писал: «Когда сегодня перечитываешь проект англо-франко-советского договора (советский проект. – Ю. М.), задаешь себе вопрос, как могло случиться, что дипломатия (западных стран) была столь слепой и мелочной, что упустила возможность подписания такого важного соглашения из-за столь незначительных расхождений… Советские аргументы были весомые… Наша позиция оставалась фальшивой».

Что же это за разногласия? Их было много, но многие из них и заставил снять Советский Союз в ходе этих длительных переговоров. Осталось в основном одно.

Советский Союз требовал, чтобы в случае, если Германия нападет на Польшу и он, согласно договору, вместе с Англией и Францией объявит Германии войну, то Польша обязана пропустить Красную армию через свою территорию к границам Германии и дать ей войти в боевой контакт с вермахтом. Ведь до сентября 1939 года у СССР не было общих границ с Германией.

Казалось бы, что Советский Союз идет на какую-то уступку Англии, Франции и Польше, ведь от того, что Красная армия вступит в бой, легче будет только союзникам. Почему же Польша так яростно отказывалась от этого? Почему Англия и Франция не настаивали? И кстати, а зачем это, собственно, так надо было Советскому Союзу?

Затем, что правительство СССР проиграло и такое развитие событий.

В ходе раздела Германии после Первой мировой войны значительная часть территории Германии – Восточная Пруссия, ныне Калининградская область – стала отделена от собственно Германии польской территорией. Город и порт Данциг, с чисто немецким населением, стал «вольным», но на территории и под контролем Польши. Официальными требованиями Германии к Польше, вызвавшими войну, стали требования объявить Данциг немецким и разрешить проложить железную и автомобильную дорогу через польскую территорию к Восточной Пруссии (коридор). Строго говоря, это не такие уж и непомерные требования. То, что нынешнее правительство России не защищает русских на территории СНГ, еще не значит, что Гитлер и вся Германия не считали своим долгом защитить немцев Данцига от произвола польских экстремистов и бюрократии. Даже уже после начала войны с Польшей, получив ультиматум от Англии с требованием вывести войска из Польши и оплатить убытки, Гитлер согласился это сделать, но только если Польша согласится на передачу Германии Данцига и на создание коридора. Конечно, Гитлер хотел не этого, и все это понимали, но официально его требования к Польше выглядели вполне умеренно и даже справедливо. Я уже писал, что министр иностранных дел Польши Б. Бек был готов на эти уступки.

Представим себе такое развитие событий. Немцы нападают на Польшу. СССР, Англия и Франция объявляют войну Германии, а через три дня Польша, Англия и Франция заключают с Германией сепаратный мир, а СССР остается в состоянии войны. Далее Польша объявляет войну СССР и они вместе с Германией делят (в порядке компенсации за Данциг) Украину.
1 2 >>
На страницу:
1 из 2