НЕсвобода слова. Как нам затыкают рот

А ведь курские судебные эксперты – это филологи, самая «соль» нынешней интеллигенции. А заказавшие эту экспертизу прокуроры и судьи – самая «соль» защитников нынешнего режима. «Соль», уверенная, что Конституция Российской Федерации установила в России самодержавие с престолонаследием. Это смешно? Реальные кретины в судах – это сатира?

И ничего в положении с судами не меняется. В своей недавней программной статье «Россия, вперед!» нынешний Президент России Д. Медведев заявил:

«У нас нет «новых» судей, как нет «новых» прокуроров… Нужно создать нормальные условия работы для действующего правоохранительного корпуса».

Вот и попробуйте в деле о защите свободы Вашего слова опереться на такие российские суды.

Защита в профессиональных союзах

Работая главным редактором газеты «Дуэль», я осветил деятельность истинных – теневых правителей России. А они, соответственно, возбудили против меня уголовное дело по статье 280 УК РФ («Призывы к экстремистской деятельности»). Суть дела была следующей: я опубликовал подборку статей с темой, определившейся в ходе дискуссии: «Влияет ли национальность на мировоззрение человека?» Несколько напечатанных там отрывков из письма одного из авторов подборки суд признал призывами к этой самой деятельности. Интересно, что против самого автора уголовное дело не было возбуждено, а против меня оно было шито такими белыми нитками, что даже следователь дважды отказывался его возбуждать.

В ходе шедшего два года судебного процесса с обвинительным уклоном при полном молчании «свободных» СМИ мой адвокат Г.И. Журавлев обратился к председателю Союза журналистов России В.Л. Богданову со следующей просьбой дать для суда оценку моего дела:

«…В соответствии с заключенным соглашением мною оказывается юридическая помощь главному редактору распространяемой на всей территории России общеполитической газеты «Дуэль» (свидетельство о регистрации № 014311 в Комитете РФ по печати) Мухину Юрию Игнатьевичу – подсудимому по уголовному делу № 1–12/09 по обвинению его в преступлении, предусмотренном частью 2 статьи 280 УК РФ («Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности»). Уголовное дело № 1–12/09 рассматривается Савеловским районным судом г. Москвы.

На основании ст. 6 Федерального Закона «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в РФ» и п.3 ч.3 ст. 86 Уголовно-процессуального кодекса РФ прошу вас предоставить следующие сведения, поскольку есть основания считать, что в интересах всех журналистов России дать профессиональную оценку ряду безусловных и общепонятных аспектов этого дела, вскрывшихся в ходе его рассмотрения.

1. …Конституция России наложила ограничения не на свободу слова, а на противоправную деятельность физических лиц, и без каких-либо оговорок гарантирует свободу слова, и любое слово не может быть запрещено!

…Ни Конституция, ни международные договоры с участием Российской Федерации не вводят никаких запретов на свободу слова… Почему? Потому, что слово и мысль по отношению к преступной пропаганде могут быть не только орудием преступления, но и орудием, ПРЕДОТВРАЩАЮЩИМ ПРЕСТУПЛЕНИЕ, то есть могут быть орудием контрагитации и контрпропаганды.

…Вот теперь обращаю внимание Союза журналистов, что ни в уголовном деле моего подзащитного, ни в деле о признании экстремистским материалом публикации «Смерть России!», опубликованной в газете «Дуэль» № 27 за 2006 год, за публикацию которого моего подзащитного судят, ни прокуратура, ни Замоскворецкий суд города Москвы даже не пытались установить или доказать, что авторы материала или мой подзащитный как главный редактор издания, опубликовавшего этот материал, ведут хоть какую-то пропаганду и агитацию. То есть автора материала судят только за его убеждения, а главного редактора – за то, что он эти убеждения опубликовал.

Между тем пункт 9 статьи 47 закона Российской Федерации «О СМИ» установил, что журналист имеет право «излагать свои личные суждения и оценки в сообщениях и материалах, предназначенных для распространения за его подписью».

Отсюда первый вопрос, который я прошу Союз журналистов разрешить, – устраивает ли российских журналистов ситуация, когда, попирая Конституцию, авторов наказывают за убеждения, а не за агитацию и пропаганду?

2. Закон «О противодействии экстремистской деятельности» в статье 2 «Основные принципы противодействия экстремистской деятельности» установил: «Противодействие экстремистской деятельности основывается на следующих принципах: признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина…».

То есть если права и свободы человека этим законом нарушаются, то есть нарушаются его права на свободу слова и мысли, то положения этого закона не действуют в полном соответствии со статьей 18 Конституции России: «Права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием».

…Законодатель ввел в закон «О противодействии экстремизму» и в соответствующие статьи Уголовного кодекса четкое формальное разделение между защищенным Конституцией мнением и убеждением, с одной стороны, и пропагандой и агитацией, с другой стороны. Выражение мнения и убеждения – это единичное действие, а агитация и пропаганда – это деятельность, то есть совокупность многих действий.

Конечно, даже много раз высказанное убеждение может и не являться пропагандой или агитацией – их еще нужно доказать суду, но однократное выражение какой-либо мысли – ЭТО УЖ ТОЧНО НЕ ПРОПАГАНДА И НЕ АГИТАЦИЯ – это защищенное Конституцией убеждение.

Поэтому в законах, когда речь идет о сфере свободы мысли и слова, либо прямо идет речь о пропаганде (пропаганда исключительности…, пропаганда и публичное демонстрирование…), либо отдельные действия сводятся в деятельность и везде даются во множественном числе.

В законе «О противодействии экстремистской деятельности» нет понятия «призыв» как единичного случая, в нем только «призывы», то же и в Уголовном кодексе. В законе нет понятия единичного действия в сфере слова и идей, в нем только деятельность либо множество отдельных действий, о которых можно сделать вывод, что это деятельность по пропаганде и агитации. В законе нет понятия журналистский «материал», в нем только «материалы». Суд признает экстремистским не материал, а материалы, то есть несколько материалов сразу (статья 13). Одно предупреждение СМИ должно выноситься не за публикацию только одного «экстремистского» материала, а «в случае распространения через средство массовой информации экстремистских материалов либо выявления фактов, свидетельствующих о наличии в его деятельности признаков экстремизма… выносится предупреждение» (статья 8).

Отсюда второй вопрос, который я прошу Союз журналистов разрешить, – устраивает ли российских журналистов применение к журналистам санкций не за преступные пропаганду и агитацию, а за единичный информационный материал – за право человека высказывать свои мнения и убеждения?

3. Не только русский язык, но и закон не допускает выдергивания из материалов СМИ отдельных абзацев, предложений или слов и рассмотрения их отдельно от контекста, а следствие и прокуратура именно это противозаконное действие произвело в деле моего подзащитного. Материал «Смерть России!» является составной частью дискуссии, размещенной в пяти статьях, публиковавшихся в течение полугода. А обвинитель рассматривает и предлагает суду рассмотреть не всю дискуссию и даже не всю подборку материала «Смерть России!», в которой 1550 слов, а лишь отдельные слова из конца текста в 290 слов одного из трех материалов этой подборки и из пяти статей, опубликованных в дискуссии!

Если пользоваться этим противозаконным приемом, то сами документы прокуратуры и суда являются экстремистскими материалами, поскольку содержат слова, за наличие которых материал «Смерть России!» признан самой прокуратурой экстремистским.

…Отсюда третий вопрос, который я прошу Союз журналистов разрешить, – устраивает ли российских журналистов то, что обвинение выдергивает из контекста информационных материалов отдельные слова и предложения и по ним делает суждения об экстремизме всего материала?

4. Согласно закону, при возникновении в процессе рассмотрения гражданских дел вопросов, требующих специальных знаний в различных областях науки, техники, искусства, ремесла, суд назначает экспертизу. И когда требуется по заказу удушить какое-либо СМИ, то работники прокуратуры прикидывается людьми, не понимающими русский язык, и назначают лингвистическую или психолингвистическую экспертизу. Формально, казалось бы, по закону. Однако этим экспертам-лингвистам на разрешение ставятся ВОПРОСЫ ПРАВА – те вопросы, на которые может ответить только суд. Причем ставятся прямо диспозициями статей Уголовного кодекса или закона «О противодействии экстремистской деятельности».

Обращаю внимание на приложенную к заявлению Савеловской районной прокуратуры города Москвы экспертизу ГЛЭДИС по признанию экстремистским материала, за публикацию которого судят моего подзащитного. Трем лингвистам поставлены вопросы прямо из диспозиции статьи 1 закона «О противодействии экстремистской деятельности»:

«На разрешение специалистов поставлен следующий вопрос: Имеются ли в статье «Смерть России!», опубликованной в газете «Дуэль» № 27 (475) от 04 июля 2006 г., призывы к подрыву безопасности Российской Федерации; признаки возбуждения национальной или религиозной розни, а также социальной розни, связанной с насилием или призывами к насилию; унижение национального достоинства; а также призывы и высказывания, побуждающие к осуществлению вышеназванной деятельности, обосновывающие либо оправдывающие совершение перечисленных деяний, а также призывающие к полному или частичному уничтожению какой-либо этнической, социальной, национальной или религиозной группы?»

И лингвисты бодро отвечают на вопросы юриспруденции. Почему? Потому, что если они откажутся, то им не заплатят пятизначную сумму, а если напишут, что заказала им прокуратура, то заплатят. То есть прокуратура совершенно откровенно использует алчность в фальсификации доказательств.

…Вопросы экстремизма находятся в ведении науки юриспруденции, а не лингвистики, тем не менее эксперт-лингвист, не колеблясь, признал материал «Смерть России!» экстремистским.

Рассматривавшая ранее дело моего подзащитного судья Савеловского суда города Москвы И.В. Пустыгина и гособвинитель Н.В. Яковлева поставили на разрешение эксперта-лингвиста вопрос: «Содержит ли заглавие статьи «Смерть России!», опубликованной в 27-м (475-м) номере газеты «Дуэль» от 04.07.2006 года, публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности?» Но «Публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности» – это дословная диспозиция статьи 280 УК РФ! Это вопрос права, вопрос юристов! Определить наличие этих призывов может только сам суд!

Таким противозаконным приемом обвинение фальсифицирует доказательства – раз сказал лингвист, что он увидел в материале насильственное изменение основ конституционного строя, значит, суд это переносит в приговор или решение. А какие именно основы материал подрывает и чем именно – этот лингвисту виднее.

…Отсюда четвертый вопрос, который я прошу Союз журналистов разрешить, – устраивает ли российских журналистов то, что обвинением используются в качестве доказательств экспертизы, в которых лингвисты дают заключения по вопросам права?

5. В качестве доказательства используются также предупреждения газете «Дуэль» Федеральной службы по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций. В этих предупреждениях утверждается, что газета «Дуэль» публиковала экстремистские материалы, и сам факт вынесения этих предупреждений прокуратурой используется как доказательство экстремизма этих материалов.

Статья 4 Федерального закона «О средствах массовой информации» устанавливает: «Не допускается использование средств массовой информации в целях …осуществления экстремистской деятельности…». То есть любые претензии газете могут быть предъявлены только за деятельность по публикации экстремистских материалов, а не за тот или иной единичный опубликованный материал, каким бы он ни был экстремистским. Запретить публиковать любой материал – это цензура, запрещенная Конституцией и наказываемая по статье 144 УК РФ.

…Закон «О противодействии экстремистской деятельности» установил следующую и единственно законную схему вынесения предупреждения СМИ:

– заподозрив, что данная публикация может быть экстремистской, надзирающий орган, в нашем случае Россвязьохранкультура, обращается с заявлением к прокурору;

– если прокурор с этими подозрениями согласен, то он вносит в суд представление о признании данного информационного материала экстремистским;

– суд признает данный материал экстремистским;

– Россвязьохранкультура ожидает, когда таких, признанных судом экстремистскими, материалов появится в данном СМИ несколько, то есть можно будет говорить о противоправной деятельности СМИ, и только после этого выдает этому СМИ одно предупреждение.

Но возьмем, к примеру, предупреждение Россвязьохранкультуры, выданное ею за публикацию материала «Смерть России!». В предупреждении написано, что «В № 27 (475) от 04 июля 2006 г. газеты «Дуэль» опубликована статья А.В. Дуброва «Смерть России!», – то есть предметом вынесения предупреждения является один информационный материал. И после цитат из статьи делается вывод: «Таким образом, в материалах статьи «Смерть России!» содержатся признаки экстремизма».

То есть, не моргнув глазом, Россвязьохранкультура присвоила себе функции суда! Причем Россвязьохранкультура прекрасно знает, что действует незаконно, знает это и прокуратура.

Когда газета начала указывать судам на это обстоятельство, Россвязьохранкультура через Гагаринскую прокуратуру города Москвы попыталась признавать эти материалы экстремистскими в Замоскворецком суде, как того требует статья 13 закона «О противодействии экстремистской деятельности». Но Савеловская прокуратура, как ни в чем не бывало, эти незаконные предупреждения использует как доказательства экстремизма этих же материалов! Незаконность этих действий очевидна – сначала идет наказание, а через два года – установление вины, причем фактом незаконного наказания доказывается сама вина.

Отсюда пятый вопрос, который я прошу Союз журналистов разрешить, – устраивает ли российских журналистов то, что прокуратура использует в качестве доказательств экстремизма предупреждения Россвязьохранкультуры, выданные СМИ за публикации, экстремизм которых не установлен законным образом – судом?

6. Формула предъявленного моему подзащитному обвинения:

«Таким образом, Мухин Ю.И., опубликовав в 27-м (475-м) от 04.07.2006 г. номере газеты «Дуэль» статью Дуброва А.В. под своим названием «Смерть России!», совершил публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности с использованием средств массовой информации, – то есть совершил преступление, предусмотренное ч. 2 ст. 280 УК РФ».

Как видите, прокурор и следствие точно установили, что преступным деянием моего подзащитного как главного редактора является публикация!

Статья 14 УК РФ дает понятие преступления как деяния, запрещенного Уголовным кодексом под угрозой наказания. Но во всем Уголовном кодексе РФ нет запрета на публикацию чего-либо под угрозой наказания! Сама мысль о том, что в России ответственное лицо средства массовой информации наказывается за публикацию чего-либо, является преступлением под названием насильственное изменение конституционного строя, поскольку статья 29 Конституции РФ устанавливает: «Гарантируется свобода массовой информации. Цензура запрещается».

Отсюда шестой вопрос, который я прошу Союз журналистов разрешить, – устраивает ли российских журналистов то, что против редактора газеты возбуждено уголовное дело за публикацию, если по закону такое деяние, как публикация чего угодно, не является преступлением?

7. По закону «О противодействии экстремистской деятельности» право устанавливать наличие экстремизма в информационных материалах дано не главному редактору того или иного СМИ, не следователю или прокурору, а только суду. Так вот на момент возбуждения против моего подзащитного уголовного дела за публикацию материала «Смерть России!», и даже после года слушания этого дела в Савеловском суде города Москвы экстремизм этого материала судом не был установлен. А против Мухина Ю.И. уже было возбуждено уголовное дело и его судят!

Отсюда седьмой вопрос, который я прошу Союз журналистов разрешить, – устраивает ли российских журналистов то, что против главного редактора СМИ возбуждается уголовное дело за якобы призывы к экстремизму в опубликованном материале, если на момент публикации экстремизм этого материала не был установлен законным образом – судом?