В шаге

– Мы справились, – ответил я сдержанно. – Интуиция, интеллект, работоспособность… неважно, чего было больше. Взялись за эту тему позже больших компаний за бугром, но догнали на рывке… Как вам здесь?

– Хорошо, – заверила она. – Мне и на старой было неплохо, но там рутина, а у вас обещался прорыв, а я обожаю вызовы.

– Вы не прогадали, – сказал я осторожно. – У нас амбициозный коллектив.

– У амбициозного шефа? – уточнила она. – Вы и сотрудников подобрали сдвинутых. Я заметила!.. Одни Наполеоны. Здорово!.. Сплошное удовольствие. Вы сейчас домой или какие-то планы?

– Домой, – ответил я, ничуть не удивившись, взгляд у неё откровенный. – Хотите предложить компанию?

– Хочу, – ответила она и прямо посмотрела мне в глаза. – Да и вы, как вижу, никак не сбросите с плеч гору, что несёте. Последний месяц все вкалывали, как звери!.. Скажи кому, что спали, уронив головы на клавиатуры перед дисплеями, кто поверит в наше время цивилизации праздности?.. Пойду попрощаюсь. И скажу маме, чтоб не ждала.

Я кивнул, она удалилась, прихватив и мой пустой фужер с подоконника. Хозяйственная, не упускает из виду даже мелочи, с такой нужно держать ухо востро. Кстати, как-то очень многозначительно обронила насчёт того, что скажет маме. Значит, не просто посовокупляемся, а останется до утра. Если не воспротивлюсь.

Присев на подоконник, я пытался понять против я или не против. Мысли текут вялые, расслабленные, отдыхательные, здесь здорово, даже уходить не хочется, хотя завтра с утра работа ещё та, Сизиф бы не захотел меняться.

Здесь все свои, понятные, близкие по интересам, а какое общество может быть лучше?

Здесь мы все одной крови, коллектив, выделяется разве что Марат, да и то чисто внешне, от шеи и подошв сверкает металлом, как будто совсем киборг, хотя заменил только руки и ноги, а всё остальное почти всё своё, только укрыто стальными пластинами.

В противоположность ему Фауст, зав сектором, в приличном, как это называется, костюме, а Марат в короткорукавке и шортах, несмотря на прохладную погоду, похож на уродливого андроида, какими их изображают в фильмах. Это уже хвастовство и вызов, мол, смотрите, ничуть не стыжусь, даже напротив, это же здорово, у вас таких конечностей нет, вы когда ещё поставите, а у меня уже сейчас, я живу в будущем!

Я зябко передёрнул плечами, представив себе, что поменяю когда-то свои конечности на такие, хоть и более совершённые, но не свои, хотя и те будут своими, но всё-таки, всё-таки… Марат вынужден, у него с детства проблемы, близкие к той, от которой умер Хокинг, потому пять лет тому, когда окончательно предписали инвалидное кресло, пошёл на замену отказавших ног на протезы, благо нейролинку первого уровня понадобилось всего полчаса для полного контроля мозга над сервомоторами.

Ещё через два года, приловчившись к протезам, он вынужденно заменил и руки. Его отговаривали от полной замены, нейродегенерация началась с туннельного синдрома и пока перешла только на пальцы, но он сказал, что не станет дожидаться, когда начнут резать по частям, лучше уж сразу по плечи.

Протезы выпускаются разные, в том числе почти неотличимые по внешнему виду от натуральных, но он установил подчёркнуто футуристические, блестящие хромированным металлом, с тонкими «костями» и массивными шарами шарнирных сочленений, и никогда не укрывает их длинными рукавами рубашек или костюма.

Я поймал себя на том, что всё ещё всматриваюсь, как он ловко хватает, почти не глядя, чашки с кофе, там тончайший фарфор, но металлические пальцы оснащены чувствительными сенсорами, мухе крылышки не помнёт, а конструкция позволяет выполнять больше движений, чем рука из плоти.

Нет, мелькнула мысль, не стану. И ещё долго не стану… Неужели всё-таки консерватор?

Он перехватил мой взгляд, помахал рукой и быстрыми шагами направился в мою сторону, от шеи и подошв сверкающий металлом, как будто киборг с ног до головы, хотя на самом деле заменил только руки и ноги, а всё остальное почти всё своё, только укрыто стальными пластинами, словно у готового к бою терминатора.

Руки и ноги из блестящего металла, ничем не закамуфлированного, словно каждое утро натирает их кирпичом, длинные толстые стержни с выпуклыми шарнирами, внутри микропроцессоры, рукава едва-едва прикрывают места, где металл безжалостно входит в мягкую плоть, ту же роль выполняют и шорты.

– Шеф, – сказал он сильным голосом. – Мы молодцы?

– Редкостные, – ответил я с чувством. – Даже не знаю, радоваться или ужасаться.

Голос у него хороший, звучный, нейродегенерация доберётся и до гортани, но по прогнозам её вот-вот остановят и вообще удалят из перечня болезней, что на сегодняшний день ужался и помещается на одной страничке блокнота.

– Можно, – сказал он просительно, – займу помещение рядом с моей комнатушкой?

Я спросил недовольно:

– Для чего? У тебя и так целый зал для марлезонского балета.

– Поставлю дополнительное оборудование, – сказал он с некоторой неловкостью. – Сам перевезу и расставлю. Некоторый софт лучше обкатывать сразу, не теряя время на курьеризме.

– Да ладно, – сказал я, – хватай, что плохо лежит. Вообще-то правильнее собраться под одной крышей. Под двумя есть риск перехвата данных. Но что-то наверху долго решают.

Он широко улыбнулся.

– Шеф, мы начали перебазировать без всякого приказа!

Я кивнул, до чего же хорошо работать с умными людьми. Без всяких распоряжений и указаний делают то, что нужно, не опасаясь его возражений. Потому что шеф тоже умный человек, молча одобрит. Никаких запретов, но и без глупых поощрений, вместе делаем нужное и великое дело, что улучшает мир, каких бы собак ни вешали на современную науку и технику.

Или хуже, подумалось тревожно. Это как ухитрятся повернуть их работу политики. Науськать так называемую общественность легко, хотя общественность вряд ли науськаешь, а вот толпу запросто. Её, озверевшую от безделья и вседозволенности, натравить можно на что угодно. Только подбрось как бы справедливый повод, тут же выйдут на улицы бить витрины и жечь шины.

В сторонке с Фаустом сцепился в яростном споре Анатолий, даже на вечеринке явно не о женщинах, эти двое в коллективе лёд и пламень, таким не ужиться, но и друг без друга не могут.

Анатолий сперва работал на удалёнке где-то в Белоруссии, но всё же человекам недостаёт живого общения, потому сперва приезжал на конфы, потом перебрался насовсем и теперь использует любую возможность, чтобы задержаться на прекраснейшем месте в мире и повозиться с суперкомпьютером, пытаясь пробудить в нём ГИИ, а когда охрана выталкивает в шею в конце работы и ставит здание на охрану, всё равно мысленно остаётся в прекрасном, полном магии виртуальном мире цифр и программ.

Подбежала Ежевика, запыхавшаяся и растрёпанная.

– Прошу прощения, – сказала быстренько, – пришлось маму уговаривать!.. Она у меня троглодитьевых взглядов. Вязаться могу с кем угодно, но в одиннадцать вечера должна быть дома!.. Едем?

Марат с понимающей улыбкой отступил на шаг.

– До завтра, шеф!..

Автопилот подогнал автомобиль прямо к подъезду, на несколько секунд перегородив выход, но я и Ежевика быстро сели каждый со своей стороны, авто резво сорвалось с места, по обе стороны с нарастающей скоростью понеслись навстречу, исчезая за спиной, высотные дома.

Она деловито пощупала мою промежность, сказала понимающим голосом:

– Вино, жареное мясо, острые специи… Гормонально давление растёт! Разгрузить прямо сейчас?

Я запнулся с ответом, такая разгрузка вошла в норму, ещё когда не было автопилотов. Тогда придавало остроту и было неким вызовом, не каждый удержит баранку руля, когда авто идёт на большой скорости. Теперь ради экономии времени вообще вошло в норму, даже незнакомые во время дороги делятся такими простенькими услугами.

– Я не сибарит, – ответил я после паузы, – но и не школьник, чтобы в тесном автомобиле… Через восемь с половиной минут будем на месте.

– Близко живёте, шеф, – сказала она одобрительно. – Хотя на удалёнке удобнее, но что-то есть в живом общении?

– Да, – согласился я. – На удалёнке за жопу не схватишь. А виртуал пока что не совсем то.

Она звонко рассмеялась, я с удовольствием посмотрел в её весёлое личико. Глаза сияют, на щеках умильные ямочки. Вообще показалась чистенькой настолько, что светится изнутри, как наливное яблочко, в котором можно пересчитать все зёрнышки, если посмотреть через него на солнце.

Глаза, мелькнула мысль, как у дешёвой куклы, голубые и ясные, кажется бездумными, слишком уж похожа на тех доллс, что продаются в магазинах не только секс-шопа, как раньше, но теперь везде, даже на автозаправках, хотя там самые дешёвые варианты.

– У тебя хорошая жопа, – сообщил я, – а когда хватают – это комплимент!

Она засмеялась.

– Знаю. Но всё равно даю по рукам. Как бы за харасмент. Но вы, шеф, так и не ухватили! Обидно.

– Доедем, – пообещал он, – ухвачу. Обеими руками. И раздвину.

Она расхохоталась, запрокидывая голову и показывая нежную шейку, а ямочки на щеках стали глубже.