Не могло считаться Временное правительство общероссийской властью и после бессмысленно развязанного конфликта с финским сеймом, после заигрывания с Центральной Радой.
Но раз эсеры и меньшевики составляли основу такого правительства, то и они никоим образом не могли представлять хоть какую-нибудь силу.
Тогда, может быть, силой явится долгожданное Учредительное собрание? Да, на него надеялись чуть ли не все. Даже большевики. И никто из ожидавших его как нового мессию, не задумывался что и оно окажется бессильным. Ничего не сможет разрешить по самой простой причине – не сумеет выразить интересы большинства населения страны. По одной предельно простой причине – те, кому предстояло участвовать в первых за всю историю России всеобщих выборах, ещё не доросли до понимания своей лишь на первый взгляд простой задачи.
В массе своей народ, выросший и сформировавшийся в условиях самодержавия, не мог представить себе, кого и зачем ему следует выбирать депутатом Учредительного собрания, что конкретно должно собрание сделать. Разве и без него нельзя выйти из войны, дать землю крестьянам?
Так кто же тогда мог реально претендовать на власть? Иными словами, принимать решения, беря на себя всю ответственность за них, за их последствия.
Разумеется, лишь тот, кто чётко и ясно представлял себе те задачи, которые следует решить прежде всего. Сделать всё возможное, дабы вывести страну из кризиса. Политического, экономического, финансового, военного. И сохранить при этом целостность страны. Решить же всё это как можно скорее, не откладывая пусть на близкое, но всё же будущее. Да ещё твёрдо знать, что принятые решения удовлетворят далеко не всех. Неизбежно вызовут возражения, осуждения, даже сопротивление.
Претендуя на власть, следовало знать и главное. При выборах в Учредительное собрание основными станут не голоса, набранные какой-либо партией где-нибудь в Туркестане. У неграмотных кочевников, не имеющих ни малейшего понятия о происходящем за пределами их степей. Или у народов, населяющих Кавказ, Поволжье, Сибирь. Никогда прежде не задумывавшихся о политике, не представляющих смысла созываемого Учредительного собрания.
Самыми весомыми, решающими должны стать голоса почти семи миллионов солдат и матросов. И действующей армии, и тех, кого только что призвали в армию и готовили к отправке на фронт.
Вот потому-то несомненным претендентом на власть являлась прежде всего Ставка. Подчинённые ей корпуса и дивизии, находящиеся на линии, растянувшейся от Аландских островов до далёкой Персии. С также подчинёнными ей военными округами, охватившими всю страну. «Располагающими запасными полками, маршевыми ротами. Словом, с огромной вооружённой массой, приученной выполнять приказы, повиноваться командирам.
Но таким же претендентом выступали и большевики. Обладавшие по сравнению с другими партиями несомненным преимуществом. Жёсткой организационной структурой практически во всех губернских, во многих уездных городах. Членами партии, считающими своим прямым долгом безоговорочно выполнять, как свои, решения Центрального Комитета. Верящими в них. И к тому же, наравне со Ставкой, опиравшиеся на армию. Давно завоевавшие непререкаемый авторитет в солдатских Советах и комитетах. Верившими только большевикам, ибо именно они обещали немедленный мир и возвращение домой, где их ожидал раздел земли. Помещичьей, государственной, императорской семьи.
В своём прогнозе Соколов всё же допустил ошибку. Не учёл ещё одну, и немаловажную, силу. Успевшую к тому времени не раз проявить себя. Сепаратистов, грозивших не только серьёзно изменить расклад сил, но и нарушить все планы тех, кто будет им противостоять.
1. На переломе
Почти всё это, наконец, стали понимать и члены Директории, всё ещё подменявшие Временное правительство. Потому и попытались скрыть свою беспомощность, бессилие очередным всероссийским совещанием. Призванным принять необходимые решения, взяв на себя ответственность за них. Совещанием, на этот раз названным Демократическим, ибо на нём были представлены только Советы, профсоюзы да все без исключения социалистические партии, в том числе и большевистская.
Как общероссийские, так и краевые, чисто национальные. Украинские, белорусские, эстонские, латышские, литовские, молдавская, грузинские, армянская, мусульманские, даже киргизская и бурятская.
Демократическое совещание открылось в Петрограде 14(27) сентября. По замыслу организаторов, должно было дать ответ на самый важный в те дни вопрос – о власти. Следует ли в правительстве сохранить коалицию с кадетами, или же сформировать однородный социалистический кабинет. Всё из тех же меньшевиков да эсеров.
Совершенно неожиданно вторым вопросом, чуть ли не все восемь дней работы совещания вытеснявшим первый, оказался иной. Национальный. А обсуждение его превратилось в своеобразный референдум о том, какой же отныне быть России. Оставаться, как и прежде, унитарной, либо стать федеративной.
Поначалу к проблеме, и вполне закономерно, естественно, обратились на заседании рабочей группы национальных партий. Именно там, пока ещё в предельно узкой среде, игнорируя главный вопрос – о конструкции власти и – и заговорили уже 15(28) сентября. Делегаты из Армении, Грузии и Эстонии посчитали необходимым как можно быстрее провозгласить страну федеративной республикой. Лишь для того, чтобы поскорее покончить с той жёсткой централизацией государственного управления, которую они считали тяжёлым наследием старого режима.
Как тут же выяснилось, подобный взгляд разделяли далеко не все. Так, решительно против федерализации выступил представитель латышской социал-демократии. Тем не менее, буквально через день, уже на пленарном заседании Демократического совещания, о национальном вопросе заговорили многие.
Посланец Всероссийского мусульманского военного Совета (шуро), то есть солдат, призванных в армию из Татарии, Башкирии и Северного Кавказа, У. Токумбаев напомнил о корниловском мятеже. И чтобы избежать подобного в дальнейшем, предложил полностью перестроить все вооружённые силы. «Только национальная армия, – заявил он, игнорируя то, что под командой Крымова на Петроград шла и Туземная («Дикая») дивизия, – когда командный состав близок по духу и крови /выделено мной – Ю.Ж./ солдатской массе, способна спасти родину от дальнейшего развала и распада».
Этот призыв подхватил Величко, делегированный на совещание Украинским Генеральным Войсковым Комитетом. Правда, начал он речь с настойчивого пожелания властям провести назревшие, ожидавшиеся всем населением страны реформы как можно скорее, не дожидаясь Учредительного собрания. Затем возложил вину за корниловский мятеж на партии, стоявшие в те дни у власти. И изо всего сказанного сделал нелогичный вывод. Обвинил «российскую революционную демократию» в нежелании поддержать лозунг о федеративном переустройстве страны и для того пойти навстречу «верховному революционному органу» украинского народа, Центральной Раде, в обретении автономии. Как бы мимоходом подчеркнул, что спасти Россию может только полный отказ от «бюрократического централизма».
Туже программу действия огласил и Соболевский – от имени Белорусского войскового комитета. Организации эфемерной, ни ранее, ни впоследствии больше никак не проявившей себя. Соболевский также отметил, что армию следует формировать лишь по национальному признаку. А Л.Ф. Жилунович, представлявший национальную партию, Белорусскую социалистическую громаду, развил мысль земляка. Попытался шантажировать и совещание, и Директорию, заявив: если власть не провозгласит демократическую федеративную республику, она не сможет рассчитывать на доверие белорусской демократии.
Более осторожно высказался ещё один армейский делегат Мачабели, от Грузинского военного совета. Вроде бы поддержал идею формирования национальных частей, но обосновал применительно к своему краю весьма своеобразно. «Грузины, – пояснил он, – как жители юга, как жители горной страны не переносят климат северных равнин и гибнут на них, не выполнив принятого на себя долга. Грузины-воины лишены возможности объединяться в /грузинские – Ю.Ж. / полки для того, чтобы там, на Кавказе, грудью защищать родные очаги». Столь же уклончиво выразил и отношение к федерации– мол, Грузия пока не требовала автономии только потому, что «не считает для себя возможным осложнять и без того непростое положение в стране».
Подытожил все эти выступления от имени возникшего на совещании Совета национальных социалистических партий В.И. Нуцубидзе. Объявил о полной солидарности в вопросе о создании федерации одиннадцати партий из восьми регионов – Эстонии, Латгалии (восточная часть Латвии), Литвы, Белоруссии, Украины, Грузии, Осетии, Бурятии. И зачитал выработанную ими совместно декларацию. Ею же Директории либо вскоре созданному правительству предлагалось немедленно объявить Россию федеративной республикой. Для наиболее полного и свободного волеизъявления всех населяющих её народов дать им возможность созвать собственные Учредительные собрания. Сочла столь же необходимым декларация и формирование национальных армий,
которые почему-то оказывались непременным атрибутом автономии.
Фактически к декларации присоединился и делегат от Центрального молдавского Комитета Румынского фронта. Выразил твёрдую надежду на «положительное решение вопроса об автономии Бессарабии».
Однако такое пожелание породило не столько стремление к самоуправлению, сколько боязнь поглощения края Украиной. Опасением, выраженным ещё 26 июня (9) июля в Киеве. На совещании губернских комиссаров и председателей губисполкомов, созванном Генеральным секретариатом. Под более чем благовидным предлогом – заблаговременно обсудить вопрос вполне возможной эвакуации с территорий, которые может захватить противник. Но со странным требованием – «чтобы губернские комиссары по всем вопросам управления губерниями подчинялись Генеральному секретариату».
Уже сам такой вызов заставил и.о. бессарабского губернского комиссара В.Г. Кристи поставить перед организаторами встречи вполне закономерный вопрос: является ли факт его приглашения «признаком того, что генеральный комиссариат включил Бессарабию в состав Украины, или в данном случае кроется недоразумение?». Не получив внятного ответа, Кристи – от имени двадцати политических, общественных и национальных организаций – решительно заявил: «Все вышеупомянутые организации и общегубернские съезды высказались за то, что Бессарабия, согласно с возвещённым Временным правительством принципом самоопределения народов, не может быть включена в состав Украины, но должна образовать особую автономную единицу».
Примечательно, что на том же совещании категорически отказались подчиняться Киеву представители ещё трёх губерний – Херсонской, Екатеринославской и Харьковской. То есть всей южной и восточной части того, что Генеральный секретариат считал Украиной. Объяснили свою позицию тем, что население их «ещё не выразило своего отношения к Раде».
Продемонстрировали – украинские националисты в лучшем случае могут рассчитывать на власть лишь в пределах Киевщины, Волыни, Подолии, Черниговщины и Полтавщины. Никак не более.
…Особую позицию на Демократическом совещании выразил представитель армянской партии Дашнакцутюн. Как и Мачабели (но в отличие от него достаточно твёрдо и прямо) отметил: «Армяне не будут выдвигать никаких национальных требований до Учредительного собрания. Требований, которые могли бы создать затруднения для молодой республики в деле укрепления завоеваний революции».
И всё же самое неожиданное, по меньшей мере, странное, если не просто провокационное, предложение сделал А.И Чхенкели. Один из лидеров грузинских меньшевиков, комиссар Временного правительства и член краевого органа гражданского управления – Особого Закавказского комитета. Не только потребовал восстановления былого самоуправления Грузии во всём его объёме. Выразил крайнее сожаление, что не увидел среди тех, кто выступал по национальному вопросу, русских.
Перед нами, – продолжил Чхенкели, – ведь стоит не только старый национальный вопрос о так называемых инородцах, а вопрос о русской нации. Вопрос, из-за которого вы тут сошлись, вопрос – роковой для всей страны и русской нации… Я бы хотел, чтобы и русские сказали, что и их государственное чувство очень мало отличается от национального чувства грузин».
Иными словами, пусть и довольно туманно, намёками, посоветовал русским задуматься о собственном самоопределении, сделав тем первый шаг на пути к отделению от… собственной страны!
Как сигнал тревоги следовало воспринять и то, о чём поведал делегат от казачьих частей, находившихся на фронте, есаул В.А. Нагаев. По его словам, на конференции Донского, Кубанского и Терского казачьих войск, прошедшей в Екатеринодаре в начале сентября, была высказана поддержка федерализации России.
Только ради того, чтобы обрести с её помощью особый административно-территориальный статут, весьма близкий автономии.
Никто из участников Демократического совещания не обратил на всё это никакого внимания. Волновало их лишь одно. То, ради чего они, собственно, и собрались, – организация власти. Следует ли и далее сохранять Временное правительство, а если и сохранять, то как однородное социалистическое или коалиционное. В ходе шестидневной дискуссии все, казалось, согласились с предложением большевиков, поддержанных меньшевиками-интернационалистами и левыми эсерами, лишить Временное правительство доверия, а всю власть передать Советам, ВЦИКу.
Однако И.Г. Церетели и В М. Чернов всё же настояли на принятии иной резолюции. Сохранившей и Временное правительство, и коалицию с буржуазией. С очень небольшим перевесом – 766 голосов «за», 688 – «против» и 38 воздержавшихся. Именно её и приняло совещание 22 сентября (5 октября), в последний день своей работы. А перед тем – ещё одно, казавшееся весьма важным, решение. О выделении из состава совещания представительного органа – предпарламента или Временного Совета Российской Республики, перед которым до созыва Учредительного собрания и было бы ответственно правительство.
Керенский, воодушевлённый и ободренный тем, что ему удалось сохранить чуть было не выскользнувшую власть, поспешил уже 25 сентября (8 октября) сформировать новый кабинет, третий коалиционный. Включивший трёх эсеров, четырёх меньшевиков, пять кадетов, одного радикального демократа и четырёх беспартийных. А вскоре, 7(20) октября, начал работать и предпарламент, председателем которого избрали одного из лидеров эсеров Н.Д. Авксентьева.
Но и тот и другой оставили, как и прежде, без ответа те вопросы, которые сами же считали первоочередными – о мире, о земле. Без ответа остался и национальный вопрос. Тот самый, из-за которого Россия за семь месяцев революции разительно изменилась, утратив и часть своей территории, и централизованную власть. Временное правительство – признало независимость Польши;
– вернуло прежние права и без того полунезависимой Финляндии;
– установило этнические границы Эстонии и Латвии, дав им местное самоуправление;
– предоставило фактически широкую автономию Украине, утвердив 1(14) сентября её правительство – Генеральный секретариат.
Правда, одновременно Временное правительство демонстрировало ставшие закономерными для него непродуманность и проистекавшую отсюда непоследовательность. Идя на значительные, зачастую безосновательные уступки, вскоре пыталось отменить их. Либо столь же поспешно разрешало недавно запрещённое. Так, спустив 18(31) июля сейм Финляндии только из-за назначенной им даты выборов, уже 30 сентября (13 октября) объявило об их проведении в ранее установленное время. 19 октября (1 ноября). И добилось тем лишь одного. На этот раз в парламенте Великого Княжества большинство получили не лояльные Петрограду социал-демократы, а враждебно настроенные к нему младофинны.
Схожими стали и последствия неожиданного запрета продолжать украинизацию двух армейских корпусов, а также и приказа о роспуске самовольно создававшихся украинских полков с вызывающе антирусскими наименованиями – имени гетмана Мазепы, полковника Орлика, сотника Гонты, профессора Грушевского, Запорожской Сечи.
Скорее всего, как своеобразный ответ на лишение её национальной армии, Центральная Рада провела в Киеве так называемый Съезд народов России. Проходивший с 8(21) по 15(28) сентября и собравший девяносто два человека, выдававших себя за представителей латышей, литовцев, поляков, молдаван, белорусов, грузин, эстонцев, евреев, русских, татар, турок и украинцев. Все они, неизвестно откуда приехавшие, дружно потребовали от Временного правительства признать независимость Литвы, предоставить широкую автономию Белоруссии. Латвии, казачьим областям Юго-Востока, начать федерализацию всей страны. Мало того, самозванный съезд ещё и образовал собственный, столь же неправомочный «исполнительный орган» – «Совет народов России» под председательством М.С. Грушевского.
Орган, который при желании можно было использовать как своеобразную националистическую альтернативу только что собравшемуся Демократическому совещанию.
При этом саму Центральную Раду ничуть не смущало, что она сама, даже обретя некую легитимность, не пользовалась поддержкой населения той территории, на власть в которой претендовала. Убедительным примером тому послужили результаты прошедших в начале августа выборов в городские думы губернских центров. На них украинские националистические партии – социал демократическая, социалистов-революционеров и социалистов-федералистов – получили менее четверти мест. От пяти процентов в Одессе до двадцати – в Киеве. Только в Харькове, благодаря голосам скопившихся там солдат, им удалось провести 54 гласных из общего числа 116.
Ни история с выборами в финский сейм, ни «Съезд народов России» так и не послужили серьёзным уроком Директории и сменившему её вскоре очередному Временному правительству. Не стали знаком неумолимо надвигавшейся катастрофы. А между тем весьма опасная тенденция – настойчивое желание получить автономию – ширилась, как эпидемия, охватывая один за другим всё новые и новые края. Сопровождалось же оно чуть ли не непременным требованием раздела вооружённых сил страны по национальному признаку.
К заявлениям Центральной Рады под предлогом украинизации, разрушавшей и саму армию, и сдерживаемый ею пока германский фронт, добавлялись предельно схожие, ранее просто немыслимые, выступления других националистических организаций. К тому же нередко под флагом ислама.
«Война для нас, мусульман, – заявил председатель Всероссийского мусульманского воинского Совета У Токумбетов, – закончилась, и мы не обязаны вмешиваться в чужие для нас – русские – дела, когда у нас есть свои цели, которые теперь надо осуществить».