Серебристое облако

Идти обратно было очень тяжело. Они садились на траву и подолгу отдыхали. Казалось, выше сил забраться на гору. Наконец, когда они забрались на самый верх оврага и сели, Шурик сказал:

– Зырь, как мы много прошли.

Сидя над оврагом можно было увидеть и дальний лес по правую руку, и слева большую реку, в которую впадала их маленькая речка, и церковную колокольню. Они встали и пошли к домам, Горке еще нужно было поливать огород.

Дома мама накормила его обедом. Потом она легла, поспала немного по своему обыкновению и пошла на работу. Горка взял бидон, наподобие того, что был у Иры с Наташей, и пошел поливать морковку, огурцы и все остальное в огороде. Для этого приходилось подойти к уличной колонке, набрать воды в бидончик, и нести в огород. Это было очень трудно, холодная вода выливалась, рука болела. Он по несколько раз останавливался, прежде чем доходил до огорода.

Сделав, что велели, мальчик вернулся к своему прерванному утром занятию. Он любил рисовать рыцарей, богатырей. Обычно Горка занимался этим на широком подоконнике. Там лежало все, оставленное утром: бумага, карандаши и мертвая муха, умершая то ли от голода и жажды, то ли от старости. Под бумагу он подкладывал книгу русских народных сказок, которую уже перечитал не однажды, она называлась «Сивка-бурка». И рисунки в ней ему очень нравились, путешествие по этим рисункам – стало его второй жизнью.

Время от времени он погладывал на окно, на другой стороне неширокой улицы расселись на электрических проводах в рядок вороны.

Потом пришел с работы папка. Сегодня он был трезвый, а потому скучный. Папка включил по своему обыкновению радио, из которого рассказали, что СССР разорвал дипломатические отношения с Израилем. Что такое СССР Горка знал, а что такое Израиль – нет. Это радио папка принес с работы. Горке очень нравилось, что оно похоже на те круглые радиоприемники, которые показывали по телевизору в фильмах про войну. Мамку Горка в тот раз не дождался с работы, рано заснул.

Ночью он всех перепугал. Проснулся оттого, что ощутил себя горящим, объятым языками светлого пламени. Больно не было, просто очень страшно, оттого, что незнакомо, странно, чудно. Он проснулся и громко закричал:

– Я горю! – и вскочив с постели, побежал спасаться от пламени. Родители спали, они спросонья не сразу поняли, что к чему, потом стали успокаивать сына. Мама дала Горке воды, но он, знай себе, кричал: «Я горю, я горю!»

Вдобавок он увидел что-то совсем необычное. Он горел – не один. По комнате ходил еще один горящий силуэт, почему-то повторяющий его движения. Этот странный огненный человек то входил в Горку, то выходил из него. Мама с папой ничего этого не видели. Он понял, что от них помощи не дождешься и поэтому собрал всю свою волю с кулак и постарался не бояться. Вскоре виденье исчезло. Мальчик заснул.

Родители страшно перепугались ночному происшествию. Их сыночек ведь совсем недавно у них родился. Вот только-только…

Старый деревянный родильный дом постройки начала ХХ века с большими окнами находился неподалеку от шоссе – на самом въезде в их городок, почти на окраине. Было раннее утро, но врачи и роженицы вовсю старались. Перед тем произвела на свет дочь одна из рожениц, и санитарки еще не успели убрать и протереть, но маме уже приспичило, она полезла на окровавленный стол (еще не было специальных кресел) и приступила. Санитарки ругались на нее, она ни на кого не обращала внимания. Так, почти без посторонней помощи, в остатках оболочки на голове, «в шапочке», появился младенец, которому предстояло стать человеком. Этот ребенок родился, что называется, «в рубашке». Было шумно, бестолково…

Он частенько болел, и вот опять – какая-то напасть. Но на другой день Горка не помнил события прошлой ночи. Папка ему с улыбкой напомнил про это:

– Что ты увидел во сне?

Очень смутно мальчик припомнил, что с ним что-то стряслось, но только он не понял, что именно это было. Мама потом объяснила, что он просто «бредил». Такое бывает…

Когда наступила осень, Горка пошел в школу. Ему купили портфель, серый школьный костюм. К воротнику пиджака мама пришила широкий белый подворотничок. Они оказались с Шуриком и Михой в одном классе. А еще с ним учились знакомые девочки: черненькая Наташа и светленькая Ира. Но Горку посадили с другой, незнакомой девочкой. Они просидели весь первый урок, не шелохнувшись, положив руки перед собой одну на другую. Учительница оказалась строгая, звали ее Настасья Тихоновна.

Постепенно Горка немного осмелел, но, выбираясь из класса, уступчивый, мягкий мальчик, он ходил ближе к стеночке, потому что на перемене было страшно – шумно, старшие школьники летали по коридору как кони, и громко кричали. А он оставался самой безобидной птицей.

Как-то раз в школьном коридоре он встретил Толика. Тот был, в отличие от других, довольно тихий и оказался не такой уж большой, как на улице, средний. Он теперь перешел в четвертый класс, но, кроме четвероклассников, существовали еще пятиклассники, шести-, семи– и восьмиклассники. Вот кого надо было опасаться.

Однажды Горка увидел, как Толик отчаянно пытался драться с каким-то старшеклассником, выше его не голову. На лице у него не было при этом страха, а только какая-то отчаянная грусть. Он дрался решительно, но при этом как-то равнодушно, словно по неприятной обязанности. Потом его отчитал за эту драку директор, Александр Христофорович. Георгию до наказаний оставалось еще далеко, он не был агрессивным, не хотел ни с кем враждовать, ведь дружить гораздо лучше. По крайней мере, пока ты мелкий.

Но случались и приятные минуты, можно было купить пирожок с повидлом за три копейки. Или за пятачок – с мясом. Шурик любил с мясом, а Горка предпочитал сладкий, с повидлом.

Зимой Толик куда-то исчез, пропал. Потом мама рассказала Горке, что он, оказывается, умер. Пошел по берегу замерзшей реки к своему отцу, который жил в соседнем городе, потому, что его родители развелись. Где-то на полпути Толик устал, присел отдохнуть и замерз.

После зимних каникул Оля, младшая сестра Толика, учившаяся с Горкой в одном классе и знакомая ему с младенчества, подробно рассказала: как Толик умер, где его искали, как нашли и хоронили. Однако все это казалось Горке какой-то выдумкой. Он был уверен, что однажды обязательно встретит Толика где-нибудь, на улице, на берегу или на тех же оврагах…

Глава 3. Начало

Все экзамены после восьмилетки он сдал на «хорошо», но на сочинении случился казус. Георгий почему-то решил взять темой не родную речь Пушкина с Лермонтовым, не Фадеева с Николаем Островским, а произведение англичанина Стивенсона. Горка недавно прочел рассказ этого писателя. Там речь шла о поэте, по совместительству воре и убийце французе Франсуа Вийоне. Горка оказался под впечатлением. Однако тема такого сочинения не понравилась учителям, руководству школы. Но троечку Горке кое-как поставили.

Отец его немного пожурил. Объяснил, что стараний Горки в школе не поняли, порыва не оценили, назвали почему-то его сочинение «антисоветским».

– Что там антисоветского? – не понял Горка.

Отец только пожал плечами и развел руками, дескать, ты уже большой, сам должен понимать. Горка действительно вырос большой, ростом с отца. Иногда, когда папка приходил домой навеселе, они с ним боролись. Причем Горка даже не понимал в шутку или всерьез они борются? Как правило, он выходил победителем. Ему это никакой радости не доставляло, и еще он не понимал – то ли рад отец, что уступает сыну в выносливости, то ли нет? Отец вообще был необычный человек. Он, особенно, будучи выпивши, делал все весело, одновременно и в шутку, и всерьез…

Что касается тройки за сочинение, то, видимо учителя решили подобным образом охарактеризовать его выбор на том простом основании, что раз его сочинение не было написано по произведениям русских-советских писателей, то значит, оно было антисоветским?

Но, как бы то ни было, он закончил восьмой класс, и мама велела поступать в геодезический техникум, который располагался в их городке:

– Там хоть стипендию платят, – сказала она.

Однако Горка любил рисовать и хотел поступить в художественное училище. Мама не возражала, хотя и сомневалась, – ей не хотелось, чтобы ее старший всю жизнь «дышал красками». Горка все-таки решил попробовать. Он купил в магазине «Культтовары» каких-то акварельных красок, ватман и поехал поступать. Предстояло сдать такие предметы: живопись, графику и композицию. На каждый давалось шесть часов.

Ему очень понравилось в художественном училище, которое располагалось в старинном, сводчатом помещении бывшей церкви. Ему пришлась по вкусу публика. Когда он сдавал документы, стал свидетелям разговора преподавательницы с каким-то бородатым студентом. Речь шла о картинах, написанных этим молодым, по виду очень самоуверенным художником. В них тоже, как и в школьном сочинении Горки, неизвестные знатоки живописи обнаружили какую-то антисоветчину…

Начались вступительные экзамены. Горка вставал рано-рано и ехал на автобусе №101 в областной город. Там он шел в училище и рисовал. Рисовал, смотрел, как рисуют другие. Все это делали либо очень хорошо, либо прекрасно. Оказывается, большинство юных рисовальщиков – были выпускники детских художественных школ. А Горка в первый раз взял в руки кисть. До этого он рисовал только карандашами и лепил из пластилина. Но и у него, как ему казалось, получалось совсем неплохо.

На второй день, во время перерыва он познакомился с другим таким же, как он, абитуриентом. Они разговорились. Нового знакомого звали Эдиком. Узнав, что Горка не местный, приезжает на экзамены на автобусе, тот позвал его к себе. Хотя сам тоже был не совсем городской, жил в пригороде за рекой, он ездил домой на пароме.

Горка согласился, и после экзамена они на неторопливой переправе двинулись через широкую спокойную реку. На другом берегу идти оказалось довольно-таки далеко. Пока они брели по песчаным дюнам, Эдик сообщил, что они с друзьями любит здесь шугать под кустами парочки взрослых, которые ищут уединения.

– Они такие толстые, смешные, выглядят глупо. Если их обнаруживают, они делают вид, что ничего особенного не происходит, – рассказал Эдик.

– А сам-то ты этим занимался? – спросил Горка.

– Не-е… Мне это не нравится, – ответил Эдик.

А Георгий не знал пока, нравится это ему самому или нет? У него не было подружки, и он даже не понимал, хочется ли ему ее иметь – какую-то конкретно. Совершенно точно, что его тянуло к красивым девочкам вообще, но они были такие гордые и дерзкие…

Когда они пришли к мишиному дому, их встретила его молодая, красивая мать. Она тут же дала им с Эдиком поручение сходить с ведрами за водой. Когда они принесли воду, Горке очень захотелось уйти. Он почувствовал себя в этой семье не очень уютно.

– Поеду я домой, – сказал Горка. Эдик его рассудительно отговаривал:

– Ты уже ни на автобус, ни на речной трамвайчик не успеваешь.

Но Горка попрощался и ушел. Очень скоро он понял, что поступил глупо. Транспорт в восемь часов вечера действительно уже никуда не ходил. Но было лето, Горка не особенно расстроился. Он пошел в кино на последний сеанс и посмотрел французский фильм «Повторный брак» с актером Бельмондо. После сеанса он вернулся в родной ХХ век из легкого, блистательного ХIХ-го, на летнюю пристань, нашел в переполненном зале ожидания свободное место на жестком полу и кое-как провел там ночь.

Не выспавшийся, но все равно бодрый он рано утром пошел на последний экзамен по композиции. Стал что-то рисовать «по представлению». Первым сдал свой рисунок, и, купив мороженого, сел в рейсовый автобус, чтобы ехать домой. Видимо из-за того, что он целые сутки ничего не ел, кроме мороженного, его стало мутить. Он выкинул недоеденную порцию в открытое окно.

Дома мама была рада его увидеть живым и здоровым. Родители предполагали, что он не захотел возвращаться, чтобы не мотаться туда-сюда. Горка рассказал им, что ночевал на пристани.

Спустя пару дней Горка опять поехал в училище, узнавать результаты экзаменов. К сожалению, на вывешенных на стене больших листах по всем предметам у него значились двойки. Художника из него не получилось. Пришлось идти в геодезисты.

Он забрал документы из училища и отнес их в геодезический техникум, о котором говорила мама. Горка не потерял присутствия духа, не стал ковырять тему «счастлив он или нет». Душевное спокойствие не зависит не столько от внешних причин, сколько от отношения к ним. А он не привык получать от жизни очень уж щедрые подарки. Самым главным подарком была она сама. Опять были экзамены, но на этот раз его с двумя тройками и четверкой его приняли на учебу.

На первом построении новых учащихся, в самом конце августа Горка познакомился с улыбчивым русоволосым парнем Борькой. Они выкурили по сигарете «Тракай», Горка купил пачку этих болгарских сигарет в ларьке «Союзпечати» неподалеку. Пока они весело дымили, их застукал строгий преподаватель и, выведя вперед, перед строем, велел назвать свои фамилии.

«Ну, все пропало, – подумал Горка. – В училище не поступил, сейчас из техникума выгонят».

Но горкина фамилия преподавателя заинтересовала. Он спросил: