Созидательный реванш

– Критики называют мою прозу «гротескным реализмом», пользуясь известным термином Бахтина, который считал, что «гротескный реализм» расцветает в эпоху острого столкновения старых и новых форм социальной и духовной жизни. Нынче модно среди деятелей культуры рассказывать о своей самоотверженной борьбе с коммунизмом. Особенно забавно это слышать от лауреатов и орденоносцев, увенчанных Советской властью. Так вот, я вас разочарую: диссидентом я никогда не был, а первые мои сочинения («Сто дней до приказа», 1980, «ЧП районного масштаба», 1981, «Работа над ошибками», 1985) продиктованы традиционной для отечественной литературы чувствительностью к социальным и нравственным уклонениям от здравого смысла. К сожалению, мы во многом повторили судьбу предреволюционных писателей, которые не жалели черных красок для самодержавной России и кликали бурю, а когда она все-таки разразилась, – ужаснулись. Но иначе мы не могли. Настоящий писатель – невольник своей нравственной боли. Кстати, последующее, после девяносто первого, поведение тех или иных литераторов, показало, кто боролся с неправдой, а кто воевал с «этой страной». Первые страшно переживали крах российской государственности, вторые буквально ликовали оттого, что «Красный Египет» стремительно катилась к геополитическому ничтожеству. Кстати, и теперь этот раскол заметен. Только первые теперь радуются усилению государства, вторые горюют… В России всегда встречались писатели, недолюбливавшие свое Отечество, но в таком количестве, как нынче, их никогда еще не было…

– Вопрос, связанный с предыдущим (хотя все они, конечно, связаны). Как вы относитесь к таким понятиям: советская цивилизация, советский народ, советский человек (кто только над ним не издевался – знаменитый «совок» и т. п.)? Действительно ли это был новый тип человека (Бухарин на заре Советской власти писал, что необходимо создавать «новый тип человека»), сформировавшийся за те десятилетия? А теперь его надо переделывать и создавать по-другому? Делается ли это сейчас? Хотя, если вспомнить ваше «Песней по жизни», то ответ можно угадать.

– Советская цивилизация, советский народ и советский человек – это не мифы. Плодами советской цивилизации мы до сих пор пользуемся. Да, у этих плодов оказалась высокая цена, и об этом сегодня говорят в первую очередь. Но ведь миллиардные состояния нынешних олигархов обошлись стране и народу не дешевле. Однако Магнитка, построенная за счет обобранных крестьян, – это одно, а «Челси», купленная за счет обобранных пенсионеров, это совсем другое! Почувствуйте разницу! Советский народ, как наднациональная общность – тоже реальность. Связи, возникшие еще в Российской империи, в советской период благодаря стремительной модернизации и культурной революции упрочились и развились. Их разрыв стал катастрофой для десятков миллионов людей на пространстве СССР. Отсюда мощные интеграционные импульсы, которым сегодня не могут противостоять даже лютые местные националисты. И советский человек был. Конечно, он не был искусственно создан, тем более Бухариным. Просто каждая эпоха запрашивает, активизирует, гипертрофирует в национальном архетипе, складывавшемся столетия, вполне конкретные черты. Советская эпоха затребовала, и довольно сурово затребовала, коллективизм и самоотверженность. Ныне принято издеваться над «тоталитаризмом». Но вот что интересно. Я был членом КПСС. И много раз наблюдал на партийных собраниях, как коллективная воля коммунистов успешно противостояла воле административного руководителя. Попробуйте сегодня противостоять воле хозяина или, извините за выражение, топ-менеджера! Уволят мгновенно. В советской цивилизации, я утверждаю, на низовом уровне были серьезные зачатки гражданского общества. Но почему-то, создавая демократическую Россию, их безжалостно вытоптали, разогнав местные советы и расстреляв парламент. Вместо десоветизации произошла десовестизация. Постсоветская эпоха выхватила из национального архетипа совсем иные качества, кстати, тоже пассионарные: воинствующий эгоизм и криминальную удаль. Эгоисты стали богачами, а черными надгробиями над могилами удальцов уставлены все российские кладбища…

– Конечно, ввиду направленности журнала следует задать еще один вопрос – о роли Церкви и религии в революции. Мы об этом, конечно, пишем и исследуем эту проблему. Но если бы вы нашли возможным сказать по этому поводу несколько слов… Чем вызвано такое антирелигиозное ожесточение Советской власти и почему ему не так уж активно сопротивлялся народ? Но ведь в самом революционном порыве, в воодушевлении первых лет после революции было так много вот именно религиозного чувства (состояния души). А теперь, когда повсюду функционеры стоят со свечками по церквам, где оно, это религиозное чувство?

– Антицерковное ожесточение русской революции не исключение. Достаточно вспомнить лозунг французских революционеров: «Повесим последнего попа на его собственных кишках». К тому же коммунистическая идеология – тоже являлась своего рода светской, позитивистской религией со своим грядущим царствием небесным на земле, со своими «пророками», «праведниками», «мучениками», «житиями»… Например, Островский с его книгой «Как закалялась сталь». А новая религия всегда сурово расправляется с предшественниками, безжалостно разрушая святыни былого культа. Конечно, с точки зрения христианина, рабочий клуб или ремонтный цех в помещении храма – святотатство. А храм на месте разрушенного языческого капища? А мечеть вместо Софии? И вот еще. Отчего это вдруг нетленный Ленин оказался в мавзолее у стен Кремля? В христианском сознании нетленность тела – признак святости и богоугодности усопшего. А нетленность вождя – результат всесилия науки, и значит, человеческого разума. Как выяснилось, мнимого всесилия. Вот и пусть Ильич лежит там как напоминание о торжестве и крахе коммунистической веры, пытавшейся противостоять христианству. Это история. Артефакт. Не стоит уподобляться Емельке Ярославскому, призывая выбросить из мавзолея «консервы». Это не «консервы», а «материалистические мощи». Большая разница!

Кроме того, нельзя забывать, что в имперской России Православие было главной конфессией, и поквитаться с ним, как с опорой свергнутого режима, мечтали многие. Не только атеисты и безбожники, которых до революции было гораздо больше, нежели теперь принято думать. Я где-то прочитал, что Бухарин, вероятно, в молодости был сатанистом. Очень может быть: нравы Серебряного века к этому располагали. Мстили Православию староверы (могучая сила!) и сектанты, пострадавшие в былые времена. Адепты инославия и чужеславия, в том числе и тайные, с партбилетами, тоже дождались своего часа. Но Православие, думаю, прежде всего пострадало как влиятельная политическая сила, способная идейно возглавить реставрацию. Атеистический, богоборческий угар новой власти тут был явно на втором месте. Иначе как объяснить, что репрессии против раввинов, мулл и ксендзов не идут ни в какое сравнение с размахом террора против православных священников? И тот факт, что об авторитете Церкви власти вспомнили, когда Гитлер почти торжествовал победу, лишь подтверждает мои соображения. Кстати, нынешний союз государства и Церкви очевидно вызывает ревнивые чувства многих влиятельных сил российского общества. Это часто прорывается в СМИ и чем закончится – неизвестно… А функционеры, держащие свечку в руках, как вилку с соленым огурчиком, только подливают масло в огонь.

Религиозное чувство, уверен, надо воспитывать с детства. Человек моего поколения, советский человек, идет к вере трудными, порой замысловатыми путями и часто не доходит. Это – особая, больная для меня тема. Может быть, я когда-нибудь напишу об этом роман.

    Беседовала Ольга БРУШЛИНСКАЯ «Наука и религия», декабрь 2007 г.

2008

«Оргия не может длиться всю жизнь!»

Реплика в дискуссии о сексуальной революции

Конечно, на проблему можно взглянуть и так: кому какое дело, каким образом человек добывает свои оргазмы? Кому какое дело, каких партнеров он для этого выбирает? Или вообще обходится без партнеров, и ему хватает любимого порносайта. В конце концов, общеизвестно, что следом за римскими легионами, выступившими в поход, гнали стада юных козочек. Нет, не в переносном смысле, а самых настоящих парнокопытных с рожками. Так сказать, для релакса бойцов. Смешно? Да не очень: Рим накануне своего падения представлял собой огромный лупанарий (бордель) и удручал абсолютным преобладанием разноцветных мигрантов над коренным населением. А римские цезари помирали от болезней, симптомы которых подозрительно напоминали признаки безнадежно запущенных венерических инфекций.

Вот почему, едва окрепнув, христианство так строго стало преследовать любые половые извращения и излишества. Даже, наверное, слишком строго. Но это была реакция на половой беспредел язычников. Впрочем, точно так же поступали и поступают другие мировые религии, вобравшие в себя многотысячелетний опыт человечества. Ведь оно (не существо с бюстом и членом, а человечество) не в первый раз встает перед ситуацией, когда сексуальная функция, данная нам для продолжения потомства, рискует превратиться в механизм ликвидации рода человеческого. А для начала – ликвидации белой расы, переживающей сейчас спад биологической, а значит, и исторической активности. «Темные» расы, условно говоря, ныне, наоборот, переживают пассионарный взрыв.

Любой думающий человек задается вопросами: «Куда мы идем? И что делать?» Возможно, мы движемся к цивилизации, где секс будет превращен не более чем в развлечение, а воспроизводство населения станут осуществлять за счет, допустим, клонирования. Ой ли? Как известно, даже удаление гланд серьезно влияет на функции организма. А что повлечет за собой глобально-сексуальная переориентация человечества? Верующий человек тут же вам ответит: конец света. Я, как сочувствующий, предположу: непредсказуемые изменения в социальном и биологическом аспектах. Но нужна ли будет эта «опущенная» цивилизация той сложнейшей космогонической структуре, крошечной частью которой является людской род? Могут ведь и списать за ненадобностью. А тут как раз что-то цунами расплескались, да в целом климат расподличался! К чему бы это?

Впрочем, надежда умирает долго… Ведь, посудите сами, оргия не может длиться всю жизнь. Захочется отдыха. И придется искать себе норму, покупать натуральную любовь за огромные деньги. Ведь все вокруг скоро будут оснащены противоестественными секс-причиндалами, как дешевые «Жигули» бумеровскими финтифлюшками. Спрос рождает предложение. Возникнет сначала тайный бизнес по организации естественных межполовых отношений, потом, возмужав, он выйдет из подполья. Шоком для всех станет тот факт, что мэром Нью-Йорка впервые за многие годы станет натурал. А там уж пойдет-поедет – вперед к Адаму с Евой…

И последнее. Конечно, оргазм, как и огонь, добывается трением. Но даже первобытные люди понимали, что тереть друг о дружку надобно деревяшки, а если тереть, например, бананы, ничего не получится. Стоило ли нам проходить путь от каменного топора до виагры, чтобы забыть простые истины…

    «Комсомольская правда»,
    17–24 января 2008 г.

Мухлеж в эфире

В 2001 году, когда я стал редактором «Литературной газеты», мы сделали полосу о телевидении, где внимательно отслеживали выступления против общественной морали, показывая абсолютно неадекватное отражение реального культурного процесса на нашем телевидении.

Более того, мы опубликовали цикл материалов наших собственных корреспондентов, в которых рассказывалось, как организован общественный контроль на телеканалах во всех ведущих странах мира: в Америке, во Франции, в Германии, в Японии, в мусульманском мире. Механизм таков: чаще всего – это общественный совет, который замыкается либо на президента, либо на законодательную, либо на духовную власть.

Интересно, когда возник кризис с НТВ и происходила смена руководства, тогда либерально ориентированные журналисты стали выступать по ТВ с требованием создать такой совет, чтобы защитить НТВ от власти. На бумаге ручные советы тогда кое-где были созданы. Я обратился с письмами ко всем руководителям каналов с просьбой прислать нам списки этих советов, с тем чтобы их опубликовать в «Литературной газете». Никто мне не ответил. Видимо, эти фамилии стыдно предъявить обществу. Они засекречены, как списки резидентов.

На одном из заседаний Совета по правам человека при Президенте я вручил подборку наших публикаций о телевидении В.В. Путину. Я сказал, что сейчас много говорится о правах сексуальных меньшинств, о правах людей, вступивших в политический конфликт с властью и т. д., но ведь права людей, которые смотрят телевизор, – это тоже права человека. Почему везде есть общественные советы на телевидении, а у нас нет? Меня активно поддержали другие члены совета: Виталий Третьяков, Владимир Соловьев, политолог Сергей Марков. Разговор шел тогда о том, что во всем мире есть, а у нас нет такого органа, через который общество может повлиять на политику телевидения, его программы, сетки и т. д.

Чем может заниматься такой совет? Вот посмотрите, какой казус произошел недавно на передаче «Ничего личного». Структура передачи такая: приглашаются сторонники традиционного взгляда на вещи и их противники. Тема в тот раз была заявлена следующая: «Может ли искусство портить нравы». По итогам электронного голосования мы проиграли, хотя в ходе дискуссии зал был на нашей стороне, наши аргументы были гораздо более убедительны. Тогда я попросил зал проголосовать руками. И выяснилось, что большинство поддерживает нас. А на экране результаты были противоположные – большинство было за радикалов. Это был самый настоящий мухлеж. Я об этом написал в «Литературной газете». Но если бы у нас был общественный совет, то такие вещи, как эта – явная манипуляция – не прошли бы.

По моей информации в администрации президента пришли к выводу, что такие общественные советы надо создавать. И вроде бы сейчас готовится создание пробного общественного совета, но для начала не при центральных каналах. Власть понимает, что с таким телевидением нормальную молодежь не воспитаешь. Я думаю, что мы в своем порыве не так одиноки.

    Из выступления на заседании Клуба православных журналистов
    30 января 2008 г.

На ярмарку и с ярмарки

– Вы постоянный участник Лейпцигской, Франкфуртской выставок… С чем это связано? Участвуете ли вы в выставках других стран?

– Я стараюсь бывать на книжных ярмарках в разных странах. Только за последние год-два летал с этой целью в Индию, Китай, Швейцарию, на Тайвань… Но Лейпцигская ярмарка, была самой первой, на которую мне довелось попасть. И если есть такая возможность, я стараюсь приезжать в Лейпциг и Франкфурт. Тем более что меня теперь стали переводить в Германии. Перевод моей повести «ЧП районного масштаба» был запланирован в издательстве «Фольк унд Вельт» в восемьдесят шестом году, но в последний момент запрещен гэдээровским начальством. Потом была пауза почти в четверть века. И это притом, что мои книги в России расходятся огромными тиражами, почти все они экранизированы. Не знаю, в чем дело. Вероятно, я слишком часто в публицистике и в публичных выступлениях употребляю слово «патриотизм». На Западе любят своих патриотов, а наших патриотов не любят. Но ведь патриотизм, по моему убеждению, всего лишь – порядочное отношение к своей родине, абсолютно не противоречащее тому свободомыслию, без которого невозможно творчество. Кстати, в семьдесят шестом – семьдесят седьмом я служил солдатом в Германии, в артиллерийском полку, расположенном в Олимпишесдорфе, недалеко от Берлина. Действие моей повести «Сто дней до приказа» разворачиваются именно там. Теперь в моей бывшей части Музей советской оккупации… А какой, к черту, я оккупант?

– На Лейпцигской выставке-2008 вы представляете два новых проекта Литературной газеты – Детское чтение и Семейное чтение. Расскажите о них.

– Проблема детского чтения существует сейчас во всем мире. На мой взгляд, к чтению, как и к первичным общечеловеческим ценностям, ребенка должны приобщать именно в семье. «ЛГ» выпускает два специальных ежемесячных приложения на эту тему, пользующихся популярностью. Кстати, осенью прошлого года по инициативе супруги нашего тогдашнего президента Людмилы Путиной в Кремле проходила научно-практическая конференция, посвященная подростковому чтению. Вероятно, учитывая заслуги «ЛГ» в этой сфере, Людмила Александровна попросила меня председательствовать на этой конференции, что я и сделал с большим удовольствием.

– Как вы оцениваете итоги действия Программы мероприятий Московского правительства по развитию детского чтения?

– Мне кажется, промежуточные итоги осуществления программы Московского правительства по развитию детского чтения весьма ощутимы. Только «ЛГ» с помощью столичной власти организовала праздники детской книги более чем в пятнадцати районах Москвы, на которых выступили десятки известных литераторов, пишущих для детей и юношества. Были подарены детям тысячи книг. Стали выходить специальные журналы, популяризирующие чтение. Серьезнее стал подход к комплектации детских библиотек. Но это, как я сказал, лишь промежуточный итог, ибо программа эта постоянно действующая.

– Существует ли в России аналогичная национальная программа?

– Да, существует, но пока ее развертывание не столь успешно, как в Москве. Хотя есть губернии, где стараниями местных подвижников проводятся интереснейшие мероприятия и выходят замечательные детские книги.

– Есть практика обмена опытом у России с Германией в вопросах развития детского чтения, воспитания интереса к книге среди молодежи? Или с другими странами?

– Конечно, есть. И специализированная выставка на Лейпцигской ярмарке – тому подтверждение. На недавней ярмарке в Дели этой теме были посвящены интереснейшие круглые столы, вылившиеся в креативные дискуссии.

– Какие общие темы для разговора вы видите в общении с представителями книжной отрасли Европы – издателями, книготорговцами, библиотеками, авторами?

– Мне кажется, очень важный вопрос: адекватность представлений русского читателя о современном литературном процессе в Германии. И наоборот, адекватность представлений немецкого читателя о том, что считается хорошей литературой в России. По-моему, немецкие издатели зачастую вводятся в заблуждение своими консультантами и переводят книги, которые в России или вообще не пользуются успехом, или пользуются успехом сомнительным… Из тех книг, которые переведены на немецкий, почти невозможно узнать, что же на самом деле произошло и происходит с Россией и русскими. Увы, за редким исключением это так. Боюсь, и в отношении современной немецкой литературы наши издатели совершают подобную ошибку. Я не специалист, но именно такой точки зрения придерживается крупнейший современный российский германист Ю. Архипов…

– В Европе развита практика встреч авторов с читателями, которые проходят в книжных магазинах, библиотеках, университетах. Проводите ли вы такие встречи в Германии?

– Чаще я встречаюсь со своими читателями в России, но и в Германии были встречи. Надеюсь, они продолжатся. Особенно мне интересна университетская аудитория, ибо многие немецкие русисты абсолютно дезориентированы в том, что сейчас является мейнстримом русской литературы. Они всерьез изучают давно забытые реликты, в сущности, не состоявшегося российского постмодернизма, а также принимают наших литературных проходимцев за литературных первопроходцев. Хотелось бы их переубедить.

– Какие ваши новые книги ожидают выхода? Над чем вы работаете?

– Я заканчиваю новый роман «Гипсовый трубач», который в известной степени является возвращением на новом витке к поэтике моего романа «Козленок в молоке». «Козленок» выдержал в России двадцать семь изданий и переведен на многие языки, инсценирован и экранизирован. Кроме того, московский театр имени Маяковского принял к постановке мою новую пьесу «Одноклассница» (в ряде театров она идет под названием «Одноклассники». – Прим. ред.). Только в Москве идет шесть спектаклей, поставленных по моим пьесам. Это будет седьмой. По России, в СНГ и кое-где в мире мои пьесы идут в десятках театров. Это – острые комедии, и они вопреки утверждениям критиков, что современный театр стал камерным, собирают тысячные залы… Началась работа над экранизацией моего романа «Грибной царь». В Сербии по мотивам моей повести «Небо падших» снимается сериал…