Совдетство. Узник пятого волнореза

Мне тоже после еды хотелось полежать с книжкой, даже подремать: от долгого ныряния тело налилось усталостью, а кожу, особенно плечи, пощипывало, но так часто бывает после первого дня на солнце и в море, потом проходит и появляется неутолимая бодрость. Я вышел из виноградной беседки, не забыв по пути сунуть горбушку, пропитанную супом, Рексу, бессильно лежавшему в тени. Подношение он, конечно, принял, но поднял на меня безутешные карие глаза, укоряя за то, что его не взяли утром на море. Бедные существа собаки! Они или во всем зависят от кормящих хозяев, или же становятся бездомными, а значит, питаются объедками. Что лучше, сытое рабство или голодная свобода? Не знаю…

Проходя мимо избушки, я увидел на крыльце тетю Нелю. За год, что мы не виделись, она заметно располнела. Ее крашеные, стеклянного цвета, волосы были накручены на черные пластмассовые бигуди, отчего голова напоминала макушку робота, у которого радиолампы, заменяющие мозги, выведены для лучшей вентиляции наружу. В ресторан на работу она уходила совсем в другом, привлекательном виде: кудлатая прическа, румяные щеки, вишневые губы, черные брови вразлет, мохнатые ресницы… Сейчас же лицо у нее было какое-то серое, пористое, беззащитное, а глаза лысые. Мы тоже, чтобы привести в порядок наш запущенный пришкольный двор, раз в год, 22 апреля, в день рождения Ленина, выходим на субботник, а женщинам приходится это делать каждое утро!

– Здравствуйте Неля Изотовна! – вежливо поздоровался я, вспомнив ее редкое отчество.

Когда они ссорились с завмагом, то некоторое время звали друг друга по имени-отчеству: Неля Изотовна и Давид Рубенович, но потом труженик прилавка являлся с букетом роз или коробкой духов, оставался ночевать и гостил несколько дней, поскольку его отправили в Тбилиси на курсы повышения квалификации. «Воровать их там, что ли, учат? – всякий раз недоумевала казачка. – А чему еще? Пересортицу они и так знают, дай бог каждому!»

– А, Юрастый, привет от старых штиблет! Ну, ты и вытянулся! – заметила меня Неля.

Отвернув полы халата ваше колен и обнажив мощные голени, покрытые темной курчавой растительностью, официантка предавалась странному занятию: вынув из коробка очередную спичку, она, чиркнув, зажгла ее и осторожно провела дрожащим пламенем вдоль ноги, буквально в миллиметре от кожи. Послышался треск сгорающих волосков, и в нос ударил запах, какой бывает у нас на общей кухне, если хозяйка палит над конфоркой магазинную, плохо ощипанную курицу с длинной безжизненной шеей. Неля потерла голень ладонью, сшелушила огарь и критически осмотрела облысевшее место.