Его весна. Восхождение

– Вот и хорошо. Чай и сахар у нас общий. Мы скидываемся время от времени и покупаем все это впрок. Чайник я уже включила. Сейчас принесу, заварим чай и посидим.

На этот раз Света показалась Ивану гораздо приветливее, будто с нее свалилась какая-то тяжесть, мучавшая ее. За чаем разговорились.

– У меня дочка. Сейчас она пошла во второй класс. Представляешь, совсем маленькая девчонка и одна ночью дома, а утром в школу, опять – таки, как соберется без меня. Спасибо соседка по квартире может присмотреть, чаем напоить, завтраком накормить, в школу собрать. Но ведь все время не будешь пользоваться услугами чужих людей. А мужа у меня нет. Ушел он от нас. Уже три года как одна. Терпеть не могу эти ночные смены. А что делать? Ведь и ночью кто-то здесь должен работать. Хорошо вот ты пришел на подработку. Все-таки забрал у нас восемь ночей. А так нам бы пришлось по одной или две лишних ночи в месяц торчать здесь. Все девчонки так рады, что ты пришел.

– Это очень хорошо, что со мной вместе пришла радость. Я, в свою очередь, тоже рад, что ни у кого не отнял кусок хлеба, что моя работа идет не в тягость другим.

– В тягость, скажешь тоже. Я ж тебе говорю, что практически все девчонки очень довольны. Им тоже не с руки ночные дежурства, молодые еще и погулять хочется. У нас в основном незамужние девочки. А годы идут, и где встретишь своего суженного. А если и встретишь, то, как оно еще обернется.

По всему было видно, что Света до сих пор переживает нанесенную ей обиду. Это как неизгладимый мрачный след от развода с мужем.

– Послушай, Света. А почему вы развелись. Ведь у вас совместная дочь. Это весомый аргумент в пользу крепкого брака.

– Простая история. Он встретил другую, моложе меня, красивее. Она оказалась настойчивой и «охмурила» моего муженька. Я и раньше замечала, что он стал холоднее со мной. В постели все норовит к стенке отворачиваться. А тут однажды пришел и говорит: «Я полюбил другую женщину. Я ухожу от тебя. Мы должны развестись, чтобы все было по честному». Ничего себе, думаю, по честному. Ему – молодая жена, а мне – одиночество, да еще с ребенком. А дочка как же? Она все спрашивает, где ее папа? По началу, ей трудно было понять, как это папа ушел от нас, бросил нас. Сейчас – то она стала взрослой, стала понимать. И даже меня утешает, когда я плачу. Говорит, что я молодая и встречу еще себе нового мужа. Как все просто у детей.

– Ну, в общем – то, дочка хоть и маленькая еще, но говорит правильно. Конечно молодая. Сколько тебе, прости за нескромный вопрос. Двадцать восемь?

– Почти угадал. Двадцать девять. Скоро будет тридцать.

– Ну и что? Какие твои годы. А внешность? Прекрасные данные. Просто не надо кукситься. Больше улыбаться и думать о хорошем. Может быть, стоит поменять работу. Ну что это за работа. Кто тебя здесь окружает? С кем ты общаешься?

– Да, ты прав, Иван. Я и сама думала уйти на другую работу. Я ведь оканчивала училище по курсу хирургии. А работаю здесь. Ближе к дому и проще. Опять – таки меньше ночных смен, чем в хирургии.

– Ничего, дочка взрослеет и становится все более самостоятельной. Попривыкнет порой оставаться дома без мамки. Да и соседка, говоришь, помогает.

– Ты все правильно говоришь. Вот бы мне, такого как ты. Да, все хорошие мужики уже давно разобраны, – Света глубоко вздохнула и улыбнулась Ивану.

Иван сочувствовал своей собеседнице, но отлично понимал, что ее случай банальный, весьма распространенный, почти типичный для женщин «среднего уровня». Так он оценил ее внешние данные, хотя в разговоре с ней представил ее на ступень выше. Чем может он ей помочь. Поспрошать на кафедре хирургии. Нет ли вакансий? Можно, конечно. Найдешь место, а она передумает. Получится конфуз с Иваном в главной роли.

– Ладно, Ваня, давай отдыхать. Можешь устроиться на кресле. Их два. Одно твое. Да, я вот что еще хотела тебе сказать. Когда девчонки узнали, что ты приходишь работать, случился переполох, они все заметно оживились. Многие тебя видели, когда ты был на практике. И многим ты понравился. Особенно одной. Не помнишь такую, миленькую с курносым носиком, коротко стриженую блондинку, Инной ее зовут. Так она прямо заявила, что попытается подружиться с тобой. Ей говорят, что ты недавно женился и что ни на кого не смотришь. А она в ответ лишь улыбнулась, дескать, посмотрим еще. В общем, я тебе ничего не говорила. Это так, по дружбе. Ладно?

– Ладно. Я ничего не слышал и девчонки с такой внешностью и таким именем я не знаю и, возможно и не узнаю. Кто будет моим напарником в следующую смену – это рулетка. Может случиться так, что я никогда не встречу ее. Иди, отдыхай, а я посмотрю истории болезни. Мне это будет полезно.

Света убрала чайник, свою чашку, сахарницу, подошла к своему столу, что-то там поправила и уселась в кресло. В коридоре напротив палат стояли два кресла, почти рядом. С обеих сторон от кресел – кадки с большущими раскидистыми пальмами. Своими ветвями они почти полностью закрывали от посторонних глаз сестру, сидящую в кресле. Для ночного отдыха это было удобное место. Иван сел за стол, достал несколько историй болезни и углубился в их изучение. «Что это за Инна такая? – отвлекся от чтения Иван. – Любопытно». Но вскоре Иван забыл про Инну, почитал еще немного и тоже отправился в кресло. В соседнем кресле уютно устроившись, посапывала его напарница. Стараясь не шуметь, Иван опустился в свое кресло и закрыл глаза. В коридоре отделения горел голубоватый ночной свет. «Вот и все проблемы, – подумал Иван, посмотрев на Свету, – а жизнь берет свое».

Иван задремал и ему приснился сон. Он видел себя на берегу реки и рядом были зеленые заросли, и какая-то девушка в красном купальнике вышла из воды и подошла к Ивану. Она прикоснулась к нему мокрой рукой и хотела что-то нашептать на ухо. Иван открыл глаза. В коридоре горел голубоватый свет. В кресле рядом дремала его напарница. Было тихо и сонно. Однако Иван проснулся не зря. Чутко спать Иван научился, работая дежурным слесарем на ТЭЦ еще до поступления в институт. Находясь в своей дежурной комнате, которая имела большие стеклянные окна, Иван откидывался на спинку стула, прикрывал глаза и незаметно для всех проходящих мимо, дремал. Однажды его приятель, веселый парень, надумал разыграть его и еле слышно вошел в кабину. Однако через открытую дверь шум котельного цеха ворвался внутрь комнаты и разбудил Ивана. Шутка не удалась, а по ночам Иван продолжал практиковать свой полусон с прикрытыми глазами. И сейчас Иван увидел, что дверь напротив его кресла слегка приоткрылась, и в коридор вышел тонкий сутулый человек. Он тяжело дышал. «Это астматик, – узнал своего больного Иван, – наверно приступ и он пришел за уколом». Иван быстро встал и направился к своему столу. Там на салфетке лежал бикс и в нем стерильные шприцы и иглы. Рядом была коробочка с ампулами. Иван быстро приготовил все для инъекции и усадил больного на стул рядом со столом. Протер кожу ваткой со спиртом, сделал инъекцию, и через пару минут дыхание больного стало заметно свободнее.

– Зачем вы встали? Могли нажать тревожную кнопку, и я пришел бы. Вам не нужно резко вставать.

– Я не хотел будить других ребят в палате. Все так хорошо спят, один я мешаю другим спать, – слегка отдышавшись, сказал больной.

– Ну, раз уж мы не спим, давайте я вас посмотрю. Я не нашел записей вашего статуса во время приступа астмы, а это важно. Ведь астма может быть разной природы, а кроме того сопровождаться другими симптомами. Не возражаете, я сейчас померяю вам давление и послушаю вас?

– Сделай одолжение. Все равно не спим.

Иван достал из портфеля фонендоскоп, с которым он не разлучался с начала третьего курса. Из ящика стола – ртутный манометр для измерения артериального давления. Давление оказалось сниженным, и тоны сердца ему не понравились. Иван отчетливо уловил тахикардию и аритмию, что, скорее всего, означало нарушение проводимости в миокарде. «Хорошо бы сейчас сделать ЭКГ, – подумал Иван, – но такой возможности нет. Утром следует сообщить лечащему врачу о приступе и моих наблюдениях сразу после его купирования. Стоит также записать инъекции. Кроме того, наверно, неплохо бы сейчас дать валокордин или корвалол». Иван накапал корвалола и протянул мензурку больному.

– Ну вот, а теперь спать и ни о чем плохом не думать.

– Спасибо, доктор, – тихо произнес слова благодарности больной.

– Еще не доктор, – заметил Иван.

Больной ничего не сказал, лишь крепко пожал лежащую на столе руку Ивана. Встал и, слегка ссутулившись, пошел в палату. Иван посмотрел вслед уходящему больному и подумал: «Хотя я еще и не доктор, но все же приятно, когда можешь помочь больному». Иван убрал разбитую ампулу, использованный шприц с иглой, манометр. Фонендоскоп оставил лежать на столе. Одно осталось неясным Ивану: имеет ли он право делать какие-либо записи в истории болезни, где пишут только врачи? Чтобы не вызывать раздражение лечащего врача и не делать что-либо, что могло бы показаться нарушением врачебной этики, Иван решил ничего не писать в истории болезни. Свои записи он сделал на отдельном листе бумаги и приложил их к другим записям. Над подписью он также подумал некоторое время. Без подписи его записка всего лишь бумажка. Подумал и написал: «Дежурный медбрат, студент 4 курса мединститута, Белецкий И. П.».

После шести утра, когда уже стал пробиваться дневной свет, пришла санитарка с ведром и шваброй. Света, спавшая в кресле, встала и с недовольным видом потянулась, посмотрев на санитарку, начавшую мыть полы от окна, где стояло ее кресло. Ивану показалось, что сделала она так, нарочно побеспокоив Свету. «Везде существуют мелкие вредности», – подумал Иван, то же встал с кресла и пошел на свой пост. По окончании смены он передал составленный им краткий отчет о количестве сделанных процедур и расходе лекарств сменившей его медицинской сестре. Так кончилось первое ночное дежурство Ивана.

Глава 2. Инна

В медицинское училище Инна поступила без проблем – школьных знаний вполне хватило для этого. И училась она с охотой, не было особых сложностей, словом, было легко. А где легко, там и соблазны всякие появляются. Так и вышло: танцевальные вечера, знакомства часто занимали девчонку. А потом образовался друг или парень, с которым она стала встречаться. Звали его Борис. Эта дружба постепенно переросла в любовь. Инне показалось, что ее посетило настоящее чувство. Парень был старше ее на три года, крепкий, симпатичный и отслуживший в армии. Работал он на каком-то предприятии и у него, как говорится, водились деньжата. У него даже появился старенький «Москвич», который ему, как он говорил, предоставили на работе, и он разъезжал на нем, развозил какие-то мелкие товары и бумаги, а порой и Инну отвозил в училище. Инне все это очень нравилось. Она тогда, как впрочем, и сейчас была очень симпатичной девушкой. Невысокого роста, прекрасно сложенная фигурка, заметная грудь, ровная спина, тонкая шея и аккуратная головка, обрамленная светлыми волосами, делали ее не только симпатичной, но и соблазнительной. Все друзья Бориса ходили вокруг Инны с нескрываемым интересом, завидовали ему. «Такую девчонку отхватил, – говорили они, – смотри, отобьем». И чтобы никто не смог отбить ее, Борис решил полностью овладеть ею, сделать ее своей любимой женщиной и невестой. В конце концов, уже пора жениться, а девушка она видная и мама у нее интеллигентный человек, а жить можно было бы у нее, на первых порах, как – никак у Инны была приличная двухкомнатная квартира. А потом видно будет. Возможно повышение по работе, дополнительный заработок. Можно снимать квартиру отдельно от тещи, да и многое другое может быть в будущем, когда тебе двадцать три, и ты влюблен. Словом, по всем расчетам выходило, что Борис должен жениться на Инне. И однажды он ей сказал об этом. Они сидели вечером в кафе, пили кофе, ели мороженое, была легкая музыка и Борис спросил:

– Инна, как ты смотришь на то, чтобы стать моей женой?

– Вообще-то положительно, но не сейчас. Я бы сначала хотела окончить училище и пойти работать. За женитьбой могут появиться дети, а мне бы сейчас не хотелось их иметь. Да и жить с мамой – это не просто. Или у тебя есть другое приличное жилье?

Другого приличного жилья у Бориса не было. Зато у него были два младших брата, родители и старая бабка, за которой требуется уход.

– Ну а если мы год-другой поживем с твоей мамой, ничего страшного в этом нет. Мне кажется, она интеллигентный человек и мы сможем с ней поладить.

– Хорошо, я попробую с ней поговорить. Если она поймет нас и будет не против, тогда ты сможешь попросить у нее моей руки. Согласен?

Борис был согласен. От представлений о том, что он будет обладать этой прелестной девушкой, у него кружилась голова. О! Он позаботится о том, чтобы его семья жила прилично, он уже знает, как это сделать. Но ни с кем Борис не делился своими планами. Никто не ведал о них, даже Инна.

Этим же вечером, придя домой, Инна подсела к маме, смотрящей телевизор.

– Мама, можно с тобой поговорить?

– Поговорить? Что-нибудь случилось? – с тревогой спросила мать.

– Нет, пока ничего не случилось. Но это серьезно. Как бы ты посмотрела на то, если бы я вышла замуж, и мой муж переехал к нам жить?

Мать довольно долго молчала, потом выключила телевизор, вышла на кухню, налила себе чаю и с чашкой вернулась в комнату.

– У тебя есть жених, кто он? Давно ли ты его знаешь? Кто его родители? На какие средства вы будете жить? А дети? Не кажется ли тебе, дорогая, что одного горя нам пока достаточно? Не случится ли с тобой также как с твоей матерью?

– Очень много вопросов, мама. На некоторые из них я могу ответить сразу, на некоторые нет. А что может произойти потом, этого никто не знает.

Беседа Инны с матерью затянулась за полночь. Они так и не пришли к согласию. И дело даже было не в том, чтобы парень поселился у них. Мать Инны боялась повторения печальных событий с ее замужеством. В завершении сошлись на том, что ему следовало бы прийти в их дом и познакомиться с матерью.

– Я хочу посмотреть на него. В конце концов, у меня есть опыт работы с людьми.

На следующий день часам к шести вечера Борис с букетом цветов и коробкой конфет стоял перед дверью квартиры Инны и давил на кнопку звонка. Дверь открыла Инна и сделала удивленное лицо, хотя отлично знала, когда придет Борис.

– Здравствуй, проходи, пожалуйста.

Инна провела Бориса в комнату. На встречу вышла ее мать. Борис протянул женщине цветы. Коробку конфет отдал Инне.

– Мам, познакомься. Это Борис.