Жорж Милославский. Угнетатель 2

– Калитки хватит, не так уж ты растолстел, Седерик дер Буль за эти годы!

Всё-таки Витор мастер переговоров, как оказалось. Потому что маркиз послушно слез с коня, передал поводья своему спутнику и жестом велел ему отъехать вместе с трубачами с моста. А сам безо всяких раздумий пошел к калитке, которую открыли на короткое время по команде графа. После его прибытия внутрь замка калитка тут же закрылась, но без фанатизма, всего на один брус.

Кстати, в свою бытность на планете Земля, постоянно возмущался кадрами штурмов крепостей в кинофильмах, где всегда ворота открывались внутрь для удобства штурмующих. И главной фишкой защитников было упереться в створки спинами. То есть заранее никто из персонажей кино не озаботился подготовкой к осаде, не заложил ворота каменными блоками и бревнами. Попав в этот мир, я убедился, что идиоты давно вымерли, а живут здесь продуманные люди, стремящиеся пожить еще какое-то время. В проёмах ворот в теле надвратных башен камнем выложены специальные пазы, а бревна, специально приготовленные для закладки и блокирования ворот, штабелированы рядышком. И никаких закидонов с открыванием внутрь – всегда исключительно наружу, чтоб даже трактор долго думал, стоит ли втыкаться в закрытые воротины. Случись серьёзная осада, во время которой замку будет угрожать захват, и ворота буквально за час будут заложены бревнами и камнями так, что противнику проще будет башню подрывать.

Пока война не началась, ворота не заглушены, а вместе с ними действует и калитка. Впущенный маркиз не превратился в берсерка, рубящего стражу, снаружи тихо. Седерик дер Буль дождался, когда мы с отцом спустимся со стены, а потом начал обниматься с Витором. Вот вам и умение вести переговоры! Да они не просто знакомы, они старые друзья, если судить по мощности, с которой ладони аристократов лупят по плечам и спинам. Пусть и в перчатках, но всё равно небось больно так фигачить по доспехам.

– Ха! Старый черт, мне из-за тебя пришлось трясти свои старые кости на королевских клячах!

– По-моему, ты всегда любил на них попрыгать, что за жалобы? Или уже всё, поник и не скачешь?

– Тьфу, охальник! Я не про дворцовых дамочек, я про лошадей – по этой поре в экипаже не проедешь, верхом всю дорогу как юноша трясся.

– Не знаю, не знаю, телеги с осадными машинами вы как-то дотащили.

– Именно, что как-то. Четверками пришлось запрягать, чтоб не вставали. Зато теперь никто не скажет, что дер Буль не сделал всё необходимое, чтобы взять твой замок. Ты ж миром не сдашься.

– И ты бы не сдался. Вы хоть понимаете, какую глупость требуете? Я своего вассала на королевский суд отдам? С какого такого перепугу? Вассал его вассала не его вассал. Ты сначала представь доказательства вины мне, а потом я вынесу приговор.

– Так он твой сын.

– Так и что? Дорд от того перестаёт быть дворянином и рыцарем? Или вчера Якоб на него шпоры надевал, а сегодня забрать захотел? Или требование впустить в свой замок кого бы то ни было не умаление моей чести? Или законы рыцарства и суд дворянской чести уже отменили? Когда, кто отменил?

– Что ты разоряешься, словно я прихвостень дворцовый. Сам всё вижу, короля подставил кто-то как пацана сопливого.

– Я даже знаю, с чьей подачи, Седерик. А когда и ты узнаешь, заплачешь горькими слезами.

– Не томи, Витор.

– На нас пытались надавить виноторговцы, требовали, чтоб мы перестали сами торговать своим вином. Представь, эти простолюдины решили, что могут что-то требовать от дворян, сидя на мешках с золотом.

– Да не может быть!

– Дорд свидетель моим словам. А когда мы их усмирили и стрясли виру за оскорбление, мерзкие купчишки решили отомстить. Уж не знаю, сколько они денег потратили, чтоб кого-то на нас натравить… боюсь, что этот кто-то и сам о том же мечтал. А уж с деньгами и вообще распоясался. Кому-то я поперек горла встал.

– Да это вообще, черт-знает-что! Витор, зная тебя, я вынужден поверить сказанному. Но даже не представляю, что делать. Как вассал короля, я обязан выполнить его приказ.

– Хрен там, не сможешь.

– Витор, на твоём месте я сказал и сделал бы то же самое. Желаю вам славной победы. Убей меня, если я не смогу убить тебя.

– Прошу прощения, господа, что влезаю в вашу беседу.

– Ох, забыл представить вас друг другу, благородные рыцари. Сэр Дорд дер Прист Крушитель, мой сын и наследник с оруженосцем. Сэр Седерик дер Буль, мой друг и боевой товарищ.

– Уважаемый Седерик дер Буль…

– Мы оба рыцари, давай по именам, мой мальчик!

– Седерик, мы вас разгромим, в этом я даже не сомневаюсь. Но неужели нельзя без лишних смертей? За стенами благородные и простолюдины, достойные сыны Мерсалии, как и мы. Лично я с куда бОльшим воодушевлением кромсал бы врагов нашего королевства, а не его подданых.

– Лихие слова, но слишком самонадеянные для твоего возраста. Витор, он реально хорош в бою?

– Дорд по грудь в крови. Лично отправил в могилу десятки врагов, кажется уже и считать перестал.

– Хм, а так не скажешь. Молодой рыцарь, я вынужден признать вашу правоту, но больший ущерб королевству будет нанесен, если все узнают, что приказы короля не обязательны к исполнению.

– Угу, а еще больше вреда будет причинено, когда все узнают, что приказы короля ущемляют дворянскую честь. Что исполняющие их благородные поступаются своей честью по вине сюзерена.

– Что ты хочешь этом сказать?

– Вы сами всё понимаете. Ваш долг вассала вступил в противоречие с вашим долгом благородного человека. Предлагаю следующее: мы вас по-быстренькому разгромим, а потом выкатим королю обвинение, в котором вы будете свидетелями наших претензий к нему.

– Витор, как ты его воспитывал? Это же абсолютный невежа, без тени уважения к старшим.

– Есть такое дело. Но, по сути, парень высказался верно. Вам с таким отрядом ничего не светит. Мало того, предположу, что вас и отправили такими силами именно для этого. Не пригласили Дорда на суд рыцарской чести, не собрали за зиму достойную баталию, чтоб покарать с гарантией. Нет, вас тупо бросили под мои стены умирать. И поверь, весной против меня пойдет уже нормальное войско как против настоящего мятежника.

– А ты не мятежник, хочешь сказать?

– Пока нет, пока я в своём праве. И потом буду тоже, но думать о том уже никто не захочет. Все будут помнить одно – Прист Крушитель сражается со своим королем и разбил его отряд.

Седерик грязно выругался, никого не стесняясь. Мне даже жалко его стало. Если верить отцу, его конкретно подставили, да еще и сделали жертвой в предстоящем конфликте. Нормальный дядька, поддерживающий идеалы рыцарства и дворянской чести. Мало того, готов их защищать до конца, а не пока выгодно. Нравится мне эта черта в населении – готовность называть белое белым независимо от линии партии и правительства. Нет, если они искренне поверят, то фиолетовое в крапинку будут белым называть, но опять искренне. На моей Земле небось такие же люди жили, да не выдержали конкуренции с хитросделанными умниками.

Глава 2. Вылазка

Переговоры окончились именно так, как и предполагали обе стороны. С одной разницей – предводитель противника уже отравлен нашим информационным посылом. И дело не в том, что мы что-то эдакое сочинили, правда порой ранит также страшно, как предательство. Седерик будет командовать атаку, зная неправоту своего дела, мы атаку будем отбивать с уроном для противника. А потом громко заявим о том, как плохо поступил Якоб Третий. Если нас всех в расход не пустят до того времени.

Посовещавшись и определив порядок наших действий как во время вылазки, так и потом, мы пришли к выводу, что пойдем в набег на ни в чем неповинных врагов не этой ночью и даже не следующей. Совместный план требовал от противника определенных действий, точнее обозначения их враждебных намерений. Будет глупо потом рассказывать про наглых агрессоров, если первый удар нанесем мы сами. Нет, белые и пушистые зайчики так не поступают. Они становятся безжалостными убийцами и рвут в клочья волков только в ответ на их наглую ничем не прикрытую агрессию. Поправочка, в данном случае агрессия прикрыта королем. Но волков это не спасёт.

На самом деле главной проблемой было не ожидание первого удара, а готовность требушитов. Пару этих громадин сейчас собирали в лагере, но пока они со стен больше походили на груду брусьев. По ним ни попасть толком, ни ущерб нанести серьезный. В собранном виде эти машины станут более уязвимы. Почему я называю их машинами? Так реально чудо инженерной мысли по этим временам. Пятиметровой высоты агрегат, здорово похожий на строительный кран, только предназначенный не для подъема грузов, а для их забрасывания его на дальние дистанции.

Солнышко уже садилось, когда мы с отцом и свитой стояли на стене и планировали операцию, вернее в очередной раз прорабатывали детали. Основа уже была обговорена и определена. В который раз убеждаюсь – прав был Суворов, а не Наполеон. Кстати, история Земли вполне четко выставила свои оценки полководческому гению обоих персонажей. И снова те самые требушиты невольно привлекали взор:

– Отец, а почему их так далеко построили от стены? Неужто собираются двигать в собранном виде?

– Нет, в собранном виде их не утолкаешь. Еще и уронить можно, потом чинить устанут. Видать, воздушники сильные в баталии, планируют помогать снарядам в полете. Достанем мы со стены до этих аспидов?

– Достанем, три сотни шагов для пушки не запредельная дистанция. Сейчас мы её наведем, а как потеху затеем, будешь лупить вслепую. А может, они сами кострами тебе цель подсветят, тогда полегче будет.

– Дорд, только без самодеятельности.

– Кто бы говорил, отец! Пока не зачищу заслон перед воротами, сидите тихо. Как в калитку постучимся, выпускай гонцов, а мы пойдем к лагерю. Через полчаса после этого начинай обстрел.

– Достал уже отца учить! Сколько можно одно и то же повторять?

– Это я от волнения. Мне же там крутиться в ночи, не так пойдет, и не убегу от толпы.

– Думаешь, ждут тебя?