Философия, или Тень мудрости. Альтернативное толкование ранней греческой философии

«Море – вода чистейшая и грязнейшая: рыбам – питьевая и спасительная, людям – негодная для питья и губительная»[13 - Там же. С.206.].

Поэтому для Гераклита противоречие объективно отражает промежуточное свойство, связанное одновременно с каждой из конкретно тождественных сторон.

Одностороннее подчеркивание постоянной изменчивости, относительности и противоречивости бытия, неумение найти средства для их выражения, также как и отрицание устойчивости явлений, привело одного из последователей Гераклита, Кратила к идее крайнего релятивизма. По словам Аристотеля, он только двигал пальцем и упрекал Гераклита за его слова, что нельзя войти в одну и ту же реку дважды, ибо сам он полагал, что этого нельзя сделать и единожды. Признавая неопределенность, неконкретность противоречивого сочетания понятий, используемых Гераклитом при описании реальности, Кратил вообще отрицал какую-либо возможность правильно называть вещи.

Гераклит не разделяет идеи крайнего релятивизма, несмотря на то, что относительность была положена им в основу теории познания. Для него противоречие познаваемо, поскольку оно объективно существует и в качестве промежуточного тесно связано с отношением двух взаимообусловленных сторон. Поэтому, в древности на Гераклита уже смотрели как на отца релятивизма. При этом в учении Гераклита мы находим два вида противоречия: между избытком и недостатком того или иного качества в процессах компенсации и декомпенсации и между двумя качествами, новым и старым, которые связаны между собой единым процессом возникновения и уничтожения. Если в первом случае противоречивое единство сторон обусловливает их синхронное уничтожение или возникновение, то во втором случае оно характеризуется «борьбой» сторон, возникновением одной и уничтожением другой:

«огонь живет за счет смерти земли, воздух живет за счет смерти огня, вода живет за счет смерти воздуха, земля за счет смерти воды»[14 - Там же. С.205.].

Таким образом, учение о противоположностях является частью более общего учения Гераклита о гармонии, которую он понимал как циклический процесс:

«Единое, расходясь (враждуя) с самим собой, сходится (ладит), словно гармония лука и лиры»[15 - Там же. С.199.].

Платон рассматривает этот фрагмент в своем диалоге «Пир»[16 - См.:Платон. Соч. в 3-х т. Т. 2. М.: «Мысль», 1970. С. 113 – 114.]. Из него видно, что величайший из греков совершенно не понимает своего не менее великого предшественника и соплеменника. Что же касается непосредственно учения Гераклита, то хотелось бы обратить внимание на то, что в зависимости от конкретной ситуации отношение противоположностей, взятых как избыток и недостаток относительно положения равновесия, может быть отношением компенсации, если противоположности, уничтожая друг друга, приходят в положение равновесия, или отношением декомпенсации, если промежуточное дифференцирует на противоположности. В первом случае Гераклит использует понятие «сходящееся», а во втором – «расходящееся». Увидеть это можно, наблюдая за стрелками весов, качающихся относительно положения равновесия.

В настоящее время принято считать, что в учениях ионийцев процессы компенсации и декомпенсации связаны между собой последовательно, т.е. таким образом, что вначале происходит один из этих процессов и, как только он завершается, ему на смену тотчас приходит другой, противоположный процесс. Однако в учении Гераклита это не так. Иначе ему вполне было бы достаточно образа весов, как нельзя лучше отражающего сказанное. Для Гераклита учение о противоположностях, разработанное еще милетскими философами, является частью более общего учения о гармонии, которую философ понимал как циклический процесс, как процесс самодвижения. Но этого не поняли ни современники Гераклита, ни его ближайшие потомки: Платон и Аристотель. Сегодня этого не могут увидеть и понять те, кто называет себя философами, а причина – отсутствие соответствующего понятийного аппарата.

Для выражения открытого Гераклитом процесса самодвижения и самоорганизации бытия в чувственно-наглядной, созерцаемой форме, в образе физического явления философ использует реальные вещи: лук и лиру. Поэтому и нам необходимо представить себе, как функционирует хотя бы одно из этих приспособлений. Для большей наглядности и простоты рассмотрим действие лука, при натяжении которого сообщаем ему запас потенциальной энергии. Когда же отпускаем тетиву, потенциальная энергия полностью превращается в кинетическую, что обусловливает полет стрелы и возвращение лука в исходное положение. На этом принципе работают все системы, колеблющиеся около положения равновесия, т.е. осцилляторы и как бы они не отличались друг от друга, их энергия всегда состоит из двух слагаемых. В данном случае из потенциальной и кинетической энергии.

Философская мысль Гераклита, по-видимому, угадывала связь между уничтожением одной из этих сторон (компенсация) и возникновением другой (декомпенсация), являясь предвосхищением одного из фундаментальнейших законов естествознания – закона сохранения и превращения энергии, идею которого философ мог осмыслить посредством сравнительных понятий: «сходящегося» и «расходящегося». Взаимосвязь этих понятий, совместно образующих единое, более сложное понятие: «сходящееся-расходящееся», по моему мнению, и составляет рациональное зерно и самую большую загадку учения Гераклита, сожалеющего, что его оппоненты

«не понимают, как враждебное находится в согласии с собой: перевернутое соединение (гармония), как лука и лиры»[17 - Фрагменты ранних греческих философов. Ч.1. С.199.].

И хотя древние прекрасно видели, что растягивание лука в средней части неизбежно вызывает его сжатие в перпендикулярном направлении, они, тем не менее, не могли понять причину самодвижения как отношения двух пар противоположностей, смещенных относительно друг друга по времени на четверть периода. Да что там древние, возьмите иного кандидата или доктора философии и он решительно не сможет понять о каких в сущности отношениях идет разговор.

Для Гераклита же, напротив, гармония лука и лиры определяется отношением двух пар противоположностей, связанных между собой промежуточными положениями под прямым углом, т.е. ортогонально. В любых осцилляторах, как мы знаем, эта связь организована таким образом, что если одна пара, уничтожаясь, сходится к положению равновесия, т.е. к промежуточному (компенсация), то вторая пара возникает из промежуточного и расходится (декомпенсация). Поэтому образ лука специально и был выбран философом для демонстрации того, как «единое» расходясь, например, в горизонтальном направлении сходится с собой в вертикальном направлении.

Таким образом, Гераклит нашел возможность передать свое понимание гармонии как отношение двух диад. Эта гармония проявляется в том или ином конкретном самодвижении: будь то колебание струны музыкального инструмента – лиры, действие лука или движение космического тела по орбите. При этом Гераклиту удалось создать такую совокупность понятий, каждое из которых представляет собой понятие – процесс: «сходящееся», «расходящееся» и «сходящееся-расходящееся». И если первые два понятия отражают взаимосвязь в рамках бинарных, антонимичных оппозиций, то последнее понятие отражает взаимосвязь четырех сторон, связанных между собой в одной точке под прямым углом. Это как раз и будет та точка, с позиции которой Гераклит смотрит на мир.

Обращает на себя внимание, что идея «единого», состоящего из четырех компонентов, очень древнего происхождения. В письменных источниках, например, она встречается еще в IX в. до н.э. при описании «первого дня творения». Книга Бытия рассказывает:

«Сказал всесильный: „да будет свет“; и стал свет. И увидел всесильный свет, что он хорош, и отделил всесильный свет от тьмы. И назвал всесильный свет днем, а тьму назвал ночью. И был вечер, и было утро: день один».

Кроме того, с самой глубокой древности люди выделяли четыре времени года: зиму и лето, весну и осень, что нашло свое выражение в древнем искусстве: у ацтеков, например, была четверорукая богиня жизни и смерти, двумя руками дающая жизнь, а двумя другими ее отнимающая. Было время, кагда в античной мифологии и Аполлон также наделялся четырьмя руками[18 - См.: Михайлова Э. Н., Чанышев А. Н. Ионийская философия. М., 1966. С. 124.].

Итак, отношения двух пар противоположностей, наблюдаемые в объективном мире, послужили древнегреческим натурфилософам в качестве основания для самых широких обобщений, в частности, для распространения идеи цикличности на весь космос, где каждый новый цикл рассматривался как повторение предыдущего. Однако все эти мыслители за исключением Гераклита, так и не сумели ясно показать взаимосвязь между процессами компенсации и декомпенсации. Гераклит же, по-видимому, прочувствовал эту связь не только в физических явлениях, но и во всех аспектах бытия, поскольку он связывает возникновение и уничтожение миров как с гармонией лука и лиры, так и с обменом товаров:

«Все обменивается на огонь и огонь на все, подобно тому, как на золото товары и на товары золото»[19 - Маковельский А. О. Досократики. Ч.1. С.162.].

Для философа обмен товаров столь же очевидное явление, как и действие лука, он находит эти процессы тождественными. Причем, для нас это высказывание интересно тем, что оно показывает, насколько товарно-денежные отношения могут служить моделью вселенского обмена, насколько они вписываются в единый ритм космоса.

Но всеобщий закон циклического движения, управляющий обменными процессами в природе и между людьми, осмысливался не только древнегреческими философами. Его пытались постичь многие. Примером тому служит другой мудрый человек – древнееврейский пророк Екклезиаст, который красиво и точно описал этот всеобъемлющий процесс в следующих строках:

«Род проходит и род приходит, а земля пребывает вовеки. Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит. Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги свои. Все реки текут в море, но море не переполняется; к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь»[20 - Книга Екклесиаста, или проповедника, I, 4—7.].

Причем, только в учении Гераклита, и ни у кого больше, этот закон осмысляется посредством «разумного слова», «логосов», т.е. таких сравнительных понятий, которые позволили отражать процессуальность и самоорганизацию бытия, его структурное многообразие, ибо все течет не как попало, а повинуясь объективным законам, которые можно выразить в теоретической форме.

Создавая науку о всеедином, Гераклит выделяет четыре вида единств, т.е. структурных многообразий, заимствуя их идею из внешнего, чувственно-воспринимаемого мира. Во-первых, это «единое» как нейтральная, однородная материя, которая лежит в основании бытия (середина). Из нее путем сгущения и разрежения возникают и уничтожаются все единичные вещи.

Во-вторых, «единое» – как некая непрерывная среда, которая относительно промежуточного положения дифференцирует на противоположности.

Третий вид «единого» – это еще более сложная структура, образованная отношением двух пар противоположностей, связанных под прямым углом в одной общей, промежуточной точке. Непрерывно чередуясь во времени, противоположности обусловливают упорядоченность вселенной и выражаются через гармонию лука и лиры.

Наконец, четвертый вид – это «единое», состоящее из всех противоположностей, которое и есть «мудрое» или бог. Ибо

«Бог: день – ночь, зима – лето, война – мир, избыток – нужда»[21 - Фрагменты ранних греческих философов. Ч. I. М., 1989. С.236.], т.е. все противоположности.

Можно предположить, что Гераклита не удовлетворяет ни деление «единого» на одну, первичную пару противоположностей, ни деление на две ортогонально расположенные пары, поскольку в каждой из противоположностей отчетливо видна своя, новая пара, которая также делится на противоположности. И Гераклит не мог этого не видеть.

2. Элеаты: «путь истины»

Парменид (ок. 540 – 470 гг. до н.э.) был современником Гераклита, но в отличие от последнего жил не в Ионии, а в противоположном конце греческого мира – в южно-итальянском городе Элея. Причем, то направление, которое он придал философии, в корне отличается от того, чему учил Гераклит. В итоге, оба учения навсегда остались олицетворением «противоположных», а, вернее, совершенно различных методов философии. Если Гераклит исходил из признания процессуальности бытия, то Парменид утверждал, что сущее неизменно. Если первый строил свое учение, опираясь на органы чувств, то второй связывает свою философию с опорой исключительно на разум.

Согласно Диогену Лаэртскому Парменид был учеником Анаксимандра, учился у Ксенофана, впоследствии примкнул к пифагорейцу Аминию. Его основной труд – поэма «О природе» состоит из Пролога и двух частей. В Прологе повествуется, как юный Парменид направляется к богине справедливости Дике, которая сообщает ему о том, что знание, опирающееся на чувства является всего лишь мнением (докса), тогда как истина является продуктом разума. В соответствии с этим одна часть поэмы называется «Путь истины», а другая – «Путь мнения».

Парменид не может вместить свою концепцию ни в рамки гераклитовской физики, ни в рамки пифагорейской математики. Подозрение ко всему релятивному, противоречивому приводит его к тому, что мир античных философов, который они осмысляли либо с позиции противоположного, либо соотнесенного, оказывается под сомнением. Пытаясь найти опору для разума, Парменид решает, что истинный мир является миром непротиворечивых классификационных понятий, тогда как мир качественных различий и соответственно противоречивых сравнительных понятий объявляется неистинным миром и переводится в разряд мнений: Поэтому мнением будет:

«Все, что приняли люди, за истину то полагая:

«Быть и не быть», «рождаться на свет и гибнуть бесследно»,

«Перемещаться» и «цвет изменять ослепительно яркий»[22 - Фрагменты ранних греческих философов. Ч. I. М., 1989. С. 297.].

Эти строки показывают, что исходным положением Парменида было утверждение о том, что чувственному восприятию человека дан только изменчивый, текучий, противоречивый мир, тогда как вечное, неизменное, тождественное себе бытие, доступно только мышлению, исключающему относительность и противоречивость. А поскольку последнее обусловлено сочетанием в одно и то же время в одном и том же утверждения /А/ и его отрицания /не-А/, постольку одним из стоящих перед Парменидом центральных вопросов, был вопрос о конкретном существовании тех объектов, которые обозначаются противоречащими понятиями /не-А/, что в философском плане вылилось в осмысление вопроса об отношении бытия и не-бытия.

Рассматривая существующие единичные объекты и слова, которые их обозначают, например, камень, лес, река, Парменид, видимо, задумывается над вопросом, что обозначают противоречащие этим понятиям слова: не-камень, не-лес, не-река. Очевидно, что конкретные денотаты этих понятий просто не существуют:

«Решение – вот в чем:

Есть или не есть? Так вот, решено, как и необходимо,

Путь второй отмести как немыслимый и безымянный

(Ложен сей путь), а первый признать за сущий и верный»[23 - Там же, С. 296.].

Поэтому в «учении истины» выдвигается положение о том, что бытие, сущее, «А» существует, тогда как не-бытие, не-сущее, «не-А» не существует. Причем, и отдельные вещи, и бытие в целом едины, неделимы и неизменны, т.е. всегда тождественны себе. Это дает возможность всегда выражать их одним и тем же классификационным понятием. Ибо предлагаемая Парменидом точка зрения – это взгляд на мир с позиции абстрактного тождества А=А. В то же время, согласно учению Парменида, абстрактное различие «не-А» не может быть использовано в «учении истины», поскольку «не-А» не существует в реальности как некий единичный объект. По этой причине его невозможно ни познать, ни выразить в слове, а значит, его нет для разума. В мышлении должно быть лишь то, что есть в действительности. Отсюда согласно учению Парменида – тождество бытия и мышления.

«Ибо мыслить – то же, что быть…