Наблюдательные пункты

Первым, еще в четверг вечером, выступил ЖЖ-юзер bearshitsky. «Давно репутация журналистского ремесла не была в таких руинах, – писал бывший главред и/или издатель «Ведомостей», «Огонька», Newsweek, Forbes и SmartMoney (а ныне управляющий директор инвестиционного банка «КИТ Финанс»), комментируя последние изменения в медиасообществе.

– Я спрыгнул. То есть повел себя как крыса. Но рациональным людям, которые еще на корабле, я не могу порекомендовать иного».

Тем же вечером стало известно про журналистку Юлию Юзик: сначала она написала заметку про диссидента Буковского в «Комсомольской правде», потом – пост в ЖЖ про то, как ей приходится торговать совестью, чтобы было на что кормить детей, потом – пост в ЖЖ про то, как ее вышибли из «Комсомольской правды» за предыдущий пост в ЖЖ. Утром в пятницу пришли сообщения про то, что ушел редактор политики из «Коммерсанта» и редактор комментариев gazeta.ru. В районе 14:00 стало известно, что свой пост покинул главный редактор московского «Большого города» Алексей Казаков. К вечеру 90% писем и звонков от знакомых были выдержаны в тональности «эточтожеэтотакоепроисходиттоа?!»

В истории гражданской авиации бывали недели, когда независимо друг от друга начинали падать самолеты. Один за другим, в самых разных географических точках, по самым разным причинам. И ты понимаешь, что по разным, – но от совпадения становится не по себе: а вдруг в конструкции что-то не так? Может, самолет – и вправду летающий гроб, просто раньше им случайно удавалось не падать? К вечеру пятницы такое подозрение возникло у многих: видимо, со свободой слова вообще швах, похоже, профессионалы издательскому бизнесу только мешают, наверное, действительно пора спрыгивать.

Журналистский мир устроен так, что в нем не бывает хороших новостей. Почти любая серьезная кадровая перестановка, практически каждый уход (или новое назначение) воспринимаются снаружи как катастрофа. Естественная реакция на известие, что знакомого редактора сменил незнакомый: «Ну вот, испортили хорошую вещь». Всем и всегда кажется, что при дедушке было лучше; да и вообще – мир катится по наклонной, про это еще Гесиод писал. В России пессимизм усугубляется тем, что журналистские свободы и вправду несколько придушены, а пуганая ворона, известно, куста боится. И пусть потом окажется, что редактор из gazeta.ru ушел на место редактора «Коммерсанта», а тот переехал на соседний этаж в журнал «Власть» – но осадок остался.

Извините за банальность, но жизнь сложнее. Случай девушки, которая пишет гаденькие заметки и не менее гаденькие посты в ЖЖ («Буковский не согнулся буквой „зю“, как делаешь сейчас ты… То, что ты делаешь, выстраивая в изящном порядке буковки на бумаге, по сути, не что иное, как великая мастурбация…» – бр-р-р), ничем не похож на случай талантливого человека, которому стало тесно и скучно в редакторском кресле. Единственная общая деталь – на их свободу никто не покушался. Я точно знаю, что Казаков в своем редакторстве (да и вообще в жизни) был свободен, словно птица в небесах. Я почти уверен, что за спиной у Юлии Юзик не стоял редактор с плетью, заставляя ее хихикать над стариком диссидентом. Поэтому рациональным людям я бы рекомендовал не дергаться. Самолеты, правда, падают по разным причинам. Но большинство – летает.

    5 ноября 2007

Хтонь, если не мы

Предвыборная агитация

В романе Пелевина «Чапаев и Пустота» есть эпизод, где Петька и Чапаев провожают на фронт ивановских ткачей. Герои только что познакомились, Чапаев оказался интеллигентным человеком и ценителем прекрасного – при встрече играл на рояле Моцарта, – и вот они приезжают на вокзал, Чапаев залезает на трибуну и начинает надсадно орать: «Собрались вы тут сами знаете на што. Неча тут смозоливать. Всего навидаетесь, все испытаете. Нешто можно без этого? А? На фронт приедешь – живо сенькину мать куснешь. А што думал – там тебе не в лукошке кататься».

По степени интеллектуального напряжения нынешняя предвыборная агитация не уступает речи Чапаева. Спикер Совета Федерации РФ с серьезным видом говорит с экрана: «Перед вами Серега Миронов, за плечами которого 18 полевых сезонов». Ролик СПС рассказывает о вреде пива. Явлинский вспоминает Бога и духовность. Лидер партии «Патриоты России» выглядит так, что можно вообще ничего не говорить – как не нужно говорить, к примеру, скифскому каменному истукану. Но это, положим, карликовые партии, а что же сообщает нам единственная политическая сила, готовая взять ответственность за страну? Что в 90-е годы в России было плохо, сейчас хорошо, а будет еще лучше. Что Америка хочет отобрать наши нефть и газ. Что выборы в парламент – это референдум о доверии президенту (а выборы президента, видимо, будут объявлены референдумом о доверии парламенту). Что кругом враги, которые шакалят, обделывают делишки и хотят получить коврижки. Что 2 декабря решается судьба всего мира (я не шучу – у «Единой России» правда есть такой телеролик). Короче, «Владимир голосует за Путина» (как гласит агитплакат на улицах Владимира, вывешенный кем-то в ЖЖ).

Вообще говоря, у страны есть проблемы – реальные или воображаемые, предвыборная кампания – подходящее время, чтобы про них поговорить. Что делать с Северным Кавказом? А с коррупцией? Станет ли все-таки армия профессиональной или будут брать всех без разбору? Если цены на нефть упадут вдвое или рухнет окончательно доллар – как все будет устроено? Ну и так далее. Меж тем по всем этим волнующим поводам не сказано ни слова. Никем. Вместо рациональных политических проектов (хотя бы одного) – какие-то шаманские камлания: преемственностьстабильностьроссиясвященнаянашадержава. И самое главное – как и в случае Чапаева, покорившего ивановских ткачей, метод имеет успех: по разным опросам, от 8 до 13% телезрителей смотрели теледебаты с участием «Единой России» (которая в теледебатах не участвовала), и 69% из них «Единая Россия» понравилась.

Некоторое время назад обозреватель «Афиши» Лев Данилкин ввел в обиход понятие «хтони» – темной, подземной, иррациональной силы, управляющей жизнью страны. «Ненависть, скепсис или активное участие („кто, если не мы, когда, если не сейчас“) ничего не изменят, – писал Данилкин в рецензии на гаррос-евдокимовский „Фактор фуры“. – Дело не в том, что в обществе велик процент жлобов, что поколение выбрало буржуазность вместо бунта, не в низком уровне гражданского сознания – а в судьбе, мистическом предназначении этой территории. Россия вырабатывает иррациональность, хаос, хтонь, в этом и есть ее функция». Возможно, это слишком смелое обобщение, но когда я слышу, как серьезные люди обсуждают, знает ли Путин, в чем заключается план Путина, мне кажется, Данилкин был прав. Это говорит Хтонь.

    3 декабря 2007

II. Исчезновение стыда

Ученые утверждают, что эволюция рода человеческого продолжается. Люди становятся выше ростом, крепнет иммунитет, от набивания СМС развивается мелкая моторика большого пальца. Наблюдая за нравами российского околокультурного сообщества, можно обнаружить еще одно эволюционное изменение: у людей исчез стыд.

Наш любимый причиндал

Здоровье мужчин

«Вот радость-то какая, светлый праздничек, – писала шесть лет назад в газете „Русский телеграф“ Татьяна Толстая, – вышел первый номер журнала Men’s Health». И двумя абзацами ниже – «Образ мужчины, конструируемый журналом, до воя прост. Это брутальное двуногое, тупо сосредоточенное только на одном: куда вложить свой любимый причиндал». Татьяна Никитична попала в точку: шесть долгих лет Men’s Health писал исключительно про то, есть ли секс после загса и как накачать кубики на животе. Но нынешней весной причиндалу дали укорот.

«Помочь человеку отрешиться от проблем способен расписной поднос из Жостова… Черный лаковый фон символизирует космос с его постоянством» – это рубрика «Медитация». «Чтобы попасть в Шамбалу, не нужно ехать в Китай. Нужно просто купить побольше семечек» – это статья «Проводы в Шамбалу». Рядом рубрика «Инвентарь» – про то, как сделать скворечник: «Если лень пилить и орудовать молотком, возьми трухлявое полено, проделай сбоку дырку-леток и выскобли сердцевину столовой ложкой». Дальше – материал «Живая петля»: «Туалетный утенок упал за стиральную машину и не может выбраться самостоятельно? Достать беднягу поможет эта петля». Рубрика «Поза месяца» начинается с фразы «Судя по письмам читателей, секс в нашей стране приобретает все большую популярность». Есть еще рецепт смеси «Кастанеда», которую рекомендуется съесть после посещения спортзала (ингредиенты – сыр «Виола», грибы, майонез и чеснок), анатомия пружинного замка со снычом и 16 расшифровок аббревиатуры ГТО (среди лучших – «готов тренировать огузок» и «готов трепетать и охать»).

Феерическое издание, судя по списку сотрудников редакции, возглавляет теперь некто Лин Цзын И. Здесь же фигурирует и главный редактор «Столицы» (последнего призыва) и «Большого города» (первого призыва) Сергей Мостовщиков – в качестве представителя Лин Цзын И в России. «Я не работаю как главный редактор журнала, – говорит Мостовщиков, – моя функция и заключается в том, чтобы найти главного редактора. Речь не идет о смене формата журнала – просто издателю хотелось его немножко освежить. Сделана структура более внятная, на мой вкус, и слегка обновлен коллектив».

На форуме сайта www.mhealth.ru тем временем происходит истерика: «Вместе с мартовским номером в мой дом словно пришел чужой и неприятный человек», «Как могло редактору в голову прийти опубликовать эту „Мурзилку“?» Аудитория брутально-двуногого Men’s Health рвет и мечет. «Журнал умер, а точнее, был убит! Знаю одно: это был правильный человек, который знал, как одеваться, как думать, как говорить, как добиваться и ухаживать за дамой». Но, судя по главной странице сайта, самое невероятное глянцевое издание Москвы продолжает жить. На главной странице – вопрос для читателей: «И все-таки, как правильно расшифровывается смешная аббревиатура УЕФА?»

    5 февраля 2008

О, где же ты, кандидат?

Президентские выборы в США

Какое-то сумасшествие с этими президентскими выборами. Все вокруг перемывают кости кандидатам – ни один разговор со знакомыми не обходится без вопроса: «А ты за кого?» Каждое утро я лезу в интернет, чтобы узнать расстановку сил, и каждое утро расклад меняется. Актеры, режиссеры, музыканты разделились на враждебные группировки, даже ведущие на «Эхе Москвы» начали переругиваться – оказывается, их политические предпочтения тоже могут различаться. Одно понятно: окончательный итог сейчас предсказать невозможно, в уравнении слишком много неизвестных.

Речь идет, понятное дело, о выборах в США.

Слежение за нынешней президентской кампанией – занятие бессмысленное, но ужасно захватывающее; впрочем, таких много. Некоторые любят смотреть на огонь или на голосование в конкурсе Евровидения; в наблюдении непрерывных мелких изменений есть что-то медитативное, умиротворяющее. К тому же американские выборы – в отличие от горящих в камине дров или, скажем, выборов российских – такая история, где непонятно, чем дело кончится: азартная то есть история. Даже тибетские монахи-отшельники, усади их смотреть кольцевые мотогонки или церемонию вручения «Грэмми», через полчаса будут обсуждать превосходство Кейси Стонера над Валентино Росси и спорить, не обделили ли наградами Канье Уэста. Мы с вами к президентской кампании США имеем такое же отношение, как тибетский монах к Канье Уэсту: что нам Обама? что мы Обаме? Но ведь затягивает.

Конечно же, президентская кампания в США по драматургии гораздо ближе к мексиканскому сериалу, чем к кольцевым мотогонкам. Каждый кандидат – не просто функция, движущаяся фигурка, это мощный, почти мифологический образ, за каждым стоит интереснейшая биография, и разумеется, для нас история замужества Хиллари или военные подвиги МакКейна гораздо важнее, чем их взгляды на систему медицинского страхования (есть подозрение, что и для американцев тоже). Ну и потом, эти люди даже в доведенной до автоматизма кампании ведут себя как люди: говорят глупости, плачут, теряют самоконтроль. Лучшая история, как всегда, про Обаму. Выступая в Нью-Хэмпшире со своей обычной мантрой «Мы одна нация, один народ, и перемена времени…», Обама вдруг прервался: «Ох, я уже второй раз это сегодня говорю… И время перемен пришло!» Неизвестно, сколько голосов это ему добавило (или, наоборот, отняло), – но так, безусловно, интереснее.

Напрашиваются параллели – но любые сравнения будут некорректными. Ну да, в предвыборных кампаниях, как и в футболе, бывает fair play, а бывает не очень – именно поэтому российский чемпионат всегда скучнее английского. Но дело не только в соблюдении правил игры: нынешние американские кандидаты, как ни крути, представляют реальные общественные силы, с четко сформулированными проблемами, интересами и взглядами на будущее. В отсутствие таковых, в ситуации, когда каждый сам за себя и горизонт событий ограничен ближайшей получкой (грантом, слиянием и поглощением), – какая может быть интрига? Чтобы выбирать варианты будущего, нужно их сначала придумать – или же спокойно смотреть, как осуществляется единственно возможный; так некоторые смотрят на огонь.

    25 февраля 2008

Гроздья гнева

Почему в Москве не любят Москву

Сложно представить себе номер лондонского Time Out про то, как плохо живется в городе Лондоне. Журнал New York по определению не может выйти под шапкой «Why We Hate New York». В городе Санкт-Петербурге, жители которого совершенно искренне называют его «наш город», такое трудно представить. Сделать журнал о том, что раздражает, бесит, мешает жить в Москве, – нет ничего проще и естественнее; единственная проблема – любой список вещей, которые раздражают в Москве, будет заведомо неполон и слишком мал.

В чем проблема-то? В журнале «Афиша» работают агрессивные снобы? О’кей, допустим, но вообще-то, журнал «Афиша» уже 9 лет водит хороводы вокруг всего хорошего, что есть в столице, – иначе бы такого журнала просто не было. В том, что москвичи не любят Москву? Теплее, но не совсем точно – москвичи любят Москву, только не ту, которая существует сейчас, а ту, которая была в детстве (так считает большинство) или будет когда-нибудь, если снести все старые дома и понастроить на их месте бизнес-центров с подземными парковками (так считает московское правительство). Есть также гипотеза, что никаких москвичей нет, город населяют понаехали-тут-всякие, поэтому не существует и московского патриотизма. Парадокс в том, что понаехавшие на самом деле не очень-то любят города, откуда они понаехали, а уж люди, оставшиеся в тех городах, как правило, те города совсем уж терпеть не могут. В результате мы имеем многомиллионную массу населения, которая, в общем, гордится своей страной – хотя бы на уровне кричалок про Россию-вперед, но откровенно недолюбливает конкретную географическую точку, в которой живет.

У этого феномена должно существовать научное объяснение – может, у жителей России перестал вырабатываться какой-нибудь гормон, отвечающий за локальный патриотизм, или в ДНК что-то сломалось? Когда редакция «Афиши» затевала этот номер, нам ровно это и хотелось сделать – найти экспертов, которые рационально объяснили бы, почему в Москве не все идет как надо, почему не получается любить этот город, как хотелось бы. Вскоре выяснилось, что универсальное объяснение действительно существует, и оно не имеет отношения к гормонам и генам: собеседники редакции, не сговариваясь, сводили самые разные вещи, которые раздражают в Москве, буквально к трем причинам; есть подозрение, что к этим причинам сводятся проблемы и других городов. Высокая цена на нефть. Отсутствие условий для малого бизнеса. Отсутствие демократических институтов.

Во всех трех вышеперечисленных моментах есть много хорошего – они позволяют огромному количеству людей, не забивая голову политикой, сидеть по восемь часов в офисе, копить на новый Opel, а вечером взять пивка и чисто поржать под Comedy Club. Ну то есть жить нормальной человеческой жизнью. Правда, когда выясняется, что возле офиса негде пообедать и припарковаться, что чашка невкусного кофе стоит 200 рублей, а билет на море – минимум тыщу долларов, а на месте детской площадки под окнами начинают строить элитный дом и, главное, нет никаких способов на это повлиять, сразу начинаешь злиться и сильно не любить свой город. Это как в самолете: многим страшно летать, оттого что в самолете (как и в системе управляемой демократии) ты не можешь контролировать, что происходит вокруг. И то, что стюардесса приносит горячий обед и делать ничего не надо, никого еще не заставило полюбить самолет – ну или почувствовать себя в нем как дома.

    7 апреля 2008

Международная панорама

Один день в Нью-Йорке

Первое, что я услышал, выйдя на улицу, – песня «Любимый мой, чужой, я буду твоей рабой»: из припаркованного у дверей дома BMW X5 оглушительно орала певица Максим. До центра я доехал на метро, зашел в аптеку – меня немного знобило, спустился в переход у мэрии, остановился послушать, как гитарист играет Окуджаву. Заказал в кофейне большой капучино навынос, девушка за стойкой почему-то спросила, как меня зовут. «Юрий», – ответил я. «Как Каспарова?» – поинтересовался парень, стоявший сзади в очереди. Так начинался день 2 апреля, совершенно обычный день, мой первый день в городе Нью-Йорке.

Так, конечно, удобнее – цепляться за знакомые детали, не замечая различий: смотрите-ка, американцы тоже люди, тоже Окуджаву любят. Проблема в том, что американцы в большинстве своем любят не Окуджаву, а певицу Ханну Монтану, и из случайных мелких сходств совершенно не вытекает, что расстояний, языковых барьеров, культурных различий – не существует, что люди, в сущности, одинаковы, и мир един, и все мы одна семья – или как там пел этот человек из группы U2?Я стоял у площадки ВТЦ и думал, что от песен про общечеловеческие ценности – один шаг до самолетов, врезающихся в башни: может быть, если бы Мохамед Атта или Джордж Буш-младший не считали, что мир везде и во всем одинаков (или как минимум должен быть одинаков), если бы они могли посмотреть на вещи с другой точки зрения, глазами другого – может, и башни стояли бы как ни в чем не бывало. Через несколько часов я окажусь в Сохо, в студии художницы и музыканта Лори Андерсон, и она под занавес разговора вдруг скажет, что смысл искусства, собственно, в этом и состоит – менять перспективу, показывать вещи с иного угла, выбивать из человека глупую уверенность, что весь мир устроен в соответствии с его предрассудками.

Часть мира, описываемая фразой «Все развлечения Вселенной», из таких предрассудков состоит почти полностью. Одним нравится новое румынское кино, другим винтажные кроссовки. Кого-то радует художник Уистлер, кого-то – фотограф Ричардсон. Фанат певицы Максим никогда не поймет поклонника Окуджавы. Ну и так далее. Самый простой вывод, который можно из этого сделать, – что все дураки, потому что ничего не смыслят в кроссовках Nike (фильмах Кристиана Мунджу, винтажных украшениях, постсоветской фантастике, современной стилевой фотографии и проч.). Но можно подняться чуть выше – и окажется, что все эти мелкие пристрастия складываются в удивительный, невообразимый пазл. Возможно, некоему высшему разуму так интереснее – смотреть на мир сквозь миллиарды глаз, которые видят разное и по-разному. Нынешний номер «Афиши» – тоже про это: как увидеть один обычный день разными глазами, с самых разных углов. Картина 2 апреля в этом номере – одна миллиардная часть всего удивительного, что происходило в этот день; увидеть этот пазл целиком – не в человеческих силах, но, может быть, нам удалось хотя бы намекнуть, что такой пазл есть, и от его космической сложности и красоты перехватывает дыхание, и все эти наши винтажные кроссовки (и даже, извините, новое румынское кино) на этом фоне кажутся ничего не значащей чепухой, и совершенно неважно даже, что Каспарова на самом деле зовут Гарри.

    21 апреля 2008

Завтрак для чемпионов

Культурный туризм

На презентации диснеевских мультфильмов в Нью-Йорке мой сосед, узнав, что я из Москвы, немедленно переходит в атаку: «Я представитель большого коммуникационного агентства, мы ведем бюджеты крупнейших компаний, а вы не можете помочь с билетами на финал Лиги чемпионов?» «Как там у вас с билетами на финал Лиги?» – спрашивают случайные знакомые на фестивале во французском Бурже. Хорошая британская группа, которую мы пытаемся привезти на Пикник «Афиши», сообщает письмом, что не прочь приехать, но не могли бы мы для начала купить для них 5 билетов на Лигу чемпионов?

Помочь иностранным друзьям не удастся – вся квота на Россию, жалкие 5000 билетов, давно уже продана и перепродана. C другой стороны – ну что иностранные друзья дергаются? В финал выйдут две английские команды либо одна английская, одна испанская. Что, иностранные друзья «Манчестер» с «Ливерпулем» дома не видели? Тем не менее, финал Лиги – событие такого масштаба, что ради него все население Манчестера и Ливерпуля готово уехать хоть в Антарктиду (если по недомыслию УЕФА финал будет назначен там). И Антарктида в этом случае автоматически превращается на один вечер в центр мира. Приятно, что ни говори.

Принято считать, что иностранный турист едет к нам, чтобы посмотреть на диковины, которых у него на родине нет, – Кремль, Петродворец, озеро Байкал, концерт ансамбля «Березка». Глупо с этим спорить: конечно, в Риме турист, прежде всего, побежит в Колизей, в Нью-Йорке полезет на крышу Эмпайр-стейт-билдинг, в Петербурге… ну просто будет ходить туда-сюда. Страшная правда заключается в том, что туристы едут не только за этнографическими диковинами, но и за тем, чего на родине туристов, казалось бы, полно.

В Сербии есть такой летний фестиваль Exit, он начинался в 2000-м как частная инициатива трех студентов из города Нови-Сад. В прошлом году там выступали Роберт Плант, Снуп Догг, Beastie Boys и еще приблизительно 200 артистов. На фестиваль, который проходит возле средневековой крепости на берегу Дуная, приехали 200 тысяч зрителей, более половины из них – иностранцы. Правительство Сербии перечисляет в бюджет Exit по 400 тысяч евро в год.