Наблюдательные пункты

Трудно сказать, имеет ли фестиваль Exit какую-то культурную ценность, но сотни тысяч бюджетных евро определенно не проходят даром – процветают местные гостиницы, развивается инфраструктура, меняется имидж страны. Любое событие такого масштаба – большой кино- или музыкальный фестиваль, выставка Караваджо, матч «Манчестера» и «Ливерпуля» – мощнейший магнит, притягивающий в страну людей (и деньги) со всего мира. Меж тем, с точки зрения властей в России, любое событие такого масштаба выглядит либо как частная олигархическая инициатива (которой можно не мешать), либо как повод лишний раз наслать на организаторов пожарных и санэпидстанцию. Можно, конечно, надеяться, что иностранный турист со временем оценит всю прелесть Фестиваля меда в Царицыно, или питерского праздника «Алые паруса», или иных мероприятий, организуемых госструктурами, – но пока у УЕФА работать над имиджем России получается лучше.

    5 мая 2008

Рубашка

Сборная России по футболу

11 июня, на следующее утро после матча Россия – Испания, как известно, проигранного Россией с разгромным счетом, я выложил в блоге «Афиши» фотографию Романа Павлюченко. Нападающий российской сборной шел по улице с девицей, прижимая к груди кожаную сумку модели борсетка, на нем была рубашка невообразимой тигровой расцветки. Я был страшно зол на сборную и лично на Павлюченко – в послематчевом интервью накануне он как-то недостаточно убедительно горевал – и обрушился на них всей мощью праведного гнева: дескать, сборной России ничего не светит, потому что игроки ленивы, нелюбопытны, развращены нефтедолларами и ходят вот в таких рубашках. После этого сборная России выиграла у греков, разорвала на части шведов, теперь ее превозносят английские блогеры, на Павлюченко положили глаз «Барселона» и «Челси», и дураком оказался вовсе не он, а я.

Людвиг Витгенштейн в «Логико-философском трактате» утверждал: все предложения, не относящиеся к наблюдаемым фактам, бессмысленны. Сдается мне, что предложений, не относящихся к наблюдаемым фактам, на русском языке произносится больше, чем на любом другом. Все бабы дуры. Красота спасет мир. Совсем распустилась молодежь. Россия поднимается с колен. На днях по телевизору режиссер Виктюк и главный редактор GQ Усков ровно час спорили, стоит ли отвергать старые ценности – или все же надо их придерживаться (я не утрирую, тема была сформулирована именно так). Но это ладно, в проблеме старых ценностей разбираются только Виктюк и Усков, а в футболе более-менее все, потому и общих (читай: бессмысленных) суждений о футболе произносится гораздо больше. Сборная играть не умеет, отечественные тренеры – говно, Гинер все купил. Меж тем из нынешнего Евро очевидно одно: применительно к сборной России, как и вообще к игре в футбол, можно говорить лишь о том, что видел собственными глазами. То, что сборная бездарно играла в защите в одном конкретном матче, вовсе не означает, что сборная состоит из бездарностей. Размер премиальных (прямо скажем, нешуточный) не превращает автоматически Жиркова и Зырянова в зажравшихся миллионеров. Из того, что болельщики после феноменальной победы сборной катаются на крышах троллейбусов и поливают друг друга шампанским, совершенно не следует, что футбол – развлечение для быдла. (Почему, кстати, на всех фотографиях и во всех репортажах с послематчевых народных гуляний – только шампанское? Откуда шампанское? Что за новая мода? Россия поднимается с колен?) Сборная России по футболу состоит из живых людей, у них тоже бывают темные и светлые полосы, им тоже свойственно ошибаться – и об игроке, вышедшем на улицу в не самой удачной рубашке, нельзя сказать с уверенностью ничего, кроме «Ну вот такая у него рубашка».

«Ничего окончательного в мире еще не произошло, последнее слово мира и о мире еще не сказано, мир открыт и свободен, все впереди и всегда будет впереди» – это уже не Витгенштейн, а Михаил Бахтин; ей-богу, эти слова стоит вспоминать всякий раз, когда хочется навесить на кого-нибудь клеймо или просто с умным видом высказать некое окончательное суждение – о мире, политике, бабах или Хиддинке. Никакая из этих сущностей не является завершенной, раз и навсегда данной, и все они – включая мир и баб – еще имеют шанс стать лучше.

А рубашка – даром что Roberto Cavalli – все равно была дурацкая.

    30 июня 2008

Милые бранятся

Гордон vs. Собчак

Приглашая в свой эфир Ксению Собчак, ведущая радио «Маяк» Катя Гордон вряд ли предполагала, что программа станет самой популярной в истории постсоветского радио. Однако ж перепалка Собчак и Гордон обсуждается уже третью неделю, про нее пишут стихи, на нее делают хаус-ремиксы, блогосфера гудит, сайт «Маяка» бьет рекорды посещаемости – в советской прессе такое называлось «разнузданная шумиха».

Краткая история – на случай если читатель провел последние две недели в пустыне Гоби или на дне морском – такова: ведущая Гордон упрекнула свою гостью Собчак, что та несет в массы низкопробные ценности, попутно сообщив, что сама ведущая Гордон до такого бы в жизни не опустилась, – в ответ на что гостья хладнокровно размазала ведущую, как масло по бутерброду. И все! И ведь, казалось бы, поорали – разошлись, но нет же, тридцатиминутный диалог превратился в нескончаемый джихад с увольнениями, назначениями и открытыми письмами; расшифровку радиопередачи в ЖЖ комментируют с той же дотошностью, с какой средневековые схоласты толковали послания апостола Павла, – казалось бы, с чего бы?

Обе стороны конфликта уже высказались в том смысле, что это была не просто трамвайная склока, а мировоззренческий спор. Гордон в своем блоге вообще объявила, что с этой передачи началась новая эпоха: дескать, пришли новые герои, для которых важны не бабло и шмотки, а настоящие человеческие ценности. Возможно, мое знакомство с творчеством К. Гордон слишком поверхностно, но из того, что можно назвать настоящими человеческими ценностями, в ее трудах я обнаружил лишь призыв помогать бездомным собакам (которые, к слову, за последний месяц покусали двух моих настоящих человеческих знакомых). Единственное доказательство того, что для Гордон важны любовь и добро (или того, что она, как неоднократно заявлялось, «интеллектуальна и креативна»), – то, что она так о себе говорит: я креативна – и привет. Слова «интеллектуальный» и «креативный» вообще, кажется, выполняют теперь ту же функцию, что «элитный» и «эксклюзивный» в 90-е: они помогают срубить бабла. Образ интеллектуальной, продвинутой аудитории, доступ к которой имеют только по-настоящему креативные медиаперсонажи, действует на инвесторов совершенно завораживающе: под этим флагом можно получать такие бюджеты (и лепить такую залипуху), какие не снились элитно-эксклюзивным медиа 90-х (см. проект top4top или сайт snob.ru, нынешние ночные выступления К. Гордон в эфире Первого канала тоже довольно показательны).В этом смысле новая эпоха действительно наступила, и Ксения, выйдя из «Дома-2» в более осмысленное пространство, выглядит существом из ушедшего времени, не символом гламура 2000-х, а скорее реликтом лихих 90-х – эпохи «Птюча», газеты «Сегодня» и программы «Кафе «Обломов», когда в ходу были веселый цинизм и легкое скольжение по жизни, а самоирония и острый язык ценились больше, чем пафос и надутые щеки. Кажется, условные Гордон и Собчак – это вообще разные породы людей, их отличие лежит слишком глубоко, оно не зависит от таланта, политических позиций или художественного вкуса. Можно даже поиграть в игру: ты кто, Гордон или Собчак? Юрий Шевчук, к примеру, скорее Гордон, Илья Лагутенко – определенно Собчак. Доренко – чистый Собчак, Дибров – откровенный Гордон. А вот Дима Билан кто? А писатель Дмитрий Быков? Чулпан Хаматова? В конце концов, журнал «Афиша»? Нет, правда, интересно.

    28 июля 2008

Пока ты спал

Война в Южной Осетии

Утром 19 августа 1991 года мой университетский приятель по прозвищу Густав вышел из общежития и отправился в магазин: жена попросила купить яиц. В ближайшем гастрономе, как было заведено в ту пору, яиц не было, не было вообще ничего. Густав доехал на метро до станции «Тверская», отыскал вожделенные яйца в «Елисеевском» и собрался было домой – но тут пошел дождь, Густав решил переждать под козырьком. Вдруг со стороны Кремля появилась толпа возбужденных людей – Густав решил выяснить, что к чему, и пристроился под чужой зонтик. Так до Белого дома и дошли. Там Густаву выдали респиратор и записали в защитники демократии, чуть ли не в первую пятерку. Прижимая к груди яйца и респиратор, ничего не понимающий Густав выбрался из толпы и побежал домой: жена заждалась.

Начало новой исторической эпохи – если только новая эпоха не падает на твой дом в виде авиабомбы – отследить почти невозможно. Это только в кино все сразу ясно: солнечный день, веселые лица, мирное небо над головой, и тут – резкая монтажная склейка – по радио объявляют, что в Чехословакию ввели танки, небо затягивается тучами, герои просыпаются в совсем другой стране. Тот же эффект присущ воспоминаниям: сейчас кажется, что 19 августа 91-го все как один пошли на баррикады, а 17 августа 98-го бросились скупать крупу. На самом деле большинство психически здоровых людей вполне себе буднично работали, смотрели телевизор, ходили в гости – а когда пошли за крупой, крупы уже не было.

В дни конфликта в Осетии многие жаловались: дескать, невозможно понять, что происходит, CNN говорит одно, канал «Вести» – нечто прямо противоположное. Но это как раз естественно: так устроена любая информационная война (включая, скажем, войну олигархов с правительством середины 90-х). Гораздо неуютнее от невозможности понять, ЧТО ПРОИСХОДИТ в глобальном смысле – пока жизнь продолжает идти, как будто ничего не случилось. Пока мы тут работаем, отдыхаем, ходим в магазин за яйцами – не началась ли новая глава из будущего учебника истории, и если да, то про что в этой главе будет написано? Про большую войну за восстановление СССР, про эпоху международной изоляции России, про третью мировую – или про счастливую историю новых кавказских республик? Как мы будем вспоминать «ноль восьмое – ноль восьмое» – как день, после которого началась совсем другая жизнь, или как просто обычный день?

Хотя вряд ли как просто обычный. Я могу сказать, когда меня накрыло, – когда стало понятно, что происходит нечто дикое и непоправимое; это было, кажется, уже в тот момент, когда объявили окончание боевых действий. В новостях показывали Цхинвали, сгоревший разрушенный дом, потом камера чуть отъехала, и появилась стена, а на ней нарисована веселая мышка: сгоревший дом раньше был детским садом. И это была точно такая же мышка, как в моем, или в вашем, или в любом советском детском саду; люди, которые сейчас убивали друг друга, – это не какие-то инопланетяне или черти рогатые, все они в детстве читали «Денискины рассказы» и смотрели «Гостью из будущего»: одни советские люди убивали других советских людей. В этом есть что-то непоправимо неправильное – и даже неважно, началось это утром, когда установки «Град» били по Цхинвали, или утром, когда Густав ходил за яйцами, или еще раньше, в Карабахе; все равно кажется, что трещина в мироздании стала в эти дни еще глубже, просто до нашего дома пока не доползла.

    25 августа 2008

На сложных щах

Последний Пикник «Афиши», как известно, побил рекорды посещаемости (55 тысяч человек, не шутка), но основная (или, по крайней мере, самая заметная) часть публики осталась прежней – и нет, это не те же самые люди, что ездят на «Нашествие». Эти люди носят узкие джинсы или цветные лосины, отращивают челки, надевают большие очки без диоптрий, в прошлом году у них были в ходу геометрические принты, теперь их сменила клетка и футболки старых рок-групп, их (то есть нас, чего уж там) регулярно можно застать в «Винзаводе», магазине [битая ссылка] «Республика» или клубе [битая ссылка] «Солянка» (это если в Москве), в кармане у них молескин, в руке пленочная мыльница – в общем, понятно, о ком идет речь, хотя подходящего слова в русском языке для этих людей так и не появилось: инди-киды? хипстеры? модники? Факт наличия в больших городах людей с лосинами и молескинами – давно не новость, но вот дикое раздражение, которое они начали вызывать у всех вокруг – и не только в российских столицах, – это что-то новое.

Нью-йоркский Time Out печатает специальный номер под заголовком «Почему хипстеры должны умереть» (по версии Time Out, если хипстеры этого не сделают, Нью-Йорк превратится в вялое болото). Журнал Adbusters (тоже вполне себе цветнолосинный) печатает огромный злющий материал «Хипстеры: тупик западной цивилизации»; смысл в том, что хипстеры – первая в истории Запада молодежная субкультура, которая ни к чему не стремится, ни о чем не мечтает, не протестует, не бунтует, не изобретает, не меняет жизнь; хипстеры – самовлюбленные твари, которым вообще ничего не надо, кроме как следить за потоком новых трендов и снимать себя, любимых, на пленочную мыльницу. В русской блогосфере к посетителям Пикника предъявляют претензии менее философского толка; и гламопидорасы – еще не самое жесткое выражение, каким описывают эту трудноопределимую субкультуру.

Справедливости ради, хипстерам тоже много чего не нравится. Цветные лосины, как правило, подразумевают позицию неучастия, желание в известном смысле жить не по лжи – дескать, мир во зле лежит, кругом гламур, пиар, бабло, вертикаль власти и принуждение к миру, а мы от этого загородились молескином и потихонечку пляшем под спейс-диско. Люди, принадлежащие к миру бабла и гламура, самовлюбленны и неискренни, они судят других по моделям машин и маркам сумок, они состоят из понтов и стремления перещеголять друг друга, они дико пафосные и ужасно невеселые – конечно, с такими нам не по пути, уж лучше к своим в «Солянку».

А теперь посмотрим, какие пункты обвинения предъявляют хипстерам. Они самовлюбленны и неискренни. Судят других по моделям айподов и маркам очков. Состоят из понтов и стремления перещеголять. Дико пафосные и ужасно невеселые. Вчера я наткнулся в одном журнале на беседу одной важной светской красавицы с художником Куликом: красавица в основном говорила о том, как для нее важны позитив и креатив, новые яркие впечатления, внутренняя гармония и прочее, в принципе под этими словами могла бы подписаться любая девушка, покупающая в «Республике» книжку Паланика и всей душой ненавидящая гламур. Единственное отличие между Ксенией Собчак и условным модником в том, что Собчак никогда не будет отрицать, что принадлежит к миру бабла, а модник-индивидуалист ни за что не согласится, что он – один из ЭТИХ.

Никто не презирает хипстеров больше, чем сами хипстеры.

    8 сентября 2008

Сраму не имут

Исчезновение стыда

Даже в общественных местах этим летом творится нечто невообразимое: в «Ашане» люди, называющие себя современными художниками, инсценируют казнь гастарбайтеров, на презентации фильма «Гитлер капут!» выставляют столы в форме свастики, на вечеринке в честь запуска московского журнала «Собака» разливают водку «Еврейский стандарт». Скорей бы уж, что ли, включили коллайдер.

Ученые утверждают, что эволюция рода человеческого продолжается. Люди становятся выше ростом, крепнет иммунитет, от набивания СМС развивается мелкая моторика большого пальца. Наблюдая за нравами российского околокультурного сообщества, можно обнаружить еще одно эволюционное изменение: у людей исчез стыд.

Спиноза в «Этике» определяет стыд как «неудовольствие, сопровождаемое идеей какого-либо нашего действия, которое другие, как нам представляется, порицают». С точки зрения эволюции, стыд как раз помог человеку стать человеком – то есть научиться удерживать себя в некоторых моральных рамках, ладить с окружающими, не выглядеть в их глазах полным идиотом и отщепенцем, учиться на собственных ошибках и т. д. В общем, как говорил однажды в криминальной телехронике дальневосточный вор в законе, «если ты спотыкнулся, приди и скажи братве: «Братва, я спотыкнулся».

Так вот, механизм больше не работает: в 2008 году никаких угрызений совести ни по какому поводу никто уже не испытывает. Вот кинокартина «Гитлер капут!», которую нормальные люди, раз уж им случилось такое снять, должны бы немедленно зарыть в глухом безлюдном месте, но нет, создатели блистательной киноработы печатают рекламные билборды, запускают роботов-комментаторов, которые гадят в киносообществах ЖЖ: «Приветик, видел классный фильм, „Гитлер капут!“ называется!» – а на предпремьерном фуршете расставляют столы в форме свастики. А вот новый для московского рынка журнал «Собака», чья обложка украшена остроумной фразой «Статус-тест: лох или бог?» и розово-золотой фигурой, которую православные фундаменталисты могли бы счесть карикатурой на Иисуса Христа. Что ж, дело житейское – новый проект, дедлайны поджимают, мозги закипают; вот, кстати, издатель журнала ЖЖ завела – наверное, чтобы сообщить: дескать, братва, мы спотыкнулись? Но нет, издатель завела ЖЖ лишь для того, чтобы обложить х… ями журналиста Красовского, который в собственном ЖЖ обложил х… ями первый номер «Собаки». Люди творят откровенные подлости или глупости, над которыми потешается (вариант: их проклинает) полстраны – а им всё божья роса. Так называемые протестанты, которые пишут доносы на канал «2х2», – будут ли у них на душе скрести кошки, если у «2х2» отберут частоту в пользу неизвестных пока конкурентов? Не думаю. Арт-группа «Война», члены которой размахивают членами перед фотокамерами и объявляют это современным искусством, – не закрадывается ли у них сомнение, что в их жизни что-то не так? Судя по тому, что группа «Война» только что инсценировала перед фотокамерами казнь гастарбайтеров (это у них, опять же, перформанс), – нет, не закрадывается. И так далее, и так далее.

Исчезновение стыда, опять же, можно объяснить естественным отбором – фигуранты околокультурного сообщества долго учились прятать неловкость за свои действия, иначе инвестор денег не даст, и в результате перестали ее испытывать вовсе. Тут можно порассуждать об изменившейся роли критического дискурса или об отсутствии безусловных нравственных авторитетов – но проницательный читатель наверняка заметит: а ты, уважаемый автор, сам, что ли, не спотыкался? Это не ты ли писал: «…» (нужное вставить)? Разве не журнал «Афиша» … (нужное вставить)? Ничего не остается, кроме как ответить словами живого классика: «Дружок, я все знаю, я сам, брат, из этих, но в песне не понял ты, увы, ничего!»

    22 сентября 2008

Эй, начальник!

Антивоенные концерты «ДДТ»

Я впервые увидел его вблизи почти десять лет назад в студии «Нашего радио». Он пришел в прямой эфир поздно вечером – накануне концерта в Горбушке – и на вопрос наивного слушателя, чего ожидать от завтрашнего концерта, рассказал историю про композитора Соловьева-Седого, который на каком-то важном собрании в Доме творчества в Репино вылез на сцену, расстегнул ширинку и провозгласил: «А сейчас, товарищи, я вас всех обоссу!» «Вот так и я… на завтрашнем концерте… ха-ха!» – разразился фирменным хрипловатым смешком гость студии, лидер группы «ДДТ» Юрий Юлианович Шевчук.

Нет ничего приятнее, чем пересказывать истории про шевчуковские чудачества – на случай паузы в застольной беседе в запасе у меня всегда есть несколько. Как все на том же «Нашем радио», когда журналисты попросили его почитать что-нибудь из нового, Шевчук, растянувшись в кошачьей улыбке, выдал: «Я четвертую власть оттрахал бы всласть!» Как на концерте в «Олимпийском» Шевчук выпустил на сцену полуголых девиц в блестках и перьях, а потом бухнулся перед ними на колени и начал бить земные поклоны. Что далеко ходить – вот фотография из сегодняшнего «Коммерсанта»: Шевчук поет, натянув прямо поверх очков омоновский вязаный шлем.

Рассказы про шевчуковские чудачества пользуются успехом – но если я вдруг говорю, что мне всерьез и давно нравится группа «ДДТ», окружающие смотрят на меня так, будто я нацепил поверх очков омоновский шлем. Шевчук неудобен, неуместен и вызывающе немоден, в нынешнем медийном пространстве, сплошь состоящем из затверженных церемоний и фигур умолчания, он словно слон в посудной лавке: лезет спасать народы, проповедует «сопливый интеллигентский пацифизм» – как сам же сформулировал свою позицию в одном из интервью. В нем все чересчур и все не ко времени – и брюс-спрингстиновский стадионный рок, и песни под гитару в Переделкино; почти что в каждой его песне есть строчка, которая ну совсем не в Красную армию: я оценил размах японского сортира! Ослепительных приборов нужно больше, господа! Трон лжи не устоял!

И вряд ли стоит тут описывать веселую отчаянную дрожь, которая накрывает меня всякий раз, когда я слышу этот наждачный голос – с тех самых пор, когда в 88-м мне принесли катушку, подписанную по-шевчуковски нелепым названием «Концерт в Шушарах», – все это субъективно и, в общем, недоказуемо. И то, что устройство здешней жизни наиболее адекватно описывается именно его строками, сучковатыми и покосившимися, словно деревенский забор, – наверное, на сей счет могут быть другие мнения. Но есть несколько безусловных вещей, которые принято как-то не замечать. Что Юрий Шевчук – самый популярный в России артист после Цоя. Что группа «ДДТ» – единственная, кто в последние двадцать лет может на раз-два собрать площадку любого размера в любом городе страны. И что сейчас именно этот человек, устроивший огромные антивоенные концерты в обеих столицах, оказался единственной публичной персоной, кто внятно и открыто сказал: ребята, ваша внезапно пробудившаяся национальная гордость, поднимание с колен, размахивание кулаками и угрозы соседям – все это верный путь к большой беде. «Мир катится в сторону зла, и ничего хорошего я в этом не вижу».

И это уже на чудачества не спишешь.

    6 октября 2008

Атлант пожимает плечами

Кризис

В советских семьях был обычай – собирать газеты, вышедшие в день важных исторических событий: в папку на антресолях складывали первые полосы «Правды», извещающие о полете Гагарина или убийстве Кеннеди, фотографию Брежнева в траурной рамке и антиалкогольный указ. Предполагалось, что потомство будет смотреть на пожелтевшие полосы и вдыхать, так сказать, воздух времени – и да, потомство вдыхало. Я сам пару раз пытался сохранить особо ценные экземпляры – «Независимую» начала октября 93-го с белыми пятнами от материалов, вымаранных цензурой, или особо ценные полосы, произведенные отделом искусств газеты «Сегодня». В этом октябре, несмотря на отчетливый привкус конца эпохи, заметных первополосных заголовков не появилось; если бы кому-то пришла мысль законсервировать для потомства уходящую натуру октября-08, стоило бы, пожалуй, купить второй номер журнала Tatler и вырезать двухполосную статью о свадьбе некоего российского предпринимателя и девушки, «которую он встретил в Барселоне на концерте Димы Маликова»: про невесту, кроме этого, сообщается, что на ней было бриллиантовое колье общим весом 88,8 карата – а брачный договор был подписан ручкой стоимостью триста тысяч евро.

Есть подозрение, что буквально через несколько месяцев эти строки будут выглядеть документом давно ушедшей эпохи: все к тому, что брачующимся придется перейти на более дешевые ручки, возможно также, что сообщения о стоимости элитных ручек в массовой печати будут выглядеть не очень уместными – а может, печатать их и вовсе будет негде. Сообщения о надвигающемся кризисе средний класс двух столиц встречает если не с радостью, то с заметным облегчением: ну наконец-то, доигрались, суки, есть и божий суд, припомнят вам еще ручку за триста тыщ. Облегчение (если не радость) базируется на простой предпосылке: это они – алчные девелоперы, биржевые спекулянты, заигравшиеся воротилы с Уолл-стрит – во всем виноваты, это они строили пирамиды, надували пузыри, попили нашей кровушки, вот теперь отольются кошке мышкины слезки.

За всеми проклятиями забывается тот факт, что спекулянты и воротилы отчасти и построили мир, где мы живем, – и если мир этот рухнет, то накроет не только воротил: они как-нибудь перезимуют – ну будет на следующей свадьбе ручка не за триста, а за три тыщи евро, а вот ликующему среднему классу, может статься, будет не на что купить сарделек к ужину. В нынешнем ликовании по поводу чужих бед много того, что Ницше называл словом ressentiment – ненависти к более сильным и успешным, – даром что сильные и успешные сделали все, чтобы этот ressentiment заслужить. Пускай Москва-Сити стоит недостроенным, лишь бы девелоперам не на что было жрать икру; подробности – в тысяче с чем-то комментариев, оставленных в ЖЖ президента компании Mirax Полонского в ответ на обращение к журналистам – дескать, братья, сплотимся в трудную минуту; того самого, заметим, Полонского, что прославился фразой «У кого нет миллиарда, могут идти в жопу».