Церковь и её влияние на государство и личность

Российская православная церковь до 1917 года

Церковь на Руси до Никонианской реформы

Рассмотрев христианство и православие как религиозный инструмент, далее обратим свое внимание на использование этого инструмента церковью в своей жизнедеятельности.

После крещения Руси церковь формировалась под влиянием различных факторов. (https://ru.wikipedia.org/wiki/. Киевская митрополия (1458–1596). Церковным центром Руси с X века был Киев. Глава Киевской митрополии носил титул «Митрополит Киевский и всея Руси». В XIII веке Русь подверглась монголо-татарскому нашествию. В ходе второго похода Батыя на Русь (1239–1240 гг.) Киев был разорён и окончательно потерял значение столицы Руси. После этого митрополит Максим в 1299 (или 1300) году перенёс свою резиденцию во Владимир-на-Клязьме, а в 1325 году митрополит Пётр переехал в Москву, чем сильно укрепил Московское княжество. Но осев в Москве и поддерживая политику московских князей, митрополиты продолжали носить древний титул «Митрополит Киевский и всея Руси».

После вхождения Киева в Великое княжество Литовское (1362) происходит его постепенное возрождение как духовного и религиозного центра. В то же время, в течение XIV – начала XV вв. в Киеве и Москве периодически возникали ситуации, когда одновременно действовали два (а то и три) «Митрополита Киевских» одновременно.

В результате собор восточно-русских епископов, «по повелению государя», без согласования с Константинопольским патриархом поставил в 1448 г. митрополитом Киевским и всея Руси епископа Рязанского Иону. Это событие считается началом фактического существования самостоятельной Московской митрополии (хотя так она ещё не называлась). После Московского собора 1459 г. Митрополит Феодосий, уже носил титул Митрополита Московского и всея Руси. Киевская Митрополия присоединилась к Московскому патриархату в 1686 г.

В период правления Великого князя Ивана III государство расширилось и укрепилось. (https://studopedia.su/1571413gosudarstvo-i-tserkov-pri-ivane-III.html (1462–1505 г.г.). Русская православная церковь стояла на позиции единства русских земель и сыграла определенную роль в объединении Русского государства, поддерживая политику московских князей. Она провозгласила богоизбранность Великого князя. Естественно, церковь рассчитывала на ответную поддержку княжеской власти.

К этому времени внутри церкви наметилось два направления ее дальнейшего развития. Одно из них – НЕСТЯЖАТЕЛИ. Его возглавил Нил Сорский, который призывал поднять авторитет Церкви, отказавшись от накоплений богатств и земельной собственности. Другое направление представляли сторонники Иосифа Волоцкого (основателя Волоколамского монастыря) – ИОСИФЛЯНЕ, которые, напротив, призывали увеличивать церковные богатства. Некоторые иосифляне даже высказывали идею господства церковной власти над светской. Последних поддержала жена Ивана III – Софья Палеолог. Судя по дальнейшему развитию событий, победило второе направление. Накопление богатств, демонстрация показной пышности стали доминирующей целью церкви до настоящего времени.

Заметные изменения в деятельности церкви произошли в период царствования Ивана Грозного (https://mirznanii.com/a/340256/pravoslavie-vo-vremena-ivana-groznogo/). Он произвел ряд церковных реформ, проникнутые нестяжательским духом в виде ста глав приговора собора, получившего название Стоглавого, или Стоглава. Эти реформы предусматривали унификацию церковных обрядов (в разных землях наметились мелкие различия в порядке церковной службы), принятие мер по улучшению нравов духовенства в целях повышения его авторитета, обсуждение морального состояния служителей церкви, проблемы церковного землевладения и привилегий церкви. Он официально узаконил под страхом анафемы двуперстное сложение при совершении крестного знамения и «сугубую аллилуйю». На эти решения позднее ссылались старообрядцы в оправдание своей приверженности старине. Продажа церковных должностей, взяточничество, ложные доносы, вымогательства стали столь распространенными в церковных кругах (подчеркнуто авт.), что Стоглавый собор вынужден был принять ряд постановлений, несколько ограничивающих произвол как высших иерархов по отношению к рядовому духовенству, так и последнего по отношению к мирянам. Собор резко осудил настоятелей, которые растащили монастырские богатства, разврат в монастырях, пьянство духовенства (подчеркнуто авт.). Принятие единого пантеона святых способствовало преодолению местного сепаратизма в церковной организации. Царя и его окружение волновало, «достойно ли монастырям приобретать земли, получать различные льготные грамоты». По решению собора прекратилось царское вспомоществование монастырям, имеющим села и другие владения. Стоглав запретил из монастырской казны давать деньги в «рост» и хлеб в «насп», т. е. – под проценты, чем лишил монастыри постоянного дохода.

Ряд участников Стоглавого собора (иосифляне) встретили программу, изложенную в царских вопросах, ожесточенным сопротивлением. Гнев Ивана IV обрушился на наиболее видных представителей иосифлян. 11.05.1551 г. (т. е. через несколько дней после завершения собора) была запрещена покупка монастырями вотчинных земель «без доклада» царю. У монастырей отбирались все земли бояр, переданные ими туда в малолетство Ивана (с 1533 г.). Тем самым был установлен контроль царской власти над движением церковных земельных фондов, хотя сами по себе владения остались в руках у церкви. Церковь сохраняла свои владения и после 1551 г. Кстати, при первом Патриархе России Иова (в пику Ивану Грозному) в 1579 г. Волоцкого Иосифа причислили к лику святых. А 07.12.2009 г. по благословению патриарха Кирилла Иосиф Волоцкий был объявлен покровителем православного предпринимательства и хозяйствования (Кирилл-Гундяев подытожил главный смысл церковной деятельности Иосифа).

В дальнейшем наиболее значимые события в жизни церкви наступили во времена смуты. Этому периоду истории будет уделено особое внимание, так как день окончания смуты и польской оккупации официально объявлен одним из самых значимых государственных праздников современной России, который неоднозначно трактуется историками и РПЦ. Но, как считает автор, приоритетного внимания заслуживает точка зрения по этому вопросу доктора исторических наук, профессора А.В.Пыжикова («Украинский колорит русской Смуты». https://ss69100.livejournal.com/3916577.html (https://ss69100.livejournal.com/3916577.html)).

После смерти последнего Рюриковича – царя Федора Иоанновича в 1598 году польский король Сигизмунд III обратился к московскому боярству с предложением избрать на трон себя, сулил всем шляхетские вольности. Годунову же обещал сохранить положение правителя, как и было при Федоре. Годунова это не устроило, и вскоре появился Лжедмитрий I (Гришка Отрепьев, предположительно, бывший вассал Романовых), по мнению А.В.Пыжикова, как совместный продукт Варшавы, запорожско-приднепровского казачества, а также «пятой колонны» в лице литовско-украинской и московской элит. Его в Польше основательно подготовили к воцарению, и в 1604 году он двинулся на Россию.

В Туле произошло знаменательное событие – встреча с представителями той самой «пятой колонны», существование которой не желают видеть романовские историки и официальная церковь. Туда прибыли трое братьев Шуйских, Ф. И. Милославский, В. В. Голицын, Д. И. Масальский. После встречи с ними Отрепьев в качестве доказательства своего царского происхождения начал демонстрировать усыпанный бриллиантами крест, якобы подаренный ему в детстве Милославским.

Кроме бояр в Тулу приехал и еще один любопытный персонаж – Рязанский архиепископ Игнатий. Вместо преданного Годунову патриарха Иова, именно Игнатий, первым из церковников публично приветствовавший новоявленного «государя», был избран и поставлен в 1605 году новым Патриархом Московским и всея Руси на архиерейском соборе (А.А.Булычев // Православная энциклопедия. – М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2009, т. XXI, с. 110–113, с.752 – ISBN 978-5-89572-038-7).

Весть о смерти Годунова деморализовала его сторонников, после чего массовый переход на сторону Лжедмитрия стал фактом. К нему из Москвы прибыли многие, включая даже царскую кухню с прислугой.

Наконец 20 мая 1605 года вся польско-украинско-боярская компания торжественно въехала в Кремль. Московские колокола многочисленных церквей не смолкая звонили весь день, из-за чего, по свидетельству очевидцев, свита Лжедмитрия с непривычки чуть не оглохла (это так церковь встречала ставленника польских оккупантов).

«Царь» первым делом отправился к гробу Ивана Грозного и погрузился в громкие рыдания. Через некоторое время привезли «мать» – инокиню Марфу (Нагую): сцена с рыданиями повторилась снова. Были возвращены практически все опальные семейства, пострадавшие во время годуновского правления.

Особенно трепетное отношение псевдоРюрикович продемонстрировал к семейству Романовых. Филарет (в миру Федор Романов) из простого монаха был возведен в сан Ростовского митрополита, а его 12-летний сын Михаил (будущий царь) – получил чин стольника при дворе Лжедмитрия, что явилось беспрецедентным для того времени. Кроме того, умерших в ходе гонений романовских родственников перевезли в столицу и с почестями перезахоронили.

Придворное духовенство во главе с патриархом Игнатием оглашало похвальные слова венценосному, предрекая тому блистательное будущее. Сообщали, как о спасении «Иоаннова» сына вместе с Москвой ликует и Палестина, где три лампады денно и нощно пылают над гробом Христовым во имя царя Дмитрия.

Затем пришел черед венчания на царство. На самозванца традиционные шапку Мономаха и бармы в Успенском соборе возложил патриарх Игнатий, затем он же возложил на него австрийскую корону, вручил скипетр и державу. И наконец, в Архангельском соборе в приделе Иоанна Лествичника возле гробов Ивана Грозного и Фёдора Ивановича вновь возложил на самозванца «царский венец», одну из царских корон – шапку Казанскую.

После венчания новый царь стал проявлять свою пропольскую сущность. Решил переименовать Боярскую думу в Сенат, выступая перед боярами, рассказывал о жизни в польских краях, да и в личном плане, – в одежде, в прическе и т. д., – подражал ляхам. Иными словами, «монаршие» склонности не могли не вызвать у людей удивления, перераставшего в более сильные эмоции. Этому способствовало и поселение иезуитов прямо в Кремле с позволением служить латинскую обедню.

В то же время Лжедмитрий иронизировал над московскими обычаями, высмеивал местные суеверия, не хотел креститься перед иконами, не велел благословлять трапезы. Государственные заботы не составляли главного занятия нового царя. Его подлинное credo заключалось в беспрестанных гуляниях: большая часть времени протекала в увеселительных забавах, из-за чего всякий день при дворе казался праздником.

Очутившись в такой обстановке, Лжедмитрий серьезно переменился, уверовав в свое божественное предназначение. Это быстро проявилось в забвении тех обещаний, кои он обильно раздавал полякам в Кракове. Изменившийся настрой нового самодержца сполна ощутили иезуиты.

Марина Мнишек была провозглашена патриархом Игнатием благоверной царицей. Она целовала иконы на своем бракосочетании, но не перестала принадлежать к латинской вере.

В середине мая 1606 года Шуйские, Милославские, Голицыны, Куракины и другие инициировали бунт низов, недовольных польско-украинским своеволием. В результате Лжедмитрий был убит, после чего начался погром приезжих, в ходе которого оказались растерзанными около тысячи человек. Пострадали даже те из местных, кто в угоду самозванцу носил польскую одежду.

Не затягивая, провели венчание на царство нового царя Василия Шуйского, предварительно отправив в монастырь патриарха Игнатия, само присутствие которого раздражало людей.

В течение года страна имела четвертого самодержца (Бориса Годунова, его сына Федора, самозванца и теперь Шуйского), пережила два цареубийства, так что надеяться на общее согласие не приходилось. Не помогла и транспортировка из Углича тела погибшего в 1691 году царевича Дмитрия, чтобы покончить с этой опасной легендой.

Инокиня Марфа (мать царевича Дмитрия) – молила простить ей грех признания самозванца, совершенный под угрозами физической расправы. После погрома последовали и непростые объяснения с польскими послами по поводу растерзанных в ходе погрома поляков.

Но Шуйский оказался плохим царем. Появление нового самозванца являлось делом времени. Следующая самозванческая инициатива стала также плодом интриг польско-украинских кругов и части расколовшейся «пятой колонны». Авторство принадлежало близкому к Лжедмитрию I Григорию Шаховскому, удаленному на воеводство в приукраинский Путивль, и другому опальному – воеводе Андрею Телятевскому. Они объявили о спасении истинного государя, в роли которого поначалу выступил некий Михаил Молчанов, обитавший в Литве и в том же Путивле.

Ключевую роль в его войсках играло запорожское и приднепровское казачество, промышлявшее разбоями. Причем казачьи отряды были организованы по польским образцам. В рядах «крестьянской армии» находились и многочисленные люди, ранее служившие Романовым. После опалы в 1601 году Годунов распустил их слуг, холопов, запретив принимать последних на службу. Многие ушли в украинскую сторону.

Впоследствии это сильно смущало патриарха Филарета-Романова, приказавшего при подготовке «Нового летописца» с нужной версией Смуты удалить данный факт из текста. И это было совсем не лишнее, учитывая те зверства, грабежи, погромы церквей, которые чинили на своем пути «восставшие». Они открыто заявляли: «идем и примем Москву и потребим живущих в ней и обладаем ею».

Григорий Шаховской энергично рассылал указы с призывами «соединяться с Украиной», прикладывал к ним государственную печать, которую прихватил в Кремле при свержении Лжедмитрия I. Любопытно, что новый самозванец не присутствовал в своей армии, где от его имени орудовали Болотников и другие военные начальники.

Осенью 1606 года войска второго самозванца подошли к столице и начали ее осаду. Новый патриарх Гермоген – бывший Казанский митрополит, сменивший ненавистного Игнатия, – обратился к стране, предавая анафеме мятежников. В его грамотах они характеризовались весьма определенно: «собрались украинских городов воры – казаки, боярские холопы и мужики и побрали себе в головы таких же воров».

Они были разбиты Шуйским, в том числе и потому, что не смогли предъявить москвичам живого, в очередной раз чудесно спасенного, царя, которого они требовали им показать. А нападавшим предъявить в этом качестве было некого. Тогда подыскали конкретного претендента, и с октября 1607 года разнеслась весть: в Московию идет сам «царь».

Личность Лжедмитрия II ещё более загадочна, чем личность Лжедмитрия I. Различные документы и различные авторы называют разные имена. Существует версия, что Лжедмитрий II был крещённым евреем из города Шклова. А другие, как например Р.Г.Скрынников, утверждали, что он еврей не крещёный.

В окружении новоявленного царя главную роль играли поляк Ружинский и казак из Тернополя Заруцкий, взявшие на себя организацию войска. Обосновался новый царь в подмосковном Тушино, в связи с чем его и прозвали Тушинским вором.

Тем временем в Тушино начали концентрироваться представители боярства. «К Лжедмитрию перебежали, – как отмечает А.В.Пыжиков, – Д. Трубецкой, Д. Черкасский, Сицкие, Салтыковы, а возглавил эту компанию возведенный второй раз в ранг патриарха Лжедмитрием II Филарет-Романов (первый раз Филарет стал патриархом на несколько дней при Шуйском). Последний объединил вокруг себя мятежную аристократию и образовал нечто подобное Боярской думе» (А.В.Пыжиков. «Славянский разлом», ООО «Концептуал», 2019, с. 91). Предав царя Шуйского и превратившись в сподвижника второго самозванца, Филарет-Романов стал вершить в резиденции псевдоцаря богослужения и рассылать по России свои грамоты о признании власти Лжедмитрия II. Под этими грамотами стояла подпись: «Великий Господин, преосвященный Филарет, митрополит ростовский и ярославский, наречённый патриарх московский и всея Руси!»

Как отнесся к возвышению Филарета при Тушинском воре патриарх Гермоген? Последний, казалось бы, должен был сразу же проклясть Филарета как изменника и самозванца: ведь в одной церкви двух патриархов быть не может!.. Тот же Гермоген, сурово укорявший в феврале 1609 г. тушинцев за измену царю, «всей земле» и богу, поминал Филарета в качестве примера «мучеников Господних», которые де «взяты в плен… не своею волею, но нуждою».

Вот что писал об этой запутанной истории дореволюционный историк Платонов: «В среде тушинской знати первое место принадлежало Филарету Романову… Вор признал его патриархом, и с тех пор Филарет пребывал в Тушине, по одним известиям, как пленник, а по другим – как добровольный обыватель Тушина и глава того духовенства, которое признавало «царя Димитрия Ивановича». Официальное жизнеописание Филарета, составленное по поводу его поставления в патриархи в 1619 году, вообще умалчивало о тушинском периоде его жизни. Грамоты же московского патриарха Гермогена, писанные в 1609 году, упоминая о Филарете, называли его не изменником, а «пленником»… для московского правительства было бы совершенно невозможно отозваться о Филарете иначе, как о пленнике Вора. Короче, глава клана Романовых был не каким-то великим патриотом и мучеником за веру, а крупнейшим предателем и двурушником из перебежавших в стан Лжедмитрия II политических проституток времён Смуты: можно сказать, этакой Мариной Мнишек в рясе!.. (Е.ОЛЕША. Церковь и царизм в смутное время. Филарет-Романов и Лжедмитрий II: «сладкая парочка» времён русской Смуты).

В элитах предательство становилось обыденностью. Многие знатные семьи уговаривались между собой, кому оставаться в Москве, кто едет в Тушино, чтобы пользоваться выгодами той и другой стороны. Правительственная власть таяла на глазах, а страна погрузилась в хаос». Шуйский с ситуацией сам справиться не мог и обратился за помощью к шведскому королю, чем дал повод Сигизмунду III для открытой интервенции.

И поляки ввели на территорию России войска. Осенью 1609 года 12-тысячная польская армия при поддержке 10 тысяч украинских казаков (подданных Польши) осадила Смоленск, который продержался полтора года. Но при помощи предателя поляки его все-таки взяли.

Тем временем к Москве подступило два войска: Жолкевского и Лжедмитрия II из Калуги. Поляки предложили возвести на московский престол сына Сигизмунда – Владислава. Тушинские бояре во главе с Филаретом, по мнению А.В.Пыжикова (А.В.Пыжиков. «Славянский разлом», ООО «Концептуал», 2019, с. 93), чтобы покончить с неуправляемым хаосом и избавиться от Шуйского, согласились с признанием сына короля Сигизмунда III на московское царство.

Москва оказалась НЕСмоленском и быстро сдалась. «Шуйский, чья персона вызывала уже всеобщее раздражение, был не в состоянии дать отпор. В этой обстановке пятой колонне не составило большого труда низложить деморализованного царя (особенно, после поражения русских войск при селе Клушине 24.06.1610 – спр. от авт.). 17 июля его «свели» из дворца и постригли в монахи, заточив в Чудов монастырь. Власть… перешла, к так называемой, Семибоярщине… Одновременно к Москве подошло уже 25-тысячное польское войско, выглядевшее предпочтительнее полубандитских формирований Лжедмитрия II, который вскоре погиб под Калугой (А.В.Пыжиков. «Славянский разлом», ООО «Концептуал», 2019, с. 93–94). Осенью 1610 г. в Москву вступил польский гарнизон под командованием Александра Гонсевского (5–7 тыс. чел.).

Вместе с тем разношерстные сторонники Лжедмитрия II не желали мириться с возникшей реальностью и стремились вернуть себе тушинское раздолье. Так родилось псевдоправославное первое как бы ополчение, выступившее против польско-боярской власти, в ходе которого потерпело поражение.

Совсем иным было второе истинно народное намного более сильное ополчение. «С началом весны 1612 г. в нем ключевую роль стал играть князь Дмитрий Пожарский… Его популярность среди населения была чрезвычайно высока… Здесь с большим почетом встретили икону Казанской Божией матери – ту самую, над которой насмехалась тушинская публика. Духовную власть представлял бывший Ростовский митрополит Кирилл, смещенный с кафедры Лжедмитрием I, чтобы усадить туда Филарета, которого в ополчении никто ни митрополитом, ни патриархом не считал (А.В.Пыжиков. «Славянский разлом», ООО «Концептуал», 2019, с. 96).

Кстати, в своем интервью корреспонденту ИТАР-ТАСС Елене Дорофеевой в 2012-м году накануне празднования 400-летия праздника Дня народного Единства патриарх Кирилл сказал: «Именно по благословению священномученика патриарха Гермогена было сформировано народное ополчение, которое освободило Москву. И памятник святому Патриарху должен был появиться (уже появился – спр. авт.) у Кремля тогда же, когда и памятник Минину и Пожарскому… Его подвиг стоит в одном ряду с подвигами таких выдающихся личностей, как святые благоверные князья Александр Невский и Димитрий Донской, генерал-фельдмаршал Кутузов и маршал Жуков». И ни слова не сказал о своем тезке – митрополите Ростовском Кирилле.

Патриарх Гермоген представлен в истории как героическая фигура периода смуты. «После захвата Москвы он оказался в руках врагов, проявив в этой ситуации несгибаемую волю и твердый характер. Они силой отрекли его от патриаршего сана и посадили под арест в Чудов монастырь. Когда он находился в темнице неоднократно звучали требования поляков, чтобы Гермоген отдал приказ ополченцам прекратить попытки взятия города, но все их увещевания оказались безуспешными. Вместо этого, он обратился с последним посланием к патриотам страны, благословив их на борьбу против оккупантов… Но непосредственного участия в отличие от митрополита Кирилла во втором ополчении не принимал. Патриарх Гермоген умер мученической смертью 17 (27) февраля 1612 года… В феврале 1613 года на престол был избран русский царь Михаил Федорович Романов (1613–1645), чего очень хотел Гермоген (подч. авт.)» (//history.wikireading.ru / 208752 (https://history.wikireading.ru/208752)).

Вряд ли этот патриарх не мог не знать, что на самом деле представляют собой отец и сын Романовы – Филарет и Михаил. Судя по всему, у митрополита Кирилла, непосредственно участвовавшего в ополчении Пожарского и Минина, к этой «сладкой парочке» было иное отношение, не отвечающее официальной позиции по этому вопросу современной РПЦ, поэтому его и не вспоминают.

Поляков изгнали из Москвы. В феврале 1613 года состоялся сомнительный Земский собор, избравший Михаила Романова на царский престол. Хотя, по идее, самым достойным претендентом на царский трон являлся князь Пожарский – национальный герой и потомок Рюрика (Василия Андреевича Пожарского – основателя рода Пожарских, бывшего выходцем из Стародубских князей, которые являлись потомками великого князя Владимирского Всеволода Юрьевича по прозвищу «Большое гнездо», сына основателя Москвы Юрия Долгорукого (https://cyrillitsa.ru/history/76833-dmitriy-pozharskiy-kakogo-on-byl-prois.html (https://cyrillitsa.ru/history/76833-dmitriy-pozharskiy-kakogo-on-byl-prois.html)).

Обычно утверждают, что князь Пожарский сам отказался. Маститые историки вроде С.М.Соловьева уверяют: тот сам отказался, сославшись на свою неподготовленность к такому делу. Но А.В.Пыжиков выражает по этому поводу сомнение: «Вероятно, нам предлагают поверить, что шестнадцатилетний юноша оказался гораздо более подготовленным. Уход в тень Пожарского произошел не по доброй воле, а через оказанное на него давление». И далее этот ученый высказывает мнение: Бывшие «тушинцы» фактически обеспечили избрание Михаила, поэтому фраза, что романовская династия вылетела из украинско-польского лагеря Тушинского вора, наиболее точно отражает ту реальность» (А.В.Пыжиков. «Славянский разлом», ООО «Концептуал», 2019, с. 97–98).