Мангазея

– А теперь, Тимофей, – обратился Афанасий к проводнику, – пока мужики будут ставить шатры, продолжим, пожалуй, делать чертеж Таза-реки по свежим, так сказать, следам. Ты-то не против?

– Ты что, Савельич, в своем ли уме, коль спрашиваешь меня об этом?! – чуть было не обиделся тот. – Ведь по этому чертежу нашему пойдут еще многие русские люди и не единожды скажут нам с тобой большое за него спасибо. Да ведь разве кто-нибудь или что-нибудь сможет удержать их от дальнейшего похода на восток, уже за Турухан и далее, к самому Восточному морю?!

Афанасий благодарно пожал руку своему верному спутнику. А мысленно поблагодарил воеводу Жеребцова за столь дорогой для него подарок в лице проводника.

– В шатре будет, пожалуй, темновато, а ежели откинуть полог для света, то комарье загрызет, – рассуждал он. – Так что давай-ка устроимся лучше у костра. Согласен, Тимофей?

– А то нет?!

– Тогда захвати в дощанике обрезок доски с чертежом и прочие письменные причиндалы.

– Я мигом, Савельич! – с готовностью воскликнул тот, предвкушая работу по составлению чертежа, пусть и кропотливую, но зато такую интересную.

«Повезло же мне с начальником, – подумал он, поспешая к дощанику, – умнейший мужик, да и грамоте-то как обучен!»

Они склонились над чертежом, приколотым к доске, лежащей на дне перевернутого ведра.

– Сколько же мы, Тимофей, по-твоему, проплыли после предыдущей остановки?

– Думаю, верст пять… А может, и шесть…

Афанасий достал из кармана часы, и проводник – в который уж раз! – с восхищением глянул на них.

– Судя по часам, мы плыли вдоль берега почти четыре часа, правда, с небольшими остановками для передыха. Так что получается, как ни крути, все восемь верст будет.

– Не может быть!

– Очень даже может быть, Тимофей.

Тот задумался.

– Против твоей «игрушки», Савельич, не попрешь. Стало быть, пригодился тебе воеводский подарок? – улыбнулся он.

– Вот как раз для этого он мне и подарил часы. Сказал, мол, пригодятся в походе, когда чертеж всего пути делать будешь. Умнейший мужик, должен тебе сказать…

Тимофей рассмеялся:

– Чай, дурака на Тобольск-то не посадят…

Афанасий скептически посмотрел на него:

– Всякое бывает…

– Так, стало быть, это он, тобольский губернатор, – уточнил проводник, – повелел тебе составлять чертеж всего пути, который пройдет отряд? – не унимался дотошный Тимофей.

– А кто же еще? – как о само собой разумеющемся, ответил вопросом на вопрос Афанасий.

Тот ненадолго задумался.

– Опять же, стало быть, это тобольский воевода назначил тебя начальником нашего отряда, а не мангазейский?

– Конечно, тобольский, Фома неверующий, – усмехнулся Афанасий непонятной для него пытливости Тимофея. – Ну да ладно. Поболтали, и будет. Давай-ка работать. Итак, восемь верст. И берег все это время был почти прямым. Ведь так?

– Так, – подтвердил тот. – За исключением лишь небольшой заводи перед мыском почти посередине этого пути.

Афанасий согласно кивнул головой и, обмакнув гусиное перо в плошку с чернилами, вывел на чертеже почти прямую линию с небольшим изгибом, продолжив предыдущую. Затем нанес и противоположный берег реки и, отстранившись, посмотрел на чертеж.

– Вроде бы как и ничего…

– Лепота! – уточнил Тимофей. – Головастый ты все-таки мужик, Савельич!

Тот усмехнулся и провел от конца только что проведенной линии еще одну тонкую извилистую, перпендикулярную берегу.

– Никак это та самая речушка, вдоль которой мы с тобой ходили? – догадался Тимофей.

– Она самая… А вот как мы ее назовем? У тебя есть какие-нибудь соображения?

Тот неопределенно пожал плечами и заметил, что мужики, вроде как называли ее «переплюйкой».

– Ясно, – усмехнулся Афанасий. – Верно по сути, но никак не подходит для этого случая, – и призадумался. – В таком случае давай-ка назовем ее Осетровой! Каково?

– Замечательно, Савельич! Лучше и не придумаешь! Ведь именно в ней мы и изловили огромного осетра.

И тот аккуратно надписал над этой тонкой извилистой линией ее название.

Тут к ним подошел стрелецкий десятник.

– Не помешаю, Савельич?

Тот поднял голову:

– Уже нет.

Десятник с видимым интересом покосился на чертеж, однако сказал совсем о другом:

– Я хотел бы обсудить с тобой один вопрос. – Афанасий согласно кивнул головой. – Дело в том, что рыбы, как мы уже убедились, будет довольно много, а солнце-то так и не заходит круглые сутки. Как бы, часом, она не попортилась. А посему думаю из оставшихся сетей сделать что-то вроде заводи и опускать в нее пойманную рыбу. А вода-то в речушке вон какая холоднющая! И даже уснувшая рыба в ней никак не испортится.

– Дельное предложение, Семен! Так, пожалуй, и делай. Только смотри, чтобы пойманная рыба из той заводи ненароком не умыкнула. – Тот снисходительно улыбнулся. – Вот тогда-то, уверяю тебя, будет уже совсем не до смеха.

– Как можно, Савельич! – чуть было не обиделся тот. – Уверяю тебя, что даже самый малый подлещик или какой там окушок не уйдет из этой заводи!

– Не обижайся, Семен! Это я так, к слову. А у меня ведь тоже есть предложение. – Тот вопросительно посмотрел на него. – Как я убедился, среди твоих стрельцов есть умельцы, понимающие толк в рыбе.

– Это само собой! – расплылся в улыбке десятник.

– Тогда разузнай у них, можно ли уже сейчас, на стоянке, начать вялить рыбу? Ведь нам нужно еще добраться с ее немалым запасом до Худосея. А вот уже там мы могли бы и довялить ее за время стоянки на нем.

– Интересная мысль, Савельич! Обязательно все подробно разузнаю и тут же доложу тебе.