Объединенная нация. Феномен Белорусии

В силу специфики региональных политических отношений на территории между Полесьем и Южной Прибалтикой часто разгорались разрушительные войны. В ходе войны, как правило, погибало в основном городское население. Послевоенное восстановление городов всегда осуществлялось за счет активного привлечения иноэтнических элементов. Потери сельского населения, даже очень высокие, достигавшие трех четвертей, в основном возмещались за счет регенерации уцелевших местных жителей. Такими четко фиксируемыми разрушительными периодами в истории Беларуси были Ливонская война 1557–1582 годов (потери коснулись преимущественно восточной части Великого княжества Литовского, то есть белорусских земель).

Война 1648–1667 годов (около половины населения, в восточной части Великого княжества Литовского – около трех четвертей, почти все городское население). Северная война 1700–1721 годов и предшествовавшие ей внутренние войны в Речи Посполитой (до трети населения, прежде всего городского). Вторжение войск Наполеона в Российскую империю (около четверти городского населения).

Первая мировая война 1914–1918 годов (эвакуация около 1,5 млн. человек из Западной Беларуси, уничтожение почти всех городов в этой части Беларуси) и последовавшая Гражданская война на руинах Российской империи, а также советско-польская война 1919–1920 годов. Вторая мировая война 1939–1945 годов (около трети населения, свыше трех четвертей горожан).

Практически всегда после очередного опустошения культурная самоидентификация политического класса Беларуси резко изменялась. А вместе с нею обычно изменялись политическая культура, язык, принятый в среде политического класса, историческое самосознание и конфессиональная принадлежность.

В ходе войн особо сильному воздействию подвергался политический класс. Практически всегда после очередного опустошения культурная самоидентификация политического класса Беларуси резко изменялась. А вместе с нею обычно изменялись политическая культура, язык, принятый в среде политического класса, историческое самосознание и конфессиональная принадлежность.

Рюриковичи эпохи Киевской Руси с киево-византийским православием сменились Гедиминовичами (язычниками и этническими литовцами), которые затем в значительной мере приняли католичество и «старобелорусский язык» в качестве официального языка Великого княжества Литовского. Шляхта XVI – начала XVII века создала миф о своем происхождении в контексте сарматского мифа польской шляхты, развила демократические институты и традиции, прошла через латинизацию и реформацию к неокатоличеству и значительной языковой полонизации. После войны 1812 года произошла мощная полонизация уцелевшей шляхты и магнатов в рамках польского романтизма и национальной консолидации польского народа. В ходе Второй мировой войны и первых послевоенных лет остатки полонизировавшейся шляхты в целом погибли или покинули регион Беларуси.

Таким образом, белорусы – это в основном потомки той части преимущественно сельского населения, которая осталась жива в ходе часто повторяющихся войн. На протяжении жизни каждых трех-четырех поколений повторялись разрушительная война и послевоенное восстановление. Политический класс в регионе Беларуси в ходе войн, оставаясь местным по происхождению, несколько раз радикально менялся по культуре и идентичности. Политическая и культурная традиция в период между войнами никогда не успевала приобрести окончательную устойчивость и несколько раз резко прерывалась. Формирование белорусов как современной нации развернулось в XIX столетии на базе крестьянской культуры и традиции.

Развитие белорусской нации сопровождалось подавлением остатков культурных групп, связанных с Польшей, позднее – с Российской империей. Новый политический класс Беларуси возник в послереволюционный период и сформировался прежде всего на основе крестьянства.

Города были заселены крестьянами и мигрантами из других регионов бывшего СССР в ходе послевоенной урбанизации. Довоенное городское население в ходе Второй мировой войны в массе своей погибло. Бывшие советские партизаны, оказавшиеся у власти в Беларуси в результате Второй мировой войны, в определенной мере являлись социокультурным аналогом боярства времен Киевской Руси и Великого княжества Литовского или шляхты Речи Посполитой. Советская идеологическая интерпретация белорусской идентичности выполнила в регионе интеграционную идеологическую и культурную функцию.

Интеграционная панславистская идеология, которая ныне весьма распространена в Беларуси, особенно среди представителей ее политического класса, может быть понята как своего рода аналог демократической шляхетской идеологии Речи Посполитой – идеологии, которая может способствовать реализации внешнеполитических задач белорусского государства.

Регион Беларуси в моменты своего политического взлета всегда обладал системой ценностей, приемлемой для распространения вовне.

Эта «экспортная» идеология обычно обеспечивала политическую стабильность региона и была формой распространения очередным местным политическим классом своих духовных ценностей. Современное белорусское славянофильство и советский консерватизм фиксируют ценности сформировавшегося в ХХ столетии политического класса Беларуси и обеспечивают успех белорусской внешней политики на самом важном для РБ ныне направлении – на постсоветском пространстве.

В этой связи следует обратить внимание на три важных, хотя и частных обстоятельства, которые часто всплывают во время обсуждения белорусских тем. Несмотря на несколько сотен лет унии с Польшей, Великое княжество Литовское не знало значительных польских миграций на свою территорию. Основными направлениями миграций поляков являлись степные районы Украины. Освоение поляками территорий северо-восточнее Варшавы началось достаточно поздно, в основном после Люблинской унии 1569 года. Согласно этой унии, в ходе которой возникла Речь Посполитая как федерация Королевства Польского и Великого княжества Литовского, последнее сохранило очень высокую степень самостоятельности: свою политическую систему и законодательство, армию, финансы, таможню, государственный язык. Законодательство запрещало подданным королевства занимать государственные должности в княжестве и владеть там землей.

После присоединения Великого княжества к Российской империи массовых переселений русского населения на эту территорию также не было. На территории современных Беларуси и Литвы происходил тот же демографический взрыв, что и в Великороссии, и малоземелье выталкивало самих белорусов за пределы региона, препятствуя оседанию в нем людей «извне». Несмотря на жесткие подавления антироссийских восстаний (1830–1831, 1863–1864 годы) и раздачу конфискованных у восставших земель русским помещикам, доля этнических русских в составе дворянского сословия на территории современной РБ также была невысока – до 5 % землевладельцев.

В период между двумя мировыми войнами в западную часть Беларуси, которая оказалась в составе Польши, было переселено несколько сотен тысяч этнических поляков. Поляки-переселенцы занимали преимущественно административные должности. Некоторые из них получили за особые заслуги перед польским государством обширные земельные участки и составили общину польских колонистов. После присоединения западной части Беларуси к СССР в ходе тяжелых боевых действий 1941–1944 годов, а также в ходе депортаций и послевоенных обменов населением между Польшей и СССР эти поляки-переселенцы в основном либо покинули территорию Беларуси, либо погибли.

Автохтонность белорусов – принципиально важная черта белорусской идентичности, обусловленная историей региона. Распространенное в Беларуси самоопределение «тутэйшыя» («здешние») является одной из базовых черт этнической самоидентификации. Часто эта «тутэйшесть», автохтонность важнее для населения и отдельных микросоциумов, индивидуумов, чем любой политический, культурный или даже языковой компонент.

Полесье

Полесские болота – это целая страна протяженностью 800-1000 км с запада на восток и около 400 км с юга на север. До проведения широкомасштабной мелиорации через Полесье существовало всего несколько устойчивых сухопутных проходов, и наиболее надежным было пересечь Полесье по немногочисленным рекам.

Севернее Полесья вплоть до Балтийского моря – территория лесов. Южнее леса достаточно быстро переходят в степи. Плодородность земли южнее Полесья несопоставимо выше, чем в лесной части севернее. Климат севернее Полесья гораздо прохладнее. Севернее и южнее Полесья социально-экономические структуры обществ, политические и культурные системы также естественно отличны друг от друга. Экспансия и даже культурная и экономическая коммуникация с севера на юг или с юга на север очень затруднена.

Белорусский высококонцентрированный социально-экономический комплекс начал свое развитие в условиях, когда давняя, естественная Полесская географическая граница еще не была преодолена с помощью мелиорации и современных трасс.

Белорусский феномен – в значительной степени и есть феномен существования сознательно измененного человеком географического ландшафта – Полесья.

Полесье – это около половины территории Беларуси. Мелиорация, насыщение новыми коммуникациями ранее болотистых районов, демографический взрыв на мелиорированных землях и так далее – все это изменило традиционный образ жизни на половине территории Беларуси ничуть не меньше, нежели сверхиндустриализация в районе совсем неполесских Могилева, Полоцка, Витебска или Минска. Среда искусственного ландшафта, переплетаясь с изменениями, вызванными в Гомеле, Мозыре или Бресте современными крупными промышленными производствами, стала неотъемлемой, очень специфичной чертой белорусского социально-экономического феномена.

Основные инвестиционные потоки, определившие развитие Беларуси к концу 80-х годов, были обусловлены геополитическими трансформациями, которые произошли в Восточной Европе в результате Второй мировой войны. Это хорошо прослеживается.

В ходе Второй мировой войны на территории между Балтийским и Черным морями, Москвой и Германией, были практически полностью разрушены города, а городское население почти полностью погибло. В Беларуси разрушение городов было наиболее очевидно. В Минске, насчитывавшем перед войною около 300 тыс. человек, после освобождения от нацистов осталось около 100 тысяч. В Витебске, втором по величине городе БССР, перед войной насчитывалось около 100 тыс. жителей, а в момент освобождения от нацистов – менее 20, кажется, 17 тысяч. В целом потери в городском населении БССР составили свыше 70 %. Столь же тотальными были потери в промышленности, жилищном фонде и городской инфраструктуре.

Разрушения и потери деревни были в целом меньшими, но также очень значительными. В восточной части Беларуси разрушения большими, чем на западе. Во-первых, Восточная Беларусь прошла через волну советской урбанизации в конце 20-х – 30-х годах. Города, промышленность, инфраструктура, образование и наука в восточной части Беларуси были гораздо более развиты, чем на западе. Западная же Беларусь была отсталой частью Польши, населенной этническими меньшинствами, к которым в националистической межвоенной Польше отношение было настороженным, временами агрессивным.

В итоге Второй мировой войны два наиболее развитых города, которые можно отнести к Западной Беларуси – Белосток и Вильна, – не вошли в состав БССР и развивались в составе соответственно Польши и Литовской ССР.

В 1939 году в Белостоке был проведен съезд народных представителей Западной Беларуси, который официально принимал решения о вхождении в состав БССР/СССР и другие постановления, необходимые для легитимного принятия Западной Беларуси в состав СССР. Белосток входил в состав БССР до решения 1944 года о его передаче Польше. Вильна, самый крупный город Западной Беларуси, традиционный экономический и культурно-политический центр польской части Беларуси, также изначально предполагалось включить в состав БССР как столицу одной из белорусских областей. В первые недели после вступления Красной армии в Польшу 17 сентября 1939 года в Вильне размещался обком Коммунистической партии Белоруссии, выходила областная белорусская газета, отстраивались органы власти БССР.

Согласно Договору о ненападении между СССР и Германией от 23 августа 1939 года и протоколу к нему вся польская Западная Беларусь, включая Вильну, признавалась сферой интересов СССР.

В сферу интересов СССР также включалась часть территории Польши между Брестом, Белостоком и Варшавой. Литва признавалась сферой интересов Германии. Таким образом, в случае выполнения этого договора в составе БССР могли оказаться не только территории со значительным польским населением в районе Вильны, Гродно и Белостока, но и территории, прилегающие к столице Польши, где белорусов и вообще православных было совсем немного, а степень польской идентичности населения очень высока. В случае выполнения договора между СССР и Германией от 23 августа 1939 года численность населения БССР превысила бы 12 млн. человек, из которых не менее 3 миллионов составили бы этнические поляки.

В ходе боевых действий в начале сентября 1939 года, еще до вступления Красной армии на территорию Польши, германская армия перешла границу советской сферы влияния в Польше, продвинувшись до Бреста. 28 сентября 1939 года между СССР и Германией был подписан Договор о дружбе. Согласно протоколу к этому договору СССР отказался от территорий между Брестом и Варшавой, заселенных в основном этническими поляками, уже занятых немецкими войсками. Германия, в свою очередь, признала частью сферы советских интересов Литву (без Клайпеды, к тому времени уже занятой немецкими войсками). Сразу после заключения нового договора с Германией Советский Союз осенью 1939 года передал Вильну Литве. В Литве были размещены советские военные базы, а в 1940 году в этой стране произошла «социалистическая революция», в результате которой Литва подобно иным прибалтийским странам вошла в состав СССР. Любопытно припомнить, что именно коммунистическое правительство Литвы, а не «дореволюционное» буржуазное ее правительство перенесло столицу из Каунаса в Вильнюс.

После завершения Второй мировой войны Вильна осталась в составе Литовской ССР. В результате БССР получила самые отсталые части Западной Беларуси, от которых оказались отсечены оба традиционных городских центра притяжения для окрестных сельских территорий.

Рывок индустриализации на этих землях требовал значительных инвестиций извне, так как внутренних ресурсов для рывка в регионе не было. Их не было и в опустошенной войной восточной части Беларуси. Характер ее послевоенного развития определялся в первую очередь соображениями о целесообразности того или иного пути развития, как они виделись из Москвы.

Можно говорить о двух альтернативных путях послевоенного развития Беларуси и всего запада бывшего СССР: с опорой на менее разрушенные войною регионы Западной Беларуси, Западной Украины, прибалтийских республик – либо перенос туда центров экономической активности, либо восстановление разрушенных войною Восточной Беларуси, Восточной Украины.

В рамках первого варианта можно рассматривать идею присоединения к БССР части Восточной Пруссии, отошедшей с Советскому Союзу, и некоторое время этот вопрос активно обсуждался. Предполагалось переместить в Восточную Пруссию часть населения из разрушенных войною местностей БССР, в основном из восточной части республики, и развить бывший Кенигсберг в качестве морских ворот БССР.

Можно без труда реконструировать последствия такого шага для БССР и всего региона. Освоение Восточной Пруссии влекло за собою концентрацию инвестиционных усилий Москвы на развитии в основном западных и приморских районов Беларуси. Разрушенные войной территории восточной части БССР развивались бы относительно медленно. Нечто подобное произошло с западными областями РСФСР.

В послевоенный период эти разрушенные войною области стали резервуаром мигрантов для крупных городов России, Прибалтики, Казахстана. Село в Смоленской, Псковской, Брянской областях РСФСР быстро опустело, и ныне к границе Беларуси с востока примыкает едва ли не пустынное пространство, резко контрастируя с восточнобелорусскими реалиями.

Концентрация ресурсов Польши на освоении прежде всего новых западных земель повлекла за собою медленные темпы развития восточных регионов Польши, которые в ущерб себе стали все тем же миграционным резервуаром для Силезии и Поморья. В результате восточные районы Польши ныне заметно уступают по уровню развития западным, ранее немецким территориям.

В контексте этого подхода – легче построить на новом месте, чем восстанавливать разрушенное в ходе войны, – был и проект переноса столицы БССР из Минска в Могилев. Перенос столицы из разрушенного на 80 % Минска в небольшой Могилев по сути означал бы строительство столицы на новом месте. Однако в конечном счете было решено восстанавливать и развивать Минск.

Не будем втягиваться в дискуссию о причинах принятия решения о восстановлении народного хозяйства БССР после войны, а не об освоении Восточной Пруссии и западной части Беларуси. Скорее всего основной причиной были соображения безопасности и устойчивости СССР в начавшемся противостоянии своим бывшим союзникам по антифашистской коалиции.

Другой важной причиной, видимо, выступило резкое изменение характера экономических связей всей Восточной Европы.

Оказавшись в составе советской сферы влияния, восточноевропейские страны выпали из традиционных экономических отношений с западноевропейскими государствами. Резко упало экономическое значение портов на Балтике и связанных с этими портами коммуникаций. Зато выросло значение континентальных сухопутных артерий: железных дорог, шоссейных магистралей, трубопроводов, линий электропередачи и т. д.

Восточноевропейские страны в послевоенные годы также резко нарастили объемы потребления промышленного сырья в ходе восстановления своего народного хозяйства по советским стандартам: тяжелая промышленность, крупные заводы, большие города… Сырье поступало в основном из глубинных районов СССР, что также привело к резкому росту значения континентальных транспортных артерий, проходящих через территории западных республик СССР.

Восточная Беларусь и Восточная Украина естественным путем после окончания Второй мировой войны оказались в более комфортной ситуации для развития своей промышленности, нежели обезлюдевшая Восточная Пруссия, аграрные Западная Беларусь, Западная Украина и Восточная Польша. Наконец, большое значение имела близость к крупным городским агломерациям. В Советском Союзе с его жесткой иерархией городов близость прежде всего к Москве, в меньшей степени к Ленинграду и Киеву, определяла развитие региона.

Опустошения как границы эпох

Одна из принципиальных черт белорусской истории: регулярно проходившие в регионе опустошительные войны, как правило, были формой столкновения на территории Беларуси внешних по отношению к самой Беларуси военных сил и государственно-политических образований. Государство, в состав которого в момент начала войны входила территория современной Беларуси, обычно не имело сил сразу же остановить вторжение. Опустошение в регион всегда приходило извне и продолжалось до тех пор, пока не выдыхалось.

Территория современной Беларуси давала потенциал к выживанию относительно небольших государственно-политических образований в борьбе с такими же довольно слабыми государствами. Даже после достижения военно-политической стабилизации, как это произошло при Витовте, они то и дело распадались на множество уделов, княжеств, ординаций, воеводств, поветов, магнатских и шляхетских конфедераций… Формы политической самоорганизации регионов менялись, однако после кратковременного успеха роль центральной власти в Беларуси всегда уменьшалась. Военно-политическая ситуация в регионе была устойчивой лишь до той поры, пока вне Беларуси не появлялись новые крупные и мощные образования (условно говоря, «империи»), которые схватывались между собою, вовлекая в конфликт и те относительно слабые государства, которые существовали в регионе.

В ходе очередной войны, которую вели между собою крупные внешние силы на территории Беларуси, политический класс, правивший на этой территории до войны, чаще всего погибал или очень резко ослаблялся.

Вместе с ним и с городами обычно погибала или ослаблялась, маргинализировалась и довоенная культурная традиция. Победители, как правило, были ориентированы на новую систему культурных и международных политических отношений. Обычно устанавливалась доминанта новой конфессии, отрезавшая довоенный культурный опыт. Резко менялись языковая среда и этнический состав населения городов. Ощущение себя «тутэйшими», то есть автохтонами, – в такой ситуации принципиально важная черта местной культурной традиции и идентичности.

Попытка приложить русскую идентичность к белорусской политической истории выглядит нерациональной: российское государство – лишь одно из государств, в состав которого некоторое время входила современная Беларусь, и российская традиция – лишь одна из традиций, которая то погибала, то усиливалась тут вместе с ее носителями. Красноречивым примером в этом отношении стала судьба «восточников» – представителей советской администрации, офицеров и членов их семей, направленных в Западную Беларусь после ее присоединения к СССР в 1939 году. Практически все эти люди погибли в течение первого года оккупации Беларуси немецкими войсками. Часто они были этническими русскими, во всяком случае носителями советской («русской») культурной традиции, установившейся в России – СССР после Октябрьской революции. Это типичная катастрофа очередного политического класса, выстроившего свою власть на территории. Местное население, несмотря на все жестокости оккупации и партизанской войны, уцелело, и именно потомки местных крестьян ныне составляют основную часть населения Беларуси.

Славянизация балтов и ее последствия