Объединенная нация. Феномен Белорусии

› Беларусь действительно вынуждена отказаться от равномерной системы расселения, к которой шла с 60-х годов;

› Минск должен развиваться либо в крупный мегаполис, чтобы принять основной массив мигрантов, либо в агломерацию, за счет развития городов-спутников, которые примут основную массу мигрантов;

› желательно чернобыльскую миграцию осадить в районе Витебска с его городами-спутниками, а западно-полесскую – в Бресте – Барановичах. Таким образом, две разные культурные группы будут разведены и не соприкоснутся друг с другом активно;

› католическую миграцию из полосы вдоль границы с Литвой и Латвией направить в несколько относительно крупных местных городов: Лида, Полоцк, Молодечно, Гродно. Другой вариант – вырастить город-дублер Вильнюса, который примет на себя основную часть потенциальной виленской миграции. Таким городом мог бы стать Молодечно;

› развивать Минск в агломерацию посредством создания вокруг Минска сети качественных дорог и широкого пояса пригородов;

› новая неравномерная система расселения должна возникнуть вокруг транспортной оси Брест – Минск – Витебск. Именно эта ось как часть трансъевропейского коридора между Парижем и Москвой является ныне местом сосредоточения наибольшей экономической активности в Беларуси. Эта ось должна быть устойчивой: Московская агломерация обязательно должна быть плотно связана транспортным сообщением со столицами наиболее влиятельных государств ЕС. Благополучная экономическая конъюнктура по оси Брест – Витебск – это долгосрочный фактор влияния европейской интеграции на Беларусь. И она же следствие развития особо тесных отношений Беларуси и России в тени европейской интеграции.

Сложно представить себе, чтобы централизованное государство в Беларуси могло придерживаться иной политики в области расселения, хотя возможны рецидивы корпоративного мышления. Неравномерная система расселения – самый дешевый вариант ответа на скрытую повышенную миграционную активность белорусского населения. В той или иной форме, стихийно или осознанно, именно так и происходит в Беларуси. Миграционные тенденции не привели к социальной дестабилизации и в целом находятся под контролем власти. Скрытая высокая готовность населения к миграциям – очень важный параметр сложившейся в Беларуси демографической ситуации. Ни в одной стране в регионе между Черным и Балтийским морями нет аналогичной обстановки. Беларусь должна сохранять высокую степень управляемости всеми социальными процентами из центра и продолжать урбанизацию, либо миграционное давление может создать сложный дестабилизирующий социальный фон.

Кроме того, слабый контроль за социальными процессами неизбежно повлечет за собою рост миграции в Беларусь извне. В начале 90-х годов Беларусь уже сталкивалась с этим явлением. Общины выходцев с Кавказа стали тогда заметным дестабилизирующим культурно-политическим фактором во всех сколько-нибудь крупных городах, прежде всего по линии трассы Брест – Москва. В отселенные местности чернобыльской зоны потянулись многочисленные переселенцы из разных горячих точек, возникших на территории бывшего СССР и депрессивных ранее индустриальных регионов России и Украины.

Социально-экономическое развитие Беларуси и всего региона к концу 80-х годов по мере завершения урбанизации в полосе вдоль советско-польской границы требовало выработки совершенно новых масштабных региональных проектов и определения новых параметров развития всего региона. Дальнейшее развитие региона определялось и определилось характером следующей стадии европейской интеграции, к которой переходила Европа в течение 90-х годов ХХ столетия.

КОНФЕССИОНАЛЬНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ

Рациональная религиозность

Выскажу два предположения. Во-первых, неспособность противостоять мощным внешним угрозам, опираясь на потенциал своего региона, сделала жизнеспособными в Беларуси такие формы политической активности, которые вовлекают в обеспечение своих интересов крупные внешние силы даже вопреки их желаниям. Во-вторых, существование в Европе, на границе со степью и Москвою, обширного слабого региона привело к выработке в этом регионе традиции не только политической унии. Здесь появилась также традиция вовлечения наиболее активных религиозных деятелей разных стран в обеспечение интересов региона, в основном в области безопасности. Готовность пойти на допуск деятельности на своей территории разных миссионеров, готовность пойти на церковную унию и массовую смену конфессиональной принадлежности политическим классом и населением во имя победы над каким-то мощным противником – одна из базовых особенностей духовной и политической культуры региона, где находится Беларусь.

Крещение Руси князем Владимиром, Даниил и Миндовг с их католическими «вариантами». Массовый переход в православие литовцев, отправившихся княжить или служить в славянские города в период, когда в Великом княжестве правила языческая династия. Флорентийская уния, проповедь Иеронима Пражского и помощь гуситам, реформация. Брестская уния и антикатолический альянс православных и протестантов, спокойная ликвидация унии – все эти явления сложились в местную традицию, когда ради достижения политической цели считалось вполне допустимым сменить веру при каких-то критических обстоятельствах. Безусловно, у этой традиции были яркие противники, и каждая церковь имеет своих мучеников, отказавшихся менять веру или даже нюансы веры. Однако тем не менее примерно каждые 150 лет основная часть населения региона самостоятельно, без внешнего завоевания меняла или очень резко трансформировала конфессию под влиянием политических соображений.

Православная церковь Великого княжества не уходила в самовольную автокефалию после провала Флорентийской унии, как это сделала православная церковь в Москве, и не подчинялась Московскому патриарху вплоть до середины XVII века. В конце XVI века лишь два светских сенатора Великого княжества из 25 были католиками, остальные – преимущественно протестантами. В конце XVIII века не более 5 % населения нынешней Беларуси были православными. Беларусь являлась преимущественно греко-католической и римско-католической страной. Россия знала совсем иную традицию религиозной жизни. Русские религиозные споры – это споры внутри одной веры и одной церкви.

Рискну предположить, что одна из причин столь высокой динамичности в смене конфессий – компрометация той или иной церкви соседнего государства и связанных с нею единоверцев. Такие церкви всегда являлись духовным ядром тех государств («империй»), которые решали в регионе Беларуси свои масштабные задачи. В ходе затяжной опустошительной войны религия завоевателя компрометировалась в глазах религиозно активных людей. Соответствующая церковь начинала восприниматься всего лишь как инструмент идеологии и пропаганды жестокого врага.

С другой стороны, собственные иерархи или иные хранители ценностей, как правило, в ходе опустошительной войны быстро погибали или утрачивали возможность оказывать прежнее влияние. Во всяком случае, местные церкви никогда не обладали материальным потенциалом для создания мощной образовательной или пропагандистской машины, чтобы противостоять церкви очередной «империи».

На таком духовно-политическом фоне логично рассматривать церковные и религиозные вопросы в качестве разменной моменты в ходе геополитических комбинаций для отражения очередного нашествия. Абсолютно очевидно, что такого рода практичное, отчужденное отношение к церкви и даже к религии коренным образом отличает белорусскую политическую традицию от русской. Государство в регионе Беларуси редко бывало последовательным хранителем веры. Оно было, как правило, бюрократическим, а не идеократическим. Ни одна церковь не могла претендовать здесь на гарантированную устойчивость, ибо здесь не могло быть устойчивым ни одно государство. Церковь бывала влиятельна в основном в силу своей способности привлечь внешнюю поддержку.

Говоря немного возвышенно, если мы начнем разбирать ситуацию в каждый момент, предшествовавший смене конфессиональной принадлежности основной массы населения, то будем изумлены глубиной кризиса, поразившего церковь, от которой отказывались люди. И вряд ли сможем однозначно осудить их за попытку найти выход из сложившейся ситуации и сохранить веру и душу в рамках иной церкви, показавшейся на тот момент наиболее светлой и чистой. Надо отметить, что каждый новый политический класс региона Беларуси искренне исповедовал близкую ему религию. Религиозная индифферентность характерна для данного региона лишь в эпохи стабильного развития.

Столь высокая религиозная толерантность не была характерна для России. Великое посольство Льва Сапеги об объединении трех стран или походы Лжедмитриев провалились в немалой степени из-за нежелания московского общества допустить на своей территории массовое строительство неправославных храмов и распространение влияния неправославных христианских церквей.

Интеграция Беларуси в состав Российской империи произошла только тогда, когда Россия оказалась в состоянии вобрать в себя католическую на тот момент страну, а католическая страна оказалась способна ужиться внутри православной империи.

Даже иезуиты в начале XIX века формально оказались в составе Полоцкой иезуитской провинции, тогда как в абсолютном большинстве стран Европы деятельность их ордена была тогда запрещена. В Полоцке же совсем незадолго до вторжения Наполеона в Россию была открыта очень консервативная иезуитская академия (1812–1820).

Неопротестантизм

Конфессиональные процессы, происходящие в Беларуси, беспрецедентны и имеют региональное значение. Беларусь – единственная страна в Европе, где на наших глазах нетрадиционная, не связанная с исторической или иной культурной традицией церковь стала второй по влиянию на религиозно активную часть населения. Речь идет о неопротестантах, в основном о пятидесятниках – «христианах веры евангельской». Нельзя исключать, что при благоприятных политических обстоятельствах эта новая церковь может выйти на первое место. Ни в одной стране Европы нет подобной конфессиональной ситуации, чреватой столь масштабным культурным переворотом. Возможно, по значению этот фактор является более значимым для Европы, чем приверженность Беларуси крупным заводам и советскому культурному наследию.

С конца 80-х годов социологи фиксируют рост общей религиозности белорусов. Сегодня верующими считают себя свыше половины населения Беларуси.

Это обстоятельство создает предпосылки конфликта с советизированной частью общества. Однако еще более опасно то, что религиозность белорусского населения распределена неравномерно. Наиболее религиозным является население Западной Беларуси, то есть религиозная идеология может выступить одной из форм самовыражения западнобелорусских региональных культур и региональных элит. Соответственно сложности во взаимоотношениях конфессиональных групп часто отражают сложности во взаимоотношениях не только церквей, но и региональных элит. Важно и то, что в среде религиозно активного населения темпы роста числа неправославных религиозных объединений превышают темпы роста количества православных приходов. Это создает почву для напряженности между православным населением и слоями, ориентированными на православно-русские духовные ценности, и неправославными группами.

С 1994 года Беларусь по формальным признакам утратила свой относительно православный характер: количество официально зарегистрированных приходов Русской православной церкви (РПЦ) впервые с 1838 года стало меньшим, нежели количество официально зарегистрированных приходов двух других основных конфессий (см. табл. 2).

Таблица 2

Официально зарегистрированные в РБ общины основных конфессиональных групп

В 1995 году ситуация в этом направлении изменилась еще: количество фактически существующих протестантских общин примерно сравнялось с количеством приходов РПЦ (как официально зарегистрированных, так и находящихся в стадии становления) и ныне лишь незначительно уступает Русской православной церкви, несмотря на худшие, чем у нее, политические условия для развития.

При сохранении сложившихся тенденций в случае любой политической заминки, которая уберет некоторые административные препятствия для регистрации новых протестантских общин, можно ожидать, что протестанты превзойдут РПЦ и по количеству официально зарегистрированных церковных общин.

Три конфессии

Особое значение в конфессиональных процессах имеет региональный фактор.

Все три основные конфессии РБ базируются в Западной Беларуси. Такая ситуация сложилась после уничтожения церковной жизни в Восточной Беларуси в 30-х годах. На 17 сентября 1939 года, в момент вступления Красной армии в Западную Беларусь, в самой БССР было, по разным данным, от одной до десяти действующих православных церквей и то ли ни одного католического костела, то ли один-два. В то же время в Западной Беларуси действовало около 700 православных церквей, свыше 200 костелов и до ста протестантских общин. Церкви в Восточной Беларуси были открыты лишь после 1941 года.

Все три конфессиональные группы базируются в западнобелорусской деревне.

У православных в этом регионе расположено примерно 300 приходов в деревнях, у католиков – около 120, у протестантов порядка 170 официально существующих общин. Эти общины, как правило, существовали и во времена СССР либо отпочковались от существовавших в 1939–1941 годах и после 1988 года. В основе каждой из трех основных белорусских конфессий лежит массив традиционных, преимущественно сельских общин, которые после начала в СССР политики перестройки весьма успешно перешли к активной миссионерской деятельности на практически безрелигиозном до того востоке Беларуси.

Принципиально важным общим элементом белорусской церковной жизни стала слабость влияния клира во всех конфессиях и соответственно высокая степень самоуправления общин. В Беларуси до самого последнего времени был всего один православный монастырь и совершенно не было католических монастырей. Общие многолюдные церковные праздники при советской власти не практиковались, основой церковной жизни была община и все, что связано с потребностью именно этой церковной первичной организации. К моменту распада СССР клир был подготовлен очень слабо: в Беларуси лишь после распада СССР была расширена православная семинария в Жировичах, открыта католическая семинария в Гродно и ряд других высших и средних учебных заведений традиционных церквей. Подготовка православного клира, мягко говоря, была слабовата, и священник был нацелен скорее на апологетику традиционных моральных ценностей, чем на активную миссионерскую деятельность. В костеле ситуация усугублялась его польским культурным характером и традицией – парафия (приход) умершего ксендза могла десятилетиями ждать разрешения на приезд нового ксендза из Польши. Наконец, советское церковное законодательство рассматривало общину в качестве материально ответственного лица, а священника – в качестве наемного работника у прихожан. Тем самым даже юридически механизм функционирования приходской и парафиальной жизни был приближен к механизму функционирования протестантской общины.

Наполняемость активными верующими общин всех основных конфессиональных групп примерно одинакова. В некоторых регионах у католиков наполняемость приходов ниже, чем у православных, в других местах – в Могилевской или Брестской областях – католические приходы зачастую очень малолюдны.

С точки зрения функционирования общины крайне сложно представить себе устойчивое управление общественным целым, где только ядро активных верующих составляет свыше 150–300 человек. Обычно эти 150–300 человек охватывают своим влиянием еще 600-1200 человек, которые относительно регулярно ходят в церковь или костел. Это и есть средняя западнобелорусская церковная община. У протестантов средняя численность крещеных в деревенской общине составляет те же 150–300 человек, под влиянием которых находится обычно 600-1200 детей, их родителей, родственников, друзей, коллег, соседей. Конечно, встречаются и крупные общины, приходы, парафии, но в среднем наполняемость активными верующими и их влияние на более пассивную часть единоверцев примерно сопоставимы по всем конфессиям.

У православных основной массив общин располагается в Западной Беларуси, в основном в Брестской области (католических парафий в этой области меньше 60, из них около 20 – в одном районе этой области, близ Барановичей). У католиков около 200 общин концентрируются вдоль границы с Литвой, преимущественно на стыке границ Витебской, Гродненской и Минской областей. Православных здесь примерно столько, сколько католиков у границы с Украиной, то есть почти нет.

Все три конфессиональные группы практически не связаны с белорусской национальной идеологией, хотя обладают широкой внутренней автономией в рамках своих конфессий. Белорусская православная церковь является экзархатом Русской православной церкви. Во главе польского по традиционной ориентации католического костела стоит кардинал. Протестанты самоуправляемы по природе своей организации и вообще индифферентны в отношении национальных проблем.

Наконец, все три конфессиональные группы обладают очень высокой степенью организационной консолидации.

В Беларуси пока не было ни одного внутрицерковного конфликта, который можно было бы назвать церковным расколом.

Растут в числе и православные, и католики, и протестанты. Прочие деноминации, особенно экзотические, практически незаметны. То есть изначально белорусские верующие распределены между крупными устойчивыми хорошо организованными конфессиями, политизация которых может пройти очень быстро.

Ныне восстановлены практически все православные церкви, существовавшие в Западной Беларуси в деревне до 17 сентября 1939 года. Католических костелов открыто меньше. Основная причина – послевоенные репрессии и массовый отъезд поляков в Польшу во второй половине 40-х годов. Так, сегодня в Брестской области поляков очень мало, хотя до войны они составляли на этой территории свыше 14 % населения. Однако там, где компактное сельское польское (католическое) население сохранилось, довоенные костелы обычно восстановлены.

Строительные программы в деревне сегодня можно считать близкими к завершению. Волна строительства новых молитвенных учреждений перекидывается из деревень в города. А вместе с этим возрастают и актуальность конфессиональной проблематики, и межконфессиональные противоречия. В частности, особенно опасным внутри всех конфессиональных групп стало противоречие между политизированными и относительно неполитизированными частями. Тем более что эти части конфессий базируются в разных регионах Беларуси и в качестве социальной базы используют разные общественные группы. В Восточной Беларуси церкви изначально возникают в основном в городах, при том что доля сельского населения на востоке гораздо меньше, чем на западе: примерно 25 % против примерно 50 %. В силу слабости общины и отсутствия культовых сооружений клир здесь более нуждается в поддержке влиятельных и богатых структур для реализации строительных программ и потому более самостоятелен относительно общины.

«Три» костела

В конце 80-х годов католический костел в РБ пошел на создание трех особых диоцезий (церковных округов) вместо существовавшей до того одной единой. Границы диоцезий проведены по границам культурных регионов Беларуси: Гродненский епископат охватывает всю Западную Беларусь без Западного Полесья (Брестской области), которое выделено в особую единицу. Эту Полесскую диоцезию непосредственно возглавляет кардинал Казимир Свентэк. Восточная Беларусь охватывается Минско-Могилевским епископатом. В каждой диоцезии сформировалась специфичная система взаимоотношений между клиром и прихожанами, в каждой диоцезии у костела свое место в общественно-политической структуре региона, особенные проблемы и задачи.

В Гродненском епископате господствует традиционный польский костел. Здесь внутренняя тональность обычно задается потребностями и спецификой традиционных сельских приходов. В Полесской диоцезии католики – небольшое, нелюбимое и достаточно изолированное этноконфессиональное меньшинство в центре православного и протестантского массивов. В Минско-Могилевском епископате костел сталкивается со значительным влиянием национально ориентированных сил и в гораздо меньшей степени выступает носителем польской культуры и идеологии, нежели в Западной Беларуси. Здесь действует несколько белорусских парафий, и в костелах все шире используется русский язык.

Именно в Восточной Беларуси была отформатирована греко-католическая ветвь костела. Греко-католики вобрали в свои парафии в основном ранее православную белорусско ориентированную молодежь. Только в Восточной Беларуси сегодня заметен переход в католичество значительного числа православных. Еще большее значение для судьбы костела в этом регионе имеет концентрация католиков в рядах белорусской оппозиции разных идеологических направлений и выдвижение национально ориентированной оппозицией тезиса о греко-католичестве как национальной религии белорусов в противовес православию[2 - Греко-католичество было упразднено лишь во время Полоцкого церковного собора 1838 года, на тот момент большая часть белорусов действительно были униатами.].

Усиливающееся давление Запада на А. Лукашенко привело к усилению внутри правящего слоя Беларуси тех сил, что ориентированы на получение в России поддержки со стороны наиболее антизападных, националистических кругов. Сближение государства и православной церкви стало неизбежным. В Беларуси началось отступление от модели последовательно светского государства. Началось выстраивание законодательно оформленной иерархии основных конфессий по тем правам, которыми они располагают в стране. Еще в конце 90-х годов в Беларуси было введено законодательство, которое поставило под очень жесткий государственный контроль иностранных миссионеров. Граждане иных стран могут заниматься религиозной деятельностью в Беларуси только на основании относительно коротких, часто годичных, разрешений, которые могут продлеваться решением органов власти. Иностранец не может заниматься миссионерской деятельностью вне пределов своей церкви или иной локализированной культовой территории. Для проведения совместных с иными религиозными общинами религиозных мероприятий миссионер должен получать специальное разрешение местных органов власти. Это положение отразилось в основном на католическом костеле.