Я иду тебя искать

При виде женщины Степанов сделал шаг вперёд, но она быстро вытянула руку, тем самым предупреждая, чтобы он оставался на месте. Решительным шагом она приблизилась к нему, и они, не сговариваясь, отошли к скамейке.

– Услышать бы, о чём они говорят.

– Говорит в основном она, Степанов только кивает. Димон, он свёрток достаёт.

– Ты был прав.

Взяв у Степанов свёрток, женщина протянула ему что-то взамен. Мы не разглядели, что именно. Александр Сергеевич заулыбался, сунул руку в карман и чуть склонил голову.

Женщина развернулась, сделала шаг по направлению к микроавтобусу, и вдруг обернулась к Степанову, вытянула правую руку. В руке у неё был пистолет.

– Глебыч!

– Димон, тише.

– Пистолет!

– Не ори.

– Измена!

Степанов не успел сказать ни слова. Женщина нажала на курок. Раздался негромкий выстрел. Александр Сергеевич замертво рухнул на асфальт.

Мы с Димоном сидели, боясь пошевелиться. При каждом выдохе у меня из горла вырывался свист, мне казалось, женщина в тёмных очках его обязательно услышит, и тогда нам конец.

Едва Степанов упал, из микроавтобуса выскочили два крепких мужика. Подхватив Александра Сергеевича, словно тот был большой плюшевой игрушкой, они бросили тело в салон и с шумом захлопнули двери.

Микроавтобус сорвался с места.

Глава четвертая

Командировка в Тюмень

Утром, посовещавшись, мы решили пойти к Ольге Евгеньевне. Она жена, точнее, уже вдова Степанова, она должна узнать о несчастье первой.

– Наверняка тревогу забила, – предположил Димон.

– А мне Машку жалко, – Алиса сидела в кресле, прижимая к груди подушку. Рассказ о нашей ночной вылазке произвёл на неё настолько сильное впечатление, что Люське пришлось отпаивать её валерианкой.

– Идти всем вместе не имеет смысла.

– Я и не собиралась никуда идти, – Алиса поёжилась. – Вообще на улицу теперь выходить страшно.

– Пойдём мы с Глебычем, вы дома оставайтесь.

– Дим, а есть смысл идти к Степановой? Как вы ей обо всём расскажете?

– Как-нибудь придётся.

– Не представляю себе этого разговора. Я бы слова вымолвить не смогла. Глеб, наверное, вам лучше сразу в полицию пойти.

– Я думал об этом, но тогда они ломанутся к Ольге Евгеньевне. Такой же удар, только эффект окажется намного сильнее. Нет, пусть узнает правду от нас, а не от полиции.

– Ну, смотрите сами, – Люська пожала плечами. – Что же с Машкой будет?

Повисла пауза.

– Глебыч, срываемся, – сказал Димон. – Десять часов. Пора.

На этаже Степановых мы остановились, посмотрели друг на друга, помолчали. Слова казались лишними. У меня сильно билось сердце, вспотели ладони, было трудно глотать. Вот сейчас мы подойдём к двери, позвоним и будем ждать, когда откроют. А потом? С чего начинать, как сказать об этом Ольге Евгеньевне?

– Димон, я не могу.

– Я тоже.

– Голова разболелась.

– Слушай, Глебыч, рванём в отделение. Люська была права. Узнав о смерти мужа, Степанова запаникует, с ней истерика случится, придётся ещё врача вызывать.

Тут щелкнул замок, и дверь Степановых распахнулась. Я посмотрел на Димона, он прошептал одними губами:

– Мы по-па-ли.

Ольга Евгеньевна подошла к лифту.

– Здравствуйте, – поздоровался я.

– Здрасьте, – кивнул Димон.

– Привет, мальчишки. Ждёте кого-нибудь?

– Нет… да… А Маша дома? – ляпнул Димон.

– Машка минут пятнадцать назад ушла. По-моему, к Рите. Позвоните ей.

– Ага, позвоним.

Лифт открылся, Степанова шагнула в кабинку.

– Ольга Евгеньевна, подождите, – крикнул я.

– Глебыч, не надо, – замотал головой Димон.

Было поздно. Я решился. Хватит тянуть резину, в конце концов, мы не из института благородных девиц. Пришли поговорить со Степановой, значит, надо поговорить.

– Мы к вам пришли, – сказал я, когда Ольга Евгеньевна вышла из лифта.

– Слушаю вас.