Тайна красного иероглифа

Болтовня Влада сильно раздражала, а яркий свет раздражал вдвойне. Наконец, отыскав пачку сухариков, Влад щёлкнул выключателем и сел на кровать.

– А поделиться, – привстал Кирюха.

– И мне, – протянул руку Олег.

– Дели на четверых, – сказал я. – По-братски.

– По-братски? Вы офигели, здесь всего пятьдесят грамм. Если разделить на всех, ничего не останется. Куда ты руку тянешь… Ну хорош! Ты полпачки загрёб. Кирюх, отвали!

Когда минуту спустя мы хрустели сухариками, Влад вдруг тоже вспомнил историю.

– Сколько раз её рассказывал и постоянно сердце в пятки уходит. Страшная очень история. Даже не знаю, стоит ли говорить.

– Колись.

– Начал, так продолжай.

– Короче, произошла она в маленьком городишке с одним мужиком.

– О-о-ой, как страшно, – прогудел Кирюха.

Мы с Олегом засмеялись.

– Я не буду ничего рассказывать, – обиделся Влад.

– Ладно-ладно, я молчу.

– Он жил на двенадцатом этаже и пятого марта услышал ночью стук в окно.

– А почему не четвёртого? – опять не сдержался Кирилл.

И снова мы засмеялись.

Влад что-то пробурчал и выбросил в корзину пустую пачку от сухариков. Пришлось уговаривать его минут пять, прежде чем он снова заговорил, а я на всякий случай предупредил Кирюху, чтобы тот не перебивал, хотя меня самого так и подмывало ляпнуть какую-нибудь колкость. Дело в том, что Влад рассказывал свою историю очень эмоционально, с чувством, менял тембр голоса, иногда шептал, иногда срывался на крик, и всё это сопровождалось активной жестикуляцией. Он рассказывал страшилку и истово верил каждому своему слову, от этого его сковывал страх, он на миг замолкал, косился на закрытую дверь, потом смотрел на окно и продолжал тараторить.

– Стук повторялся каждую ночь ровно в полночь. Но стоило мужику включить на кухне свет, становилось тихо. И так на протяжении двух недель. А потом он увидел в окне лицо женщины в чёрном платке. Испугался, отпрянул назад, закричал и лицо исчезло. Утром он в церковь пошёл, свечку поставил. И стук прекратился. А в середине августа всё повторилось, ночной стук, лицо женщины в окне и слабый вой, доносившийся из вентиляционного отверстия. Соседка по этажу, старая бабка, узнав о ночных стуках и лице в окне, сказала, что это призрак забрать его с собой хочет. Посоветовала в следующий раз окно распахнуть…

– И выпрыгнуть с двенадцатого этажа, – в голос рассмеялся Кирилл.

– Влад, не слушай его, продолжай.

– Открыть окно и вылить немного святой воды в то место, где лицо появляется. Он так и сделал, – дыхание Влада сделалось прерывистым, он практически с головой укутался в одеяло, задрожал. – Ночью постучали по стеклу, в углу возникло лицо… Мужик сжал чашку со святой водой, распахнул окно и ощутил сильный толчок в спину.

– Выпал? – спросил Олег.

– Да! – закричал Влад, сорвал с себя одеяло и метнулся к выключателю. – Он выпал! Его толкнули, и призрак женщины забрал мужика с собой. Понимаете? Ей удалось его забрать. Поэтому она и стучала… – Влада начало трясти как в лихорадке.

Перепугавшись, мы минут десять пытались привести его в чувство. Он то и дело смотрел в окно, ему мерещилось лицо женщины. И стук слышал, и холод ощущал и еще много чего, чем впечатлительного Сивцова наградил липкий страх.

Успокоившись, но поставив условие, что будет спать только с включённым светом, Влад предложил опустить на окне жалюзи и придвинуть к двери стол. Олег покрутил пальцем у виска, посоветовав Владу с такой расшатанной психикой забыть о страшилках. Кирюха сказал, что стол останется на прежнем месте, а я в свою очередь отказался опускать жалюзи.

– Терпеть не могу спать, когда закрыто окно. Достаточно того, что всю ночь будет гореть свет.

Влад поворчал, поёрзал на кровати, но вскоре затих. Правда, в ту ночь мы вскакивали каждые полчаса от его визгов и криков, что в номер пытаются проникнуть призраки. В итоге, с пяти часов ни я, ни Кирюха с Олегом не сомкнули глаз – сон прошёл. Зато Влад продрых без задних ног до десяти утра.

До Нового года оставалось чуть больше двенадцати часов…

***

Последний день уходящего года мы провели в нетерпеливом ожидании. Днём были в планетарии, в компьютерном клубе, катались на коньках, девчонки ещё успели сходить в бассейн, а Полька больше часа провела в библиотеке.

Ближе к вечеру, когда терпение оказалось на пределе, и каждый начал торопить время, я решил немного вздремнуть. Проспал чуть больше часа, и проснулся от громкого крика Влада, с шумом ввалившегося в номер, негодуя по поводу очередной случившейся с ним несправедливости. Вроде опять ему кто-то что-то сломал.

…Новый год встречали в просторном зале. Кругом всевозможные гирлянды, мишура, разноцветный дождик и красивые ёлочные игрушки. На самом почетном месте – в центре – на возведённом подиуме с подсветкой, словно греясь в лучах славы, величественно возвышалась шикарная ель. На её пышных ветках, укутанных золотистыми гирляндами, переливались большие и маленькие шары, забавные сосульки, хрупкие фонарики, колокольчики, стеклянные шишки в блёстках, фигурки Деда Мороза, Снегурочки, Снеговика. Макушку ели венчал огромный нарядный бант алого цвета.

Столы с угощениями, покрытые светло-голубыми льняными скатертями были расставлены вдоль стен по периметру зала.

Играла приятная музыка, вроде это были рождественские мелодии, свет в зале был немного приглушен, мерцали огоньки электрических гирлянд, и очень вкусно пахло Новым годом.