Потом пришли буржуины

Каменные джунгли прорастали на мощном бутовом фундаменте, утверждая монументально величавой громадой зарождение новой «эры роскоши».

В голубом озере бассейна странный человек пускал бумажные кораблики. Молодой далматинец с шумом рассекал волну, охотясь на них, как на дичь. Дорога из жёлтой тротуарной плитки привела во дворец. Шикарное крыльцо, как ложа оплывало зеркальными гранитными ступенями. Солнечные лучи плавали по полированной плоскости, ослепительно стекая растаявшим северным сиянием. Бело-мраморные колонны, будто лебеди, стремительно выплывали из волшебной сказки, скользя по чёрному глянцу. Подхватив грациозными гранеными крыльями изумрудный купол, покрытый пластинами меди, в котором купались жёлтые лучи. Он раскрывался зелёным шатром в виде гигантского листа магнолии над парадным подъездом. Сквозь него бирюзой проливалось небо. Витиевато кованные перила были покрыты ониксом.

Лейла дар речи потеряла ещё у ворот, ротик открывает, как рыбка, надышаться богатством хочет.

Двери распахнулись. Сменяли одна другую комнаты, демонстрируя изыск интерьера и изящество меблированных форм, от воздушных пеньюаров гардин – до всяких прочих аксессуарных мелочей.

На втором этаже, в стеклянной лоджии раскинулся зимний сад. Претендуя на соперничество с висячими садами Семирамиды. Фараоном быть не запретишь. Каждому им хочется побыть. Во сне или наяву. Хоть самую малость. В крайнем случае – просто опрокинуться дорогой стопочкой, чтоб море по колено.

А море ослепительной бирюзой просматривалось сквозь приоткрытое окно с классической витражной композицией. Богатая палитра стекла: фисташковая, оливковая, шартрез, аквамарин с вкраплением минералов оливково-зелёного и тёмного берилла.

Эмма Рафаиловна сидела в экзотическом кресле, с обивкой под в леопардову шкуру, в позе египетской царицы. Из-под ковра мягко блестел инкрустированный паркет, ослепляя подошву. Стены изысканно сияли маникюрной палитрой фракталиса с веницианским покрытием, вперемешку с барельефными зеркалами и картинами в тяжёлых позолоченных рамах, от которых шло свечение…

Хозяйка поджидала гостей по-домашнему и в приятном настроении. В дешёвых бриллиантовых сережках с простенькими изумрудами и тапочках на босу ногу. Лишь пару побрякушек из белого золота болталось на её пальчиках. В кофе плавали спелые сливки. Сигаретный дым пах импортной парфюмерией. Деловая беседа состоялась не в кабинете хозяйки, а прямо здесь, за хрустальной столешницей, резного журнального столика, оправленного в ажурное литьё бронзы. Свежее утро дарило бесплатно дорогую ласку и лучезарность, и осыпало солнечной мелочью.

Глаза хозяйки стояли, как хризантемы в стакане, с обворожительными и пушистыми ресницами. Разговор был непринужденным, почти по душам. Требовалось блеснуть художественным вкусом и умелой творческой рукой. Эмма Рафаиловна желала экзотический комплекс русалки – океанариум на дому.

Предстояло в свободном полёте фантазии забабахать подводное царство, куда, как к себе в джакузи, в пучину, могла нырнуь она владычецей морскою. А золотые рыбки чтоб на посылках ей служили. – «Будьте любезны».