Атлантида

– Всё познаётся разумом. Не воспринимай ничего на веру, всё подвергай сомнению. Даже то, что ты видишь – этого мало. Нужно это понимать.

Старец повернулся, давая знать, чтоб следовали за ним.

– Идём, я покажу тебе ещё что-то.

Глаза старика заблестели, Хостомар смог уловить это. Они поднялись по деревянной лестнице вверх, попав в небольшую комнатку. Стилапанти разжёг факельницу и она замигала тусклым свечением.

Ла-Тия нагнулась к Хостомару.

– Он покажет тебе свой зрительный прибор.

Её большие глаза тоже были наполнены тайной.

– Значит он тебе доверяет, – прошептала она.

Устройство зрительного прибора Стилапанти содержало в себе полую тростниковую трубу, на конце которой с одной стороны устанавливалась двояковыпуклый кристалл, похожий на прозрачную медузу, которых в прибрежном океане несчитанное количество. Через эту прозрачную кристаллическую медузу проходил луч от мерцающего огня и фокусировался на противоположном конце тростниковой трубы. Изображение увеличивалось. Это было настоящим божественным чудом. Стилапанти развернул прибор и направил на черный купол неба с мерцающими звёздами. Хостомар с опаской и любопытством приник глазом к отверстию трубы. И затаил дыхание от немого восторга. Он, словно превратился в маленькую мошку, поднявшуюся выше самых вершин снежных гор и выше полёта птицы… Мерцающие звёзды были так близко, что казалось, протяни руку и дотронешься до блистающего брильянтового кристалла. Его охватило волнение. Он повернулся к старцу.

– Как ты сделал это чудо?

И перевёл взгляд на небосвод. Снова мерцающие созвездия были далеко-далеко. И опять мастер приник к чудесной трубе. Перед его глазами вновь бриллиантовое свечение кристаллических точек. Вот сорвался один светящийся осколок и полетел вниз. Звёздное небо притягивало его к себе. Это кликали его герои, ушедшие туда. Хостомар оторвал глаз от гипнотического прибора кнега. Холодный пот капельками выступил на лбу.

– Достаточно, – сказал Стилапанти.

Кнега Ла-Тия смотрела на своего наставника с восхищением. Старец накрыл прибор грубым холстом.

– В мире много неизвестного, молодой мастер. Если ты чего-то не видишь, это не значит, что его не существует.

– Это ты о богах, которых никто не видел, но все знают, что они есть?

– Совсем, нет. Нужно не слепо верить, а познавать мир. Для этого дана жизнь. Познавать и передавать идущим за тобой, – он медленно произносил слова и они будто застывали в воздухе. – А ещё, скажу тебе, что Жизнь существо вечное. Для тебя проявляется лишь её видимая форма, доступная ощущению и опыту. Ничего не возникает и не появляется из ничего, даже боги. Великое светило Солнце лишь маленькая песчинка в бесконечной пустыне космоса. А понять это можно логикой муравья? Хотя, если хочешь понять многое, наблюдай за окружающим микро миром.

– Как это?

– А вот так, – ответил старец, раскрывая свои изыскания.

Когда тает вечер и седые тучи – ночные души луноокой богини ночи, рваными шкурами покрываю чёрное небо, уже выполз на охоту и стережет и тех и других хищник – песчаный муравей-кочевник. Но что значит эта борьба за существование в сравнении с миром иных масштабов – муравейником, макро-храмом иного бытия. Молодой тогда ещё Стилапанти склонился над сооружением маленьких суетящихся насекомых.

…В предутреннем безмолвии на бегу столкнулись два муравья – рабочий и бродячий кочевник. Они вмиг ощупали друг друга, тыкая тонкими кинжальными усиками – и кинулись в разные стороны. Рабочий муравей-фуражир мчится в родной муравейник оповестить страшную беду: в муравейник нагрянут орды прожорливых врагов. Разведчик воинствующих кочевников спешит сообщить об успехе своей разведки и сколотить походную колонну для грабительского набега. Мобилизация происходит стремительно: воины стекаются сотнями-сотен, и через считанные секунды армия в сто тысяч челюстей устремляется в сторону обреченного муравейника.

А там – паника и столпотворение. О сопротивлении и не помышляют – противник крупнее, мощь железных челюстей вгоняет в страх. Хозяева в ужасе спасаются бегством. Спустя четверть часа рейд завершен. На целых пятнадцать шагов растянулись отряды победителей, сгибающихся под тяжестью трофеев. Они спешат к своему походному шатру-гнездовью. Челюсти-живало сжимают ценный трофей – личинки побежденных. В их мягкой прозрачно-белой скорлупе, проклюнувшись куколками, копошатся неокрепшие еще и юные членистоногие жизни. Они станут их и пленниками и вечными рабами… Навсегда. И рабским трудом обеспечат будущее своих паразитирующих приемных родителей. А юный Стилапанти спешит в свой храм. Сегодня он обрел «тайные знания».

– Философия мудрецов живёт в недоступном мире, – продолжал Стилапанти. – В ледяном безмолвии их мудрость. Человечество не слышит её, слишком озабочено оно бытовыми насущными проблемами. Философы-алхимики, лже-пророки и правители умных человекообразных обезьян будут создавать вечные духовные ценности. А они уже давно созданы.

– Откуда ты всё это знаешь, Стилапанти?

– Вижу.

Серый зрачок старца упёрся в лоб Хостамару.

– Ничего нет нового на Земле. Всегда будет Любовь. Предательство. И Отвага.

– А что ещё видишь ты?

– Вижу сильный флот неприятеля и воинов-иттонисов на больших галерах. Они идут на вёслах, чтобы разграбить и предать огню Ибос. И разрушить государственную власть лебории и саму Атлантиду. Вижу медные панцири воинов-скибов в золотой чешуе солнца. Вижу юную и счастливую скалгу на берегу, не боящуюся умереть.

В конечном итоге северные атланты, воины-иттонисы поглотят Ибос и другие государства и народы Атлантиды. Но искусство и обрядовая религия долго оставались неизменными по сути, базируясь на культуре леборийских храмов. Создавая новые государства, северяне начнут поклоняться единому божеству – Великому Космосу, создавая культ небожителей, а вместе с этим культ сверхчеловека, рациональную расу Силы. Но всё это будет потом, не сейчас. А, значит, всё это не важно. Так всегда думает человек.

Недолго пробыл мастер Хостомар у кнега Стилапанти. Материал для работы старец отбирал сам, прослушивая шершавой ладонью плоскости заготовленных для работы гранитных глыб. Словно сердце каменного великана изучал. Не иначе, как мифологического Атланта, сына Великой -О-. Добрый был материал.

– Ступай в Ибос, мастер. Кнеги сами доставят камень в храм.

– Война, Стилапанти, не до резьбы храма.

– Вот и воюй, аттис, ты воин ремесла.

Возвращался Хостомар сам, дорогу он помнил. Кнега Ла-Тия осталась у старца Стилапанти. Сияло горное солнце, ломая хрусталики льдинок на высоких скалах, раззадоривая духов северных ветров. Дорога уходившая в горы теперь легко скатывалась вниз. Кое- где из- под камня уже выглядывал бойкий стебель молодой травки, демонстрируя новый зелёный листик. В сказочной пещере Хотнгизы его застал вечер. Духи пещеры не тревожили Хостомара, его беспокоили мысли о будущем Ибоса. Он не заметил, как тихо, по кошачьи, подкралась ночь и зыркнула в пещеру белым не мигающим оком луны. В тишине сорвался и поскакал по склону мелкий камешек. И опять всё стихло. В двух шагах от себя мастер увидел хозяйку мраморной пещеры, Хотнгизу. Она была не такая, какой изображают её в храмах. Но мастер узнал божество, почуял сердцем.

Демоническое божество Хотнгиза.

– Хостомар, – произнесла она, шагнув навстречу сквозь костёр.

Хрустнула горящая ветка, выбросив брызги демонических искр в чёрную бездну ночи. Вздрогнули змеевидные тени. Пошатнулся он… Поднял еловую лапу факелом. Осветил богиню. Словно из другой легенды вышла она. Красно-рыжие волосы не пылали жаром и лицо не сияло алебастровой белизной. Это была женщина с тонкими чертами. Гибкими пальцами она искала Хостомара, водя ими по воздуху совсем рядом.

– Хостомар, – снова произнесла она могильным голосом.

– Она слепа, – мелькнуло в голове.