Не ходи служить в пехоту! Книга 7. Северный ветер

Высказал свои предложения о необходимости действовать совершенно иначе, чем планируют сирийцы.

Мои предложения опирались на собственный боевой опыт и заключались в том, что надо из двух батальонов создать два штурмовых отряда. Внутри этих штурмовых отрядов на базе рот создать штурмовые группы, а в них три подгруппы (лёгкую, среднюю, тяжёлую), разные по численности и вооружению, плюс в каждой штурмовой группе 3-4 пары снайперов. Доложил и по задачам штурмовых подгрупп. Технику использовать (если использовать) с безопасного удаления и так далее и тому подобное. Вместо массированного использования танков и БМП точно и точечно, в исключительных случаях, применять миномёты, применение гаубиц исключить, но быть в полной готовности, для этого в составе каждой штурмовой группы иметь одного, а лучше двух офицеров-артиллеристов и так далее. Даже предложил быстро доставить во временное пользование 2-3 БПЛА малой дальности «Орлан-10», которые в то время уже находились в войсках и проходили испытания, но на вооружение нашей армии ещё не были приняты. Однако их использование требовало участия наших специалистов, так как в их армии такого оружия пока не было, да и в нашей проходили экспериментальную эксплуатацию всего несколько десятков: только в двух мотострелковых бригадах, одной танковой и одной десантно-штурмовой. Но самое главное, всё-таки предложил в самом конце доклада, чтобы вообще всё было не так: чтобы армия в город не входила, а лишь блокировала его, чтобы её действия носили вспомогательный характер. С расчётами обосновал, что у республиканской гвардии (аналог тогдашних наших внутренних войск МВД) достаточно сил, предлагал собрать здесь в кулак батальон полиции с целью зачистки. Кроме того, предложил армии развернуть полевой госпиталь для оказания медицинской помощи пострадавшему мирному населению, обосновывая это тем, что как раз это будет воспринято народом правильно.

Генерал поморщился, но я понимал, что он со мной полностью согласен и его неудовольствие связано с тем, что он отдавал себе отчёт в том, что наши предложения будут идти вразрез с сирийцами. Прямо при мне связался с НГШ и попросил разрешения немедленно к нему прибыть.

Через минут десять мы были в кабинете НГШ.

Много разного сейчас говорят о тогдашнем НГШ. Я тоже имел своё мнение. Внимательный читатель его уже знает.

НГШ попросил быть предельно кратким. Выслушав нас внимательно, задал несколько вопросов. Я знал, что он всё прекрасно понимает. Не такой это сложный вопрос, и его квалификации более чем достаточно.

– Так. Понятно. Это штатная мотопехотная бригада? Или что-то сводно-сбродное?

– Это сводная мотопехотная бригада 4-й механизированной дивизии, усиленная вертолётами. Командует какой-то там брат Президента Сирии, штатный командир дивизии.

– Что значит «какой-то там»?!

– Виноват. Фамилия Асад. Как зовут – забыл. Не привык ещё, – я стал судорожно искать соответствующую запись.

– Товарищ полковник! Вы их всех просто наизусть должны знать! От зубов должно отскакивать!

– Командир – бригадный генерал Мехер Асад, младший брат Башара Асада, сын предыдущего Президента Сирии Хафеза Асада, – глядя на меня с укором, произнёс начальник ГОУ.

НГШ взглянул на него и подтверждающе кивнул.

– Почему вы, товарищ полковник, ещё не изучили командный состав их армии? Или вам материалов не дали?

– Материалов очень много. Всё есть. Всем обеспечен. Изучил. Просто не придал сейчас этому значения. Я по делу на любой вопрос могу ответить. Какое мне дело до того, кто там брат или сват? Какое это имеет отношение к штурму?

Генералы переглянулись и вдруг начали надо мной смеяться. Мне было неловко и… стыдно.

– Прямое, товарищ полковник. Вы же столько времени на Кавказе провели. Вы что? Или у вас в Москве мозги набекрень встали? – продолжил НГШ, уже как-то беззлобно.

– Я догадываюсь, что вы имеете в виду. Но к штурму это не имеет отношения. Прошу прощения.

– Прямое! – отрезал НГШ, неотрывно смотря мне в глаза.

Я судорожно перебирал всю изученную информацию. Ничего на ум не приходило. Хоть провались на месте от стыда!

– Ладно. Пока простительно. Но начинайте изучать по Сирии, по всему Ближнему Востоку, по Израилю всю общественно-политическую тематику. Не зацикливаться только на военно-технической информации! Изучайте самые разные точки зрения. Всё что только можно. Смотрите ток-шоу разные по телевидению. Терпите – этот бред полезен для критического восприятия. Я вам сочувствую. Надо. Надо понимать всё, что происходит. Не ограничивайте себя только нашими военными вопросами. Сирийская армия – это и есть Сирия, но всё-таки не вся. Там много всякого. И так по всему Ближнему Востоку. Ну, догадались хоть о чём-то?

– Никак нет, товарищ начальник генерального штаба, – было очень стыдно.

– Плохо. Ладно. Подскажу. То, что он родной брат Президента, значит, что этому генералу указ только Президент. Роль их министра обороны и Генштаба понятна?

– Дошло. Это так просто, даже обидно. Просто в эту сторону не подумал.

– Плохо. Это имеет самое настоящее практическое значение. Им можно что-то посоветовать, но они нас не слушают совершенно. Можно что-то сказать генералам Генштаба. Они выслушают и, скорее всего, ничего этому комдиву не скажут. Звонить их Президенту – у меня пока таких полномочий нет. Разговаривать с их командиром дивизии я не буду. Слишком много чести. Поговорю с их начальником Генштаба насчёт того, чтобы он поручил кому-то из своих генералов позвонить вам. Выскажете своё мнение. При этом приказываю делать это очень деликатно, в форме теоретических размышлений и практических ненавязчивых советов. Приказываю! Не более! Понятно?

– Так точно. Теперь вообще всё понятно.

– Пока что так. Что знаем о противнике? – обратился он ко мне.

– Ничего.

НГШ удивлённо на меня посмотрел, и этот взгляд не предвещал ничего хорошего. Понимая это, я продолжил:

– Аналитическим путём я, конечно, всё рассчитал. Но это мои предположения. По данным СВР можно сделать вывод, что на сторону повстанцев перешёл целый мотопехотный батальон без двух взводов – это по личному составу. Примерно 40 БМП и БТР, 7-10 танков.

– Что-то с трудом верится, – сказал НГШ.

– Сирийцы это не подтверждают. Наше ГРУ тоже пока там бессильно. Извиняюсь, конечно. Их Генштаб это полностью отрицает. Но СВР докладывает, что вот такие цифры по боевым машинам. То есть в город вошёл мотопехотный батальон. Сейчас на стороне правительственных сил два взвода без техники, с одним миномётом, в полном окружении. Остальные на стороне оппозиции или убиты. Разведчики сами говорят, что данные очень приблизительные. Я их сведения считаю достоверными. В городе будет держать оборону мотопехотный батальон, доукомплектованный пехотой за счёт перешедших на сторону оппозиции полицейских и боеспособных повстанцев. По сообщениям сирийцев, батальон этот был боеспособный, полностью обученный. Опять же: по данным СВР, в рядах протестующих в этом городе было не менее 300 человек из числа недавно демобилизованных из сирийской армии, предельно обозленных на всё что только можно. Им, кстати, приписывают и основные зверства в отношении полиции. И благодаря их призывам почти весь призывной состав этого батальона добровольно перешёл на сторону оппозиции. Для офицеров этого батальона, скорее всего, переход на сторону оппозиции – вынужденная мера, так как они остались без своих солдат. А потом, когда начались убийства и зверства по отношению к отказавшимся переходить полицейским и военным, офицеры уже поняли, что обратной дороги нет. Придётся воевать за оппозицию. В итоге исхожу из того, что обороняющихся в городе будет никак не менее 500 штыков, плюс захваченная техника, но там один боекомплект. Если в городе было стрелковое оружие, то численность этого батальона может доходить до 1000 человек. Бегло изученная архитектура города позволяет прийти к выводу, что противник организует оборону тремя опорными пунктами…

НГШ меня выслушал и перебил в самом конце одним своим проницательным и недовольным взглядом. Те, кто разговаривал с руководителями такого уровня, легко меня поймут.

Я разозлился, взял тонкую металлическую ручку-указку и начал показывать на карте:

– С востока, запада и юга планируют и наверняка ждут. С севера, со стороны гор, наступления не ожидают. Поэтому предлагаю атаковать двумя штурмовыми отрядами с севера и северо-запада. Понимаю. Тяжело. Трудно и даже рискованно. Технику туда не подтянешь. Но надо действовать по-умному. Надо постоянно маневрировать. Нужна скрытность. В этом готов подсказать, научить. Сделать. Достаточно одного-двух хорошо обученных взводов – для начала. Можно сделать. Надо имитировать маневрирование техники и личного состава с юга: град команд, имитация наступления одним батальоном – это с юга, только техника, личный состав свести в штурмовой отряд и на северо-запад их, скрытно. На востоке дать им возможность беспрепятственного выхода. Демонстративно убрать эти две мотопехотные роты. В любом случае зачем этим двум мотопехотным ротам 25 танков?! Достаточно 23 БМП и девяти миномётов. Нужно оттуда всех убирать. Когда противник город покинет, надо дать ему немного отойти, дальше на восток. Пусть почувствуют себя в безопасности. Надо. Это наш же опыт второй чеченской – загнать на минное поле. Но тут по-другому. Примерно в 5-6 километрах от города есть место, где из-за гор можно хорошо накрыть их артдивизионом из состава этой сводной бригады, надёжно уничтожить – им некуда будет скрыться. Если надо. А ещё лучше – подтянуть туда реактивную батарею, шесть РСЗО будет вполне достаточно, но желательно больше, конечно. Город с населением более 50 тыс. человек, плюс никто не знает, сколько туда людей ушло из огромных пригородов. Это немало, и нужно действовать более точечно. Жертвы могут привести к ещё большей озлобленности. А сирийцы рассчитывают на массированное применение бронетехники и артиллерии, что неминуемо приведёт к огромным жертвам. Но основное моё предложение остаётся прежним. В город должна войти республиканская гвардия с полицией, только со своей «стрелкотнёй», то есть стрелковым оружием. Предусмотреть коридор для выхода на востоке. Как только выйдут на нужный район – предложить сдаться, отфильтровать, и всё, что у них положено по юридической части, пусть сами смотрят. Нет – накрыть артиллерией и потом разбираться дальше. И тут уже жёстко. После этого можно и пропаганду там какую-нибудь придумать, чтобы побывавшие в стане оппозиции солдаты и офицеры что-то рассказали по телевизору. Мы сможем им помочь всё спланировать. Можем, в конце концов, сами всё сделать – утром у них будет наш план. Справимся. Я понимаю, что и как надо сделать.

– Понятно. Что сирийцы говорят о противнике?

– Говорят, что там не больше сотни бандитов, напрочь отрицают переход батальона на сторону оппозиции.

– По срокам что?

– Сирийцы спешат. Хотят начать уже одиннадцатого числа, в город будут входить 12-го. В любом случае надо откладывать. Подтянуть кое-что и всё полностью перепланировать. Кардинально. Кроме того, надо отработать с двумя батальонами действия в составе штурмовых отрядов при штурме города. То есть, если всё делать хорошо и быстро начинать, надо не ранее четырнадцатого.

– Что скажете? – обратился НГШ к начальнику ГОУ.

– Я считаю, штурм приведёт к расколу в армии. Это опасно. Поддерживаю Тимофеева. Но вместе с тем понимаю, что Асад не согласится с тем, чтобы город штурмовала эта их гвардия. Там отборные и самые преданные режиму алавиты. Реально их Генштаб не может приказать гвардии, ей только Асад указ. Хотя по всем документам не так. Асад республиканскую гвардию будет беречь. Поэтому, кроме армии, некому этим заниматься. А вот штурм города этой бригадой действительно надо откладывать и готовить, как предлагает Тимофеев.

– Чем мы им помочь можем?