Не ходи служить в пехоту! Книга 1. Начало движения

– Минутку! Катя (так звали мою сестру), стойте здесь. Ни с кем не разговаривайте. Никого не слушайте. Мы в кассы. Держитесь рядом и не уходите с места, следите за вещами.

– Через сколько мы можем вернуться? – обратилась мама к носильщику.

– Минут двадцать пять-тридцать. Должны всё успеть. Давайте быстрее.

– Всё. Ждите здесь.

Мама и носильщик быстро удалились. Мама семенила, так как ей было непросто бежать в сапожках на довольно высоких каблуках.

Между тем вокзал Львова мало был похож на вокзал в Минске. Здесь было грязно, толпы народа, запах туалета и испражнений был очень сильным. Много цыган, насчёт которых мы с сестрой имели особые инструкции. С другой стороны, вокзал был величественным и очень красивым, с громадными люстрами, красивыми лестницами.

Мы с сестрой очень волновались, боялись, что с мамой может что-то случиться. Носильщик вызывал у меня всяческие подозрения. Время тянулось медленно. И вот, наконец, мы видим носильщика, а за ним маму. Оба довольные и возбуждённые. Мама сказала, что там в кассах много народу и нам пришлось бы простоять в очереди несколько часов.

– Итак, мы едем в одном купе. Объявили, что поезд Москва – Прага прибудет через двадцать минут, и нам надо выдвигаться на платформу. Стоянка поезда около пяти минут. Всё нормально. Мы должны успеть, – сказала мама.

– Можем спокойно идти. Пойдёмте за мной, – добавил носильщик

Далее произошло всё быстро. Оказывается, носильщик хорошо знал, где остановится наш вагон, и безошибочно поставил там тележку. Мы загрузились в вагон, он поставил в тамбур наши вещи.

– Спасибо вам за всё. Без вас мы бы не управились, но всё же так дорого. Я даже до сих пор не могу в это поверить, – сказала мама.

– А как ты хотела, красавица? Сама обошла, так сказать, всех стоящих в очереди. Да и я с тележкой по всему вокзалу туда-сюда с вами. А так бы искала и бегала за носильщиками каждый раз, а они бы тебе говорили, что заняты, пока не додумаешься, что сделать чтобы они освободились. Ты лучше запиши мой номер жетона. Будешь ехать с пересадкой во Львове, у носильщика любого спроси, как меня найти, тебе всякий скажет. Я тебе всё решу. Будешь довольна. Любой вопрос, и с военным комендантом, и с кем хочешь. И билеты куда хочешь найдём, без очереди, и гостиницу, и всё, что пожелаешь. С богом!

Мама записала номер и помахала носильщику рукой.

Поезд тронулся. Начались хлопоты с билетами и бельём. Мы опять в купе были одни и сильно радовались этому. Вечером на границе наш вагон будут поднимать на подъёмнике и менять тележки платформ на европейскую колею. Будут пограничники и таможенники.

Мама с сестрой переоделись в спортивные костюмы, умылись. Переодели и меня. Я смотрел на маму в этом спортивном костюме и думал, что она очень похожа на наших старшеклассниц на физкультуре. Она и сейчас была очень спортивной. Ведь недаром она много лет занималась лёгкой атлетикой, как и отец. Но мама была более спортивным человеком, чем папа, хоть он и военный. Вот так у них вышло, что оба занимались лёгкой атлетикой, оба любили математику. Мама училась в пединституте, папа учился в артиллерийском училище, оба в Ленинграде, для обоих математика профилирующая. Но вот отношение к спорту получается другое. Папа занимался, потому что надо, заставляют, военное училище всё-таки, а мама – потому что нравится и фигуру хорошую формирует. Мама – одна из немногих женщин нашего городка (уже бывшего), которая частенько бегала по вечерам и выполняла упражнения на брусьях. Обещала вскоре и меня приобщить к этому делу. Но я не очень хотел.

Мама объявила, что через три часа будем обедать, а сейчас план такой:

Сестра занимается уроками по собственному плану. Но начинает с разминки, физических упражнений.

Я занимаюсь под руководством мамы. Сначала лёгкая разминка с отжиманиями от пола и приседаниями. Потом опять мытьё рук. Затем все вместе пьём болгарские соки, купленные ещё в Минске. Дальше у меня начинается русский язык, математика, чтение и пересказ. Если я буду стараться, то до обеда у меня будет время посмотреть в окно.

Сопротивление бесполезно. Родители у меня упёртые и ничего слушать не будут, это проверенный факт. Остаётся подчиняться. Впрочем, заниматься с мамой было нормально. И ей моё отношение к делу тоже понравилось. Она сходила к проводнице и купила мне бутылку «Буратино», сказала, что это мне сегодня награда за хорошее отношение к учёбе. Но пить его буду только после еды. Иначе вредно. До обеда осталось немного времени, я достал карту и начал прочерчивать наш путь, а мама мне рассказала, что такое Белоруссия, что такое Украина, отдельно про Западную Украину, в чём отличие от России и чем мы вместе отличаемся от ЧССР. Чем отличаются чехи от словаков, она мне не ответила, сказала, что не знает.

Как-то так у мамы получалось, она считала, что у украинцев и русских и белорусов раньше, до социалистической революции, было много отличий. Но чем больше развивается промышленность, чем больше переезжают люди в большие города, тем становятся более развитыми, и национальные различия стираются, уходят все эти предрассудки. Вот украинцы, даже западные, которые живут в Ленинграде, они нисколько не считают себя украинцами, даже обидятся, если им это напомнить, языком русским пользуются правильно и очень уважительны к нему. То же самое и в городах Поволжья, Урала и Сибири.

А вот сельские жители – совсем другое дело. И самобытность сохраняется только в сельской местности и небольших провинциальных городах. На Западной Украине такая провинциальность только потому, что у них возможность вступить в СССР появилась только в 1939 году, уж очень они отстали, так как ни в панской Польше, ни ранее в Австро-Венгрии их равными не считали, полагали целесообразным использовать это население только для сельхозработ, хотя в Вене и других городах Австрии процветали наука, образование и здравоохранение. После вхождения в СССР у украинцев появилась возможность быть инженерами, врачами, делать партийную, государственную или военную карьеру. Появилось очень много возможностей. У мамы есть подозрение, что в БССР и УССР даже больше возможностей, чем в Свердловской и Саратовской областях РСФСР, потому что для всех национальных республик существуют какие-то льготы и преференции.

Во время маминого рассказа я рассматривал карту и размышлял, поглядывая в окно, что мой дедушка – солдат Великой Отечественной войны – возможно, по этим самым местам наступал с боем и гнал германца на запад.

Подошло время обеда, мама с сестрой достали наши продовольственные припасы. Картошка в мундире, яйца вкрутую, сыр, сырокопчёная колбаса, солёные огурцы, печенье, пряники, яблоки и немного конфет. Мама принесла чай, и мы приступили к обеду. Сестра рассказала, что ей удалось выведать у знакомых девочек о жизни в нашем будущем военном городке. Сведения были скудные и сводились к тому, что в городе Пардубице есть огромный универмаг PRIOR, и он – сама чаша изобилия. Мама подтвердила информацию и сказала, что обязательно они с сестрой туда поедут как можно быстрее после приезда и лично всё проверят. Кроме того, сестра сообщила, что ей необходимо в первую очередь. Мама объяснила, что папа там получил в кронах ещё совсем маленькие деньги, поэтому все придёт, но со временем, и зависит от того, сколько что стоит и сможет ли работать мама.

После обеда меня загнали спать. Впрочем, остальные тоже уснули. Я проснулся первым, тихо слез с полки и принялся допивать свой законный лимонад.

Через некоторое время началась пограничная работа, которая потом станет для меня уже не интересной. Мама на какое-то время отлучалась, по-моему, ходила менять рубли на чешские кроны, какую-то сумму можно было поменять, но это не точно. Вот всё закончилось, и поезд набирает ход по Словакии. Уже темно, ничего не видно. Но я с большим интересом осматривал перроны на станциях, на стоянках. Конечно, это совсем другая страна. Очень и очень интересно. Вот это приключение!

Ранний подъём, подъезжаем к Пардубице. Нас должен встретить папа, ему носильщик по просьбе мамы дал телеграмму о нашем прибытии. Выгрузились, поезд тронулся дальше. Солдат и отец взяли вещи. У меня в руках упаковка красивых вафель в шоколаде, у мамы – букет цветов, у сестры – какой-то пакетик. Загружаемся в папин командирский газик и не спеша отъезжаем от привокзальной площади. Я не могу оторваться от окна, здесь всё другое и явно здесь лучше. Я в восторге. В восторге и мама и сестра. Отец сдержан, но очень рад. Въезжаем в этот чешский городишко, в котором расположен и наш военный городок. Отец говорит, что он очень доволен тем, что жилой городок для семей никак не отгорожен от чехов, нет никакого КПП, ничего. Мы спокойно ходим по городу, и чехи приходят в наш магазин и офицерское кафе в новом клубе. Сами воинские части, конечно, за заборами, колючими проволоками, часовыми и прочим, а семьи живут нормальной жизнью.

Наш военный городок – это несколько жилых домов, магазин, начальная школа, клуб с офицерским кафе. В одной из хрущёвок живут прапорщики, сверхсрочники, вольнонаёмные служащие (гражданские) СА. В остальных – офицеры. Старший командный состав живёт в только что построенном чехами доме. Там нам выделена квартира. В гарнизоне всего три небольших части: зенитно-ракетный полк одной из дивизий, отдельный реактивный дивизион этой же дивизии, командиром которого и был мой отец, и отдельный радиотехнический батальон, подчинённый Генштабу. Этот батальон был режимным.

Мы зашли домой через просторный, идеально чистый подъезд. Огромная квартира, с большими окнами, очень светлая. Правда, всего две спальни, для нас с сестрой и родительская. Кухня-столовая с кухонным гарнитуром, у нас такого не было никогда, кладовка, внушительный балкон.

Мы расселись в столовой, пили кофе с чешскими пирожными, они были совсем не похожи на наши, советские, потом я впервые попробовал банан.

Отец объяснил, что, как и где находится. Мне указали на мою кровать, шкаф, стол, стул, тумбочку. Сказали разобрать портфель и приготовиться прямо сейчас, идти в школу к третьему уроку. Там всё договорено, меня ждут. Отведёт меня мама. С сестрой разговор отдельный. Встречаемся в столовой за обедом. Мама объявила, что вечером будет торжественный ужин.

Глава 2

До школы идти пятьдесят-семьдесят метров. Школа – это одноэтажный сборно-щитовой дом с большими окнами. Полы застелены линолеумом, всё сверкает и блестит, чистота идеальная, всё оборудование чешское. В школе всего три класса, в каждом менее десяти человек. Моя учительница, она же директор школы, – жена замполита зенитно-ракетного полка, о чём мне отец объявил с нажимом и добавил, что вечером мне многое объяснит, а пока я должен быть примерным и дисциплинированным учеником.

Была и хорошая новость: мама не сможет работать со мной в одной школе, так как там всего три учителя и, конечно, места заняты.

Мама привела меня в школу, в это время была перемена, но стояла оглушительная тишина. Нас ждали. Директриса задала все формальные вопросы. Мы с мамой ответили. Они договорились подробно переговорить после уроков. Мама обещала ко этому времени подойти. Мы заходим в класс.

– Дети, это наш новый ученик Юрий Тимофеев, он приехал к нам из Белоруссии, там до этого служил его папа – командир отдельного реактивного дивизиона. Я думаю, вы с удовольствием его примете в свой коллектив. Да, дети?

– Да, Ирина Николаевна!

– Теперь, Юра, проходи и садись вон за ту парту. У нас класс маленький и у каждого своя парта.

Мне досталась четвёртая парта в ряду у окон. Я был десятый ученик в классе. Быстро смекнул, что меня будут спрашивать и гонять каждый день и по нескольку раз. Ещё выходило, что в классе шесть девчонок. Один парень явно какой-то дерзкий, оборачивается и оценивает меня. Начался урок. Вижу, что учительница приятно удивилась моим навыкам и ответам. Это понятно, ведь столько, сколько меня, больше никого дома за учёбу так не гоняли в моей старой школе. На перемене мы все познакомились. Я был доволен своим классом. После занятий пришла мама и они с классной-директрисой пошли к ней кабинет, а меня отправили домой. Вышел из школы и тут меня окликнули ребята из третьего класса:

– Эй ты, новенький! Иди сюда к нам.

Я сразу понял, что придётся драться. Они стояли на углу школы. Пошёл им навстречу. За углом находилось маленькое и аккуратное здание газовой котельной с палисадником. Меня ведут за палисадник.

– Ну что, новенький, ты уже знаешь, какие тут у нас порядки?

– Откуда?

– А то чё такой борзый?

– Я не борзый.

Последовал удар ногой в район поясницы. Я скинул ранец. Последовал шквал ударов. Я в грязи, на земле. Побили меня и руками, и ногами. Кровь и слёзы катятся ручьём.

– Мамаше своей скажешь, что упал. Если заложишь, то тебе не жить. Убьём. Понял?

– Понял.

– Вставай и не плачь, как девочка. У нас тут порядки такие: дедовщина называется. Есть понятие «новенький» и есть понятие «молодой». Ты теперь надолго и новенький, и молодой, короче, дух. Твоя единственная обязанность – ублажать дедушек. Понял?

– Нет. Кто решил, что я дух? Я должен откликаться на имя дух?

– Нет, не должен. Откликаться будешь на кличку. Скоро мы дадим тебе кличку, когда прописывать будем. Понял?