Не ходи служить в пехоту! Книга 1. Начало движения

– Ну что, новенький, как там тебя зовут? – спросил меня парень из третьего класса.

– Меня зовут Юрой, а тебя?

Парень ухмыльнулся:

– Меня зовут Пётр, а для тебя дядя Петя, понял?

– Я тебя дядей называть не буду.

– Транды получишь.

– Может и получу, но меня не даст в обиду Володя. Он мне предложил дружить, и мы теперь друзья. Володя! – крикнул я и помахал ему рукой, подзывая к себе.

– Не понял, ты хочешь сказать, что Володя полезет на меня, если я тебе отвешу?

– Не знаю, проверим, чего стоят его слова о дружбе, – сказал я очень громко, нарочно, чтобы все поняли, что их слышит подходящий к нам Володя.

– Ну вот сейчас и проверим, – сказал Петя.

– Харе, не трогай его, – вступил в разговор Володя.

– Почему?

– Он теперь под моей защитой. Юра будет моим вассалом.

– Вова, а что такое вассал? – спросил я.

Петя ухмыльнулся и ответил:

– Ты должен выполнять все Володины прихоти.

– Мы с Володей друзья, а друзья это равные, и всяких вассалов у друзей не бывает. Володя, докажи, что я прав.

– Бывают, вот мой старший брат мне лучший друг, но я выполняю всё, что он мне скажет, и он никогда не даст меня в обиду. Он ходит в восьмой класс и любому навалять может. Все его боятся. А если я не буду его слушаться, то он перестанет за меня заступаться и никакой дружбы не получится. Понял?

– Это не дружба. Подчиняться я никому не буду, и никто меня не заставит. Я на такую дружбу с тобой, Володя, не подписывался и, если это такая дружба у тебя, и ты такой смелый, надо было тебе об этом при своём отце сказать. А так ты при отце молчал и говорил одно, а сейчас другое. Что, Володя, при отце боишься такое говорить? Вот я при своём отце и при ваших тоже смело всё повторю, о чём сейчас сказал. А тебе, Володя, слабо? А тебе, Петя?

– Я тебе не Петя.

– Тогда и меня зови Юрием!

– Борзый ты очень, Юра.

– Я что, дурак, при отце такое говорить? – промычал Володя.

– А что такого? Ты же самый смелый.

– У взрослых свои дела, у нас свои. – ответил Володя.

– Короче, если ты не будешь здесь жить по нашим правилам, будешь один. Ни один пацан к тебе не подойдёт. И бить не будут, если сам не полезешь. А тот, кто подойдёт, получит кличку Засранец, и тоже будет изгоем, с которым западло даже стоять рядом. Выбирай прямо сейчас, с кем ты, – сказал Петя.

– Я не буду подчиняться вашим правилам, я не буду вассалом.

– Если ты не с нами, кличка у тебя будет Шнырь, – добавил парень, явно друг Володи и Пети.

– Того, кто меня так назовёт, я тоже назову как-нибудь обидно.

Пётр повернулся к остальным мальчишкам и произнёс:

– Кто с нами? Идём к лавочкам, а то тут сильно говном воняет от кого-то. Не бойся, Юра, мы тебя бить больше не будем, а то опять маме и главное папе своему, большому командиру, нажалуешься, а нашим простым смертным родителям за нас отвечать, – сказал Петя.

– Ребята, не ходите с ними, не бойтесь, не унижайтесь. – крикнул я в отчаянии. Слёзы покатились из глаз большими ручьями. Непроизвольно я задыхался от обиды и слёз, наблюдая за тем, как все без исключения мальчишки уходят в другой конец двора. Я стоял и смотрел, как они идут. Некоторые смеялись, громче всех – Володя. А я стоял и смотрел. Один из пацанов повернулся и как бы украдкой посмотрел на меня.

Я развернулся и, еле сдерживая рыдания, быстро пошёл домой. Забежал в квартиру и разрыдался не на шутку. Я не знал, что делать. Отчаяние. Что делать? Как поступить? Я изгой. Никто меня не поддержал. Почему? Где-то должен быть выход. Спросить отца? Если узнают, подумают, что я «застучал»? Маме рассказать? Мама ничего не понимает. Сестре? Она слишком правильная, чтобы понимать эту грязь, в которую я вступил. Как же хорошо было там, в Белоруссии. Вот если бы я умел драться хорошо, знал приёмы, тогда бы я надавал этой троице по морде, а все остальные бы пошли за мной. А почему пошли бы? Да потому, что я сильный. Сильных боятся и признают их власть над собой. Но я слабый. Сегодня тренировка, но после неё я сильным не стану. До того, как я смогу их поколотить, уйдёт слишком много времени. Возможно, год или даже больше. Но я всё равно буду заниматься очень усердно. Это, конечно же, важнее математики и тем более русского языка. Но что же делать сейчас, завтра, послезавтра? Я понимал, впереди меня ждала травля с целью подчинения.

Открылась дверь квартиры. Это пришёл на обед отец.

– Юра, ты где?

– Я здесь, пап.

Отец зашёл в комнату.

– Что с тобой? Ты что такой мрачный? Почему уроки не делаешь?

– Всё нормально. Сейчас начну делать.

– Я сейчас разогрею обед. А ты мне пойдём, расскажешь, что случилось.

– Пап, всё нормально.

– Юра, ты помнишь, мы с тобой говорили, и я тебе объяснял, что я и есть твой лучший и самый близкий друг в жизни. Я всё пойму. Вижу, что у тебя проблемы и серьёзные. Расскажи мне, и я посоветую, как поступать, никому не расскажу и вмешиваться не буду.

– Пап, не расскажу.

– Понял тебя. Ну я и сам догадался, что эта история продолжается. Мы вчера разговаривали на эту тему в гостях, там была Ирина Николаевна с мужем. Все уже знают эту проблему ваших младших классов. И другие мамы приходили, высказывали беспокойство, что сложилась ужасная ситуация, что взаимоотношения между мальчишками стали напоминать тюремные порядки. Вот маму нашу будут избирать председателем женсовета. Я так понял, что эта троица сумела подчинить себе всех остальных младшеклассников, и Володя с друзьями будет действовать через других ребят, которые смалодушничали и подчинились, и они в свою очередь будут тебя провоцировать. Что, угадал?

– Угадал, почти, но никто меня даже пальцем не трогает. Все мальчишки от меня отвернулись, и я стал изгоем, за то, что отказался быть вассалом Володи.

– Вассалом?

– Да, вассалом. Мне предложили быть его вассалом.

И я опять расплакался. Отец меня обнял.

– А ты что сказал?

– Я наотрез отказался. И они мне сказали, что у меня будет кличка Шнырь, а у того, кто со мной заговорит, будет кличка Засранец. И все пошли за ними. Папа, они сила, они вместе втроём друг за друга горой.