Западный поход

– А! Щас.

Петр вытащил из-под соломы топор. И, утопая по колено в снегу, срубил молодую березку. Убрав ветки, подошел к Камбиле:

– А ну, растяни-ка руки!

Камбила не без удивления выполнил Петрову просьбу. Тот, отметив от колена до точки, где кончалась поднятая рука, отрубил оставшуюся часть дерева.

– Ето, – он потряс оставшимся в его руке обрубком березки – маховой сажень. Вот и мерь. – Он показал на угол Родионовой ограды. – Отмерь триста саженей.

Камбила с Егором быстро отмерили. К ним подошел Петр и забил кол.

– Это, – он махнул в сторону Родионовой оград, – твоя земля.

Глаза Гланды округлились. Увидев эту реакцию, Петр расхохотался.

– Че, мало?

Тот покачал головой:

– Много!

– Ниче! – Петр махнул рукой. – Как говорится: бери, пока дають. Наш князь к те уж больно добр. Он даст те еще и другую землицу, но не в городе. Служи только верно.

Потом он повернулся к Егору и протянул ему сажень:

– Мерь и себе.

Егор взглянул на Камбилу.

– Мерь, – сказал Камбила.

Егор неохотно взял мерило. Отмерив сто саженей, он решительно заявил:

– Хватит.

– Хватит так хватит. – Петр покосился на парня.

Потом как-то нехотя, словно тот еще может раздумать, забил второй кол.

Петр выпрямился и проговорил:

– Землю надоть обмыть.

И они пошли к розвальням.

А после обеда Камбила и Егор вновь были приглашены к князю. Они посмотрели друг на друга, пожали плечами.

– Идтить так идтить, – сказал Камбила.

На подходе к княжеской светлице, на пороге, они увидели князя, который весьма услужливо сопровождал супружескую пару довольно преклонных лет. Прощаясь, князь сказал им, что он постарается исполнить их просьбу. Сразу было видно, что эти люди другого замеса: так трогательно, так заботливо они относились друг к другу. Князь не ушел, вероятно, любуясь их заботой друг о друге, пока они не вышли из прохода. Только тогда он произнес:

– А, это вы! Проходите! – и жестом руки пригласил их.

Князь сел в кресло, показав гостям рукой на ослоны, стоявшие у стола.

– Ну, когда, боярин, позовешь на новоселки? – с улыбкой спросил Симеон.

Камбила поднялся:

– Позволь мне, великий князь, ото всего мойво серца поблагодарить тя… за твое великодушие. – Сказав, Камбила чуть не до пола поклонился.

– Ну! Ну! – доброжелательно произнес князь, поняв, что тот был весьма доволен. – Скажи-ка луче: ты… христианин?

Гланда покраснел, опустил голову и тихо ответил:

– Нет!

– А желаешь? – быстро спросил князь.

Не раздумывая, Камбила поднял голову и, глядя прямо в глаза князя, ответил:

– Да! – и повторил: – Да! Да!

– Вот и хорошо! При этом полагается принять христианское имя. Я бы думал назвать тя… Андреем. В честь почитаемого нами святого Андрея Первозванного. Но у нас еще принято не забывать и батюшку. Будь ты, как и я, Иванычем, – проговорил Симеон.

– Значит, я – Андрей Иваныч?! – Гланда недоумевающе смотрел на князя.

Тот рассмеялся.

– Че, «Иоаныч» не нравится?

– Да как-то… – Он пожал плечами.

– Ниче, привыкнешь. Готовьсь, завтра крестить будем.

Егор, откинувшись на спинку ослона, глядя на Камбилу, произнес:

– Поверь, друг, ето хорошее имя… Иваныч.

Князь бросил косой взгляд на парня. Тот почувствовал, что князю что-то не понравилось в его словах и нагнулся к столу.

– А, – голос князя повеселел, – терь дело за прозваньем. Ты же жил в Новгороде?

Камбила не понял. Лицо его вытянулось.

– Как твой посад обзывался? – пытаясь помочь ему, произнес князь.

– Да… мне посадник назвал, че я живу на Кобыльем посаде.