Месть Аскольда

– Скажи, дебренский человек, а можешь ты предсказать судьбу? – оживился Мирослав.

Вместо ответа колдун поочередно посмотрел на проводника и дружинника, сопровождавших их. Мирослав понял хозяина, и показал слугам глазами на дверь. Те быстро удалились. Когда они остались втроем, колдун повернулся к князю. Он долго, изучающе смотрел ему в лицо. И Даниилу опять показалось, что глаза его, темнея, вновь стекленеют, а лицо теряет живую окраску.

– Князь, смерть твоя далеко, – отчужденным голосом заговорил дебренский баальник. – Ждут тебя великая честь и воинская слава. Многих врагов ты покоришь, но и враг покорит тебя. Ты совершишь поступок, от которого в твоей душе будут посеяны великая смута и мучение. – Он поднялся, принес кожаный мешочек, взял две княжеские ладони, сложил вместе и, заставив растопырить пальцы, положил на стол. По краям ножом поставил точки, по ним очертил круг. Затем, запустив руку в мешочек, извлек горсть желудей. Глаза колдуна вдруг стали закатываться. Он быстро зашептал что-то непонятное. Князь не смог разобрать ни одного слова. Скорее, это был просто набор каких-то звуков. Потом колдун метнул желуди на круг. Часть их вылетела за черту. Он их собрал и спустил в мешочек, а оставшиеся заставил князя считать. Даниил насчитал тридцать. Колдун молча забрал желуди и, подойдя к двери, выбросил их наружу. Вернувшись к князю, продолжил свои предсказания. Даниил не перебивал, слушал внимательно.

– Жить ты будешь в почете и славе тридцать лет. Плакать о тебе будут твои дети. Но не могу от тебя утаить: пустят они по ветру дело рук твоих, – баальник замолчал, закрыл глаза.

Как завороженные, смотрели на него Мирослав и князь. Медленно к лицу колдуна стала приливать кровь. Наконец он ожил и странно, точно впервые видит их, посмотрел на присутствующих.

– Так, так, – неопределенно сказал Мирослав.

– Ну что, собираемся в дорогу? – спросил дядьку Даниил, воздержавшись от замечаний по поводу предсказания.

– Вроде и впрямь пора.

– Какую награду хочешь, старче? – спросил князь, достав из-за пояса кисею с деньгами.

– Убери, – колдун покачал головой, – отдашь сиротам. И не гневайся, коли что не так. Не творю судьбу – только разгадываю.

Что бы ни говорили о дебренском колдуне, чудо он совершил на глазах князя: Мирослав самостоятельно забрался на лошадь.

– Много я повидал волхвов, но такого – впервые, – заметил князь.

…Ночь застала их в лесу. Дружинник развел костер. Даниил и Мирослав лежали рядом.

– Спасибо, князь, – заговорил боярин, – ты спас меня.

– Благодари волхва, я-то что…

– Нет, князь, кабы не ты, я бы не решился.

– А раньше был решительным и твердым, – усмехнулся Даниил.

– Прости, князь, – заволновался вдруг боярин.

– Ты о чем? – князь приподнял голову.

– Все о том же. О том чертовом короле. Никакого мира я с венгром не заключал. Наврал тебе Андрей, что я отдал Александру назад Бельц и Червень.

– Э-э, сколько лет прошло, а ты все о старом… Скажи лучше, слышал ли о козельском воеводе Сече?

– Как не слыхивать! Это ведь он недавно с Михаилом водил полки на помощь Конраду? Знатно, говорят, они покрушили Литву и пруссов…

– Так вот, погиб этот воевода.

– Неуж? – старик поднялся и перекрестился. – Царствие ему небесное. Кто ж посмел пойти на такое черное дело?

– Татары.

– Татары… – протяжно повторил старик и на мгновение замолчал. – Многие города они полонили и, вишь, до Козельска добрались, будь они неладны.

Костер догорал, становилось прохладнее. Боярин натянул на себя тулуп. Князь повернулся на бок, приподнял голову и оперся на руку.

– Воевода, сказывали, поломал им зубы, и убрались пока татары восвояси. Как думаешь, вернутся?

Мирослав задумался, глядя на догоравший костер. Вдруг решительно сбросил тулуп.

– Э-эх, дровец подбросить некому, – закряхтел он и попытался подняться.

– Лежи, лежи, – придержал его Даниил и легко вскочил на ноги. – А я рад, Мирослав, что везу тебя домой здоровым. Боярыня тоже будет рада.

Князь подбросил несколько поленец. Огонь весело затрещал сухими дровами.

– Расстроил, признаюсь, колдун меня своим предсказанием, – поудобнее устраиваясь, проговорил он.

– Это ты насчет детей? Плюнь, – успокоил боярин. – Одни у тебя малы, других пока нет. Встретится на твоем пути другой баальник – иное скажет. Кстати, как твой Шварн? Мне кажется, весьма смышленый парнишка.

– Стареешь ты, дядька, – рассмеялся князь. – Тоже мне, детки малые! Шварну хочу уже Холмск отдать. Воеводу бы ему хорошего.

– Да, – покачал головой Мирослав, – бежит время. Давно ли я носил его на руках? А насчет татар, я думаю, – вернутся, – боярин вздохнул. – Когда первые появились, ты еще отроком был. А ведь вон вновь пришли. И опять придут, – он зябко поежился.

Князь взял длинную ветку и стал подталкивать обгоревшее дерево к огню:

– Я тоже так думаю. Недавно князь Мазовецкий звал меня к себе.

– Зачем? – забеспокоился отчего-то боярин.

– Татары не дают покоя, – ответил Даниил. – Он понимает, что в одиночку ему не устоять.

– Не ожидал такой прыти от ляха. А что венгерский король? – Мирослав пытливо уставился на Даниила.

– Венгерский король молчит. Занят, видать, своими делами.

– Скорее, осторожничает Бела. Мазовецкий видит, что никто не шевелится, вот и стал собирать силы под свои стяги. Многих он кликал?

– Меня да герцога Силезского Генриха. Да еще этого дутого тевтонца. Послал весть венгру, а еще… кому бы ты думал?..

Мирослав сощурился:

– Уж не Михаила ли?

– Его!

– Да он в уме ли?! – воскликнул боярин.

– Нет, боярин, на сей раз лях был в уме. Прав он. Нам давно надлежит объединить силы, чего некоторые русские князья никак не хотят понять, – в свете огня лицо Даниила видится серьезным.

– Понимать-то они понимают, – задумчиво произнес Мирослав, – да вот гордыня не позволяет им этого сделать. Скажи, Даниил, сам-то ты пошел бы под михайловскими стягами против татар?