Днище

Вот на свидетельском кресле главный свидетель защиты, мистер Григорий Способ. Адвокат, который может убедить в чём угодно даже себя, начинает ловко жонглировать вопросами, от чего над миссис Немецкой начинает пылать нимб. Григорий Терентьевич гладко выбрит, в костюме «с иголочки», взятом на прокат.

– Итак, являетесь ли вы законным мужем обвиняемой?

– Никак нет.

– О, позвольте, я объясню, – мурлычет защитник. У мистера Способа здоровье подорвано тяжёлой жизнью, и они вот-вот собирались обвенчаться по всем правилам. Но Судьба словно ставит препятствия на пути двух любящих сердец. Это вечная история Ромео и Джульетты, повторяющаяся вновь перед вашими глазами.

Женщины-присяжные незаметно смахивают набегающие слёзы, мужчины держатся. Очередь прокурора.

– Мистер Способ, видели ли вы когда-нибудь, как Ираида Немецкая варит и сбывает самогон?

– Не было такого, вот вам крест, товарищи, – и Григорий Терентьевич произносит про себя памятку: «лобик-пузико-плечико-плечико», которой его научили ещё в детстве.

Дальше на скамейке свидетелей один за другим мелькают вдова Валерия Хохлова, Леонид Куц и множество похожих на него типов личности, которые особого доверия не внушают даже друг другу.

Адвокат, этакий рубаха-парень с лукавым взглядом в безупречном костюме за несколько тысяч долларов, так лихо переворачивает показания с ног на голову, что, если в зале присутствует хоть один цирковой акробат, то зависти его нет предела. Прокурору остаётся только делать злые глаза, что само по себе вреда никому принести не может.

– Суд присяжных удаляется на совещание, – подтверждает судья свои слова молотком и через какое-то время под аплодисменты будущие молодожёны уходят в новую жизнь с оправдательным приговором, адвокат с оправдательным гонораром, а обвинитель ни с чем в любимый бар, где с горя надирается вкуснейшего шотландского виски с содовой и двумя кубиками льда в каждой порции.

Да, вот это по-нашему, по-американскому. Наши победили! Ура, товарищи! Занавес.

Но если как следует тряхнуть головой и скинуть видение сказочного заморского правосудия, взору откроется маленькая комнатка, женщина средних лет в роли судьи, два задумчивых милиционера и обвинительный приговор: два года с конфискацией. Здесь самые искренние слёзы и клятвы раскаяния вызывают только неодобрительные взгляды.

И вот цель Судьбы достигнута, и Ираида Викторовна, сорванная с ветки, падает на жёсткие казённые нары. Перезревший и уже подпорченный Способ, не в силах более удержаться на расшатавшемся дереве, падает прямо в снег, и его никто не подбирает, так как толку от такого плода абсолютно никакого.

Финита. Занавес.

Глава 17

Спустя какое-то время, отведённое Егору Фисюну для повторного ознакомления с окружающим миром, он вернулся домой и сел на диван. Чего-то не хватало, и он встал. Но Егору этого показалось мало, и ноги сами куда-то зашагали. Через пару минут перед его глазами оказалась дверь в квартиру Ираиды Викторовны Немецкой, а палец жал на кнопку звонка. Но, вопреки ожиданиям, дверь не распахнулась, а 16 рублей начали утяжелять карман. После десятой попытки вышла соседка, внимательно посмотрела на Егора и произнесла:

– Нет её.

– А скоро будет?

– Через два года, милок, не раньше.

– Уехала, что ль? Или в армию забрали? – попытался сострить Фисюн.

– Посадили её, милок.

– Куда?

– Как куда, в тюрьму.

– За что?

– А вот за то и посадили, за чем ты к ней пришёл.

– Спасибо, – Егор развернулся и пошёл домой за курткой.

– Гляди, отпустили уже, – удивилась тётя Люба, стоящая за прилавком.

– 0,5 на берёзовых бруньках и пачку «Новостей», – сказал Фисюн, не обратив на нестандартное приветствие никакого внимания.

Через полтора часа, а то и меньше, он снова зашёл в «Любушку» и продублировал заказ.

– А туфли свои к дверям прибивать не будешь? – засомневалась Любовь Ивановна.

– Не буду, – твёрдо ответил Фисюн.

В квартире не сиделось, а на улице с таким пайком остаться в одиночестве невозможно. Егор решил пойти на крышу, чтобы там закончить обед на свежем воздухе. К концу второй бутылки кто-то тронул его за плечо.

– Егорушка, здравствуй, – сказала его сестра Настя, глядя на него светлыми глазами.

От неожиданности сигарета «Новость» выпала из открытого рта и Егор с трудом не последовал её примеру.

– Настя?!

– Узнал?

– Настя! Настюшка! Ты живая! Как же это, Настя? Я ж был на похоронах. Как же это?

– А ты посмотри внимательно, – сказала Настя и повернулась боком. За спиной у неё были два больших белых крыла, аккуратно сложенные.

– Ух ты! Ты что, привидение какое-то?

– Дурачок ты мой, братик любимый, разве крылья у привидений бывают? Я ангел.

– Ангел?

– Ну да. Вот, решила тебя навестить.

– Жалко, водка закончилась. А то б выпили.

– Ангелам это запрещено, Егорка. Только пиво.

– Так я щас мигом сгоняю, ты тут обожди, никуда не уходи.

– Егорка, давай лучше полетаем. Хочешь?

– Ага, полетаем. Как я, по-твоему, полетаю? Вниз?

– А ты оглянись.

Фисюн посмотрел через плечо назад и увидел, что у него из лопаток торчат точно такие же крылья, как у сестры. Он сделал усилие, и они расправились, так что в размахе получилось метра четыре.

– Ну, пойдём, – поманила Настя пальцем и шагнула к краю. Егор несмело ступил за ней, до сих пор не веря, что такое может случиться с военным в отставке. Ладно, если б он был генералом или хотя бы подполковником. Но с капитаном! Просто нонсенс.