Солдаты и конвенции. Как воевать по правилам

Таким образом, все лица, так или иначе охваченные войной, имеют право на статус военнопленных, если они задержаны противной стороной. Думается, что отсюда также следует и право противной стороны задерживать тех, кто, как она полагает, так или иначе, помогает своей армии. Пленить, но не наказывать за участие в войне. Можно полагать, что скрытый смысл этих положений заключается в защите от несудебных расправ тех, кто не является военнослужащим.

Есть, конечно, в конвенции требования, которые у меня, как у военного человека, мягко говоря, вызывают недоумение. Если воюющие государства будут выполнять их в полной мере, то нет никакого смысла сражаться и подвергать себя риску быть убитым или искалеченным. Лучше всего сразу же сдаться в плен и ожидать окончания войны в комфортных условиях.

Судите сами.

Статья 10 требует, чтобы военнопленные имели жилищные условия, одинаковые с военнослужащими армии, которая взяла их в плен. Т. е. пленным должны быть предоставлены теплые, сухие, хорошо освещенные и оборудованные помещения, обеспеченные всеми средствами гигиены.

Статья 11 требует, чтобы рацион питания военнопленных был равен пайку военнослужащих армии, которая взяла их в плен.

Статья 12 требует обеспечивать пленных одеждой за счет удерживающей страны. Она же обязана за свой счет ремонтировать ее. В местах пленения должны иметься магазины, где пленные могут покупать себе, все, что им требуется, от предметов гигиены и быта, до продовольствия.

И это при том, что население своей страны во время войны обычно обеспечивается всем этим по жестким минимальным нормам.

Статья 13 требует особой заботы о здоровье и гигиене пленных. У них должны иметься постоянно в распоряжении ванны и душевые (постоянное наличие для этих целей воды оговаривается особо), спортивные снаряды и сооружения.

Статья 11 требует, чтобы пленный имел возможность обращаться за лечением не только к лагерным врачам, а вообще к любым врачам страны.

Статья 23 требует, чтобы пленные офицеры получали от удерживающей их в плену державы денежное жалование, которое равно жалованью соответствующих категорий своих офицеров.

От автора. Статья 23 конвенции косвенно доказывает то, что господин Солженицын в своем знаменитом «Архипелаге ГУЛАГ» просто-напросто лжет, заявляя, что западные страны своим пленным начисляли жалованье за все время плена. Это что же получается по Солженицыну – одно жалованье офицер получает в плену от пленивших властей, и второе в своей стране от своего правительства? Выходит, если верить нашему патриарху демократии, находиться в плену финансово вдвое выгоднее, нежели сражаться за свою страну. Риска для жизни никакого, а зарплата двойная. Так ведь вдобавок пленного офицера нельзя принуждать к труду. Чудненько!

Есть в конвенции и пункт, выполнять который Советский Союз отказался категорически, хотя и делал исключения для пленных немецких высших генералов. В частности, для фельдмаршала Паулюса. Я имею в виду статью 22, которая предусматривала, что обслуживанием пленных офицеров в лагерях будут заниматься пленные солдаты. У нас это называлось «денщичество» и оно в СССР было запрещено.

Кричите «ура», господа демократы! Есть таки статья конвенции, которую Сталин выполнять не хотел.

Немало по историческим страницам бродит ошибочных утверждений относительно использования военнопленных в качестве рабочей силы. Конвенция однозначно определяет (ст. 27) – военнопленных заставлять работать можно. Но только солдат. Унтер-офицеров можно заставлять выполнять работу контролеров, руководителей и т. п.

Офицеров принуждать к работе нельзя, но ежели они пожелали делать какую-то работу, то им следует подобрать такую, которую они хотели бы выполнять. При этом удерживающие их в плену власти обязаны в максимально возможной мере удовлетворить пожелания пленных офицеров.

Довольно-таки странное положение. Своего офицера можно посылать в бой, или заставлять выполнять какие-то обязанности, не спрашивая его ни о чем. А вот плен ному дай такую работу, которую он пожелает, да еще ежели пожелает работать. Похоже, что создателям конвенции тут просто изменило чувство меры. Неудивительно, что эта статья во Второй мировой войне не выполнялась ни одной из воюющих сторон.

Согласно конвенции (ст. 27–30) работа пленных должна оплачиваться на тех же условиях, что и работа своих рабочих и служащих, и на пленных распространяются все положения трудового законодательства. Рабочее время по продолжительности должно быть таким же, что и своих рабочих. Еженедельно работающие пленные должны иметь выходной день. Причем, четко оговорено – 24-часовой ничем не прерываемый отдых.

На каких работах запрещено использовать военнопленных? Тут мы просто еще раз процитируем Главу 3 Раздела III.

ГЛАВА 3. Запрещенная работа.

Статья 31. Работа, выполняемая военнопленными не должна иметь никакой прямой связи с военными действиями. В частности, запрещается использовать пленных в изготовлении или транспортировке оружия или боеприпасов любого вида, или на транспортировке материалов, предназначенных для частей воюющей стороны.

В случае нарушения положений предыдущего параграфа, пленные имеют право после выполнения или начала выполнения распоряжения подать жалобы через посредника представителей пленных, функции которых описаны в Статьях 43,44, или, в отсутствии представителя пленных, через посредника представителей защищающей державы.

Статья 32. Запрещается использовать военнопленных на нездоровой или опасной работе. Условия работы не должны являться более трудными дисциплинарными мерами.

Все, больше ничего. Никак не оговорены предприятия, отрасли народного хозяйства. Т. е. пленных, например, можно заставить строить военный завод, но нельзя заставить изготавливать снаряды. Можно заставить грузить цемент в вагоны, но если эти вагоны не пойдут на фронт.

На том и завершим краткий комментарий к конвенции.

С самой конвенцией можно ознакомиться в Приложении 5.

Конвенции и реалии Второй мировой Войны

Конвенции во всей их полноте едва ли применимы в суровых реалиях войны. Прежде всего, потому, что их строгое, точное и полное исполнение просто выхолащивает саму суть войны, превращает ее в некое подобие великосветской дуэли со всеми ее условностями, где совершенно неважно, кто вышел победителем. Главное, чтобы дворянское общество не осудило бы дуэлянтов за то, что они не соблюли правил этикета.

Нет, в войне главное – это победа. Все решает победа. Победителей никто и никогда и ни за что не судил. Зато проигравшим припоминали всегда все прегрешения. Вот тут-то конвенции оказываются очень кстати. Поэтому, любой полководец в первую очередь озабочен тем, как бы выиграть сражение и войну, а не тем, как его подчиненные соблюдают те или иные правила войны.

Я хочу сказать, что все гуманитарные конвенции никогда не играли никакой реальной и существенной роли по ограничению жестокостей войны. Зато всегда были мощным оружием войны пропагандистской или, как ее нынче чаще называют, войны информационной.

Сами по себе факты жестокостей со стороны врага солдат особо не возмущают, поскольку они ведут себя по отношению к противнику точно так же. А вот ссылки своей пропаганды на то, что враг при этом нарушает международные соглашения, уже воздействует на всех. Солдат начинает полагать, что его действия всегда законны и позволительны, особенно, если пропагандисты поддерживают его в этом мнении. А вот противник, мол, всегда поступает незаконно. Ату его! Ведь солдат, как правило, толком никогда не знает этих конвенций.

Для гражданского же населения своей страны, ссылки на статьи конвенций, нарушаемых противником, еще более убедительны. Ведь пресса все это преподносит в таком разрезе, что якобы неукоснительное выполнение конвенций с нашей стороны само собой разумеется.

Предложения солдатам противника сдаваться в плен всегда звучат более весомо, если предлагающие уверяют, что с ними в плену будут обращаться в строгом соответствии с международной конвенцией. Ну как же можно в это не поверить, это же – ого-го! Международная конвенция!

Вот в чем истинные цели всех гуманитарных конвенций – иметь возможность судить и наказывать проигравших!

Как же обстояло дело с соблюдением Женевских и Гаагской конвенций во Второй мировой войне. Прежде всего в войне между СССР и Германией? Начнем с директив Гитлера на сей счет.

Распоряжение о том, как обращаться с советскими пленными

Есть прелюбопытный германский документ под названием «Приложение к журналу № 39058/41 от 8.IX.41 г. «Распоряжения об обращении с советскими военнопленными во всех лагерях военнопленных».

С его полным текстом можно ознакомиться в Приложении 6.

Здесь мы рассмотрим его вкратце. Прежде всего, гитлеровское руководство по-своему трактует применимость конвенции о пленных. И объясняет, почему в отношении советских солдат и офицеров положения Женевской конвенции 1929 года Германией применяться не будут.

Цитируем: «Большевизм является смертельным врагом национал-социалистской Германии. Впервые перед немецким солдатом стоит противник, обученный не только в военном, но и в политическом смысле, в духе разрушающего большевизма. Борьба с национал-социализмом привита ему в плоть и кровь. Он ведет ее всеми имеющимися в его распоряжении средствами: диверсиями, разлагающей пропагандой, поджогами, убийствами.

Поэтому большевистский солдат потерял всякое право претендовать на обращение с ним, как с честным солдатом в соответствии с Женевским соглашением».

Вот, собственно, где собака зарыта. Немцы не намерены придерживаться конвенции потому, что это не просто война между двумя государствами, а война двух идеологий. А вовсе не потому, что СССР не подписал конвенцию 1929 года, как в этом нас пытаются уверить наши сегодняшние «демократические» историки, перепевая геббельсовские пропагандистские изыски. Этот журнал служебный документ. Для внутреннего, так сказать, употребления, где все называется своими именами. Жестокое обращение с советскими военнопленными предписывается потому, что красноармеец защищает большевизм.

Вообще, всё это Распоряжение можно назвать Антиженевской конвенцией. Все буквально пункты этого немецкого документа требуют от солдат поступать не так, как требует конвенция, а точно наоборот.

Малейшие признаки неповиновения должны пресекаться оружием. Причем, Гитлер требует строго наказывать солдат, которые недостаточно энергично применяют оружие против пленных. Обратите внимание на такую фразу «Применение оружия по отношению к советским военнопленным, как правило, считается правомерным». Т. е. только потому, что ты русский пленный, в тебя уже можно стрелять.

Распоряжение делит всех пленных на политически нежелательных, политически безопасных и заслуживающих политического доверия. Последних предлагается использовать для нужд управления оккупированными территориями. А вот первых следует передавать оперативным группам БЭ для последующего уничтожения.

А как же Женевская конвенция, спросите вы. А никак. Гитлер росчерком пера лишил советских пленных права на защиту конвенции. Лишил потому, что они защищают социализм.

Ну как обращались с теми пленными, которые не были расстреляны в первый же день или не были привлечены к использованию для нужд Германии, ответ дает «Отчет о лагере для военнопленных в Минске» от 10 июля 1941. Я его поместил следом за Распоряжением в Приложении 6.

Но, быть может, несколько позднее под воздействием возмущенной мировой общественности (что-то я немного встречал в иностранной прессе тех лет газетных статей с осуждением поведения немцев в СССР, хотя наш МИД регулярно рассылал во все страны мира вопиющие сообщения) немцы смягчили свое отношение к пленным? Отнюдь. Вот перед нами Директива ОКВ № 389/42. Датирована мартом 42. Требования те же. Правда, деление тут не на три, а на четыре категории. Все офицеры выделены в категорию, стоящую между политически неблагонадежными и политически неопасными.

Приказ о комиссарах

Прежде чем познакомить читателя с двумя директивными документами вермахта относительно правил обращения с советскими политработниками, захваченными в плен, хотелось бы сказать несколько слов.

Прежде всего, речь здесь будет идти о двух документах (оба документа см. в Приложении 7), которые в историческом обороте часто, к сожалению, смешивают между собой, в результате чего возникает некоторая путаница. Читатели, встречая цитаты из пресловутого приказа о комиссарах и имея на руках русский перевод того или иного документа, часто не находят в нем соответствующих мест, не зная, что цитата взята из другого документа. В результате появляется недоверие к тому, что пишется в российских (советских) исторических источниках.