Рок. И посох в песках оружие. Том третий. Смерть как избавление

– Что ты знаешь о Гамилькаре, астролог? Если у него, будут ранены обе передние лапы, он, всё равно, способен на прыжок! И выбранной им жертве не избежать его клыков! Движемся вперёд!..

…Армия продолжила движение… Но, уже утром, следующего дня, прибывшие дозоры, принесли худую новость, о том, что конница Адонибала идёт по тракту, следом за ними и не думает отсиживаться до подхода основных сил Гамилькара. Высланный, против него, отряд был разбит в ночном бою, а два военачальника, кои прикрывали тылы армии, погибли в самом начале схватки. Это известие напрягло ставку Матоса и вновь стали раздаваться предложения, о необходимости остановки и попытки устройства новой засады, теперь против Адонибала. Об этом говорил Дафса и его единомышленники.

Матос думал не долго. Слова Корта о скором подходе Льва, не выходили у него из головы. Ему мерещились слоны, которые вот-вот наступят на хвост армии. Он отмёл все предложения Дафсы и ускоренным маршем двинулся к Приону. Под утро, следующего дня, армия выходила к Приону… Отсюда, тракт расширялся и вёл прямо в Хадрумент…

…Матос, проезжая по высотам и развороченным валам, в коих были вкопаны частоколы и острые колья против конницы, а, сейчас, всё это было выкопано и увезено Гамилькаром, а частокол мятежников с кольями, пущен на их же погребальные костры, был поражён масштабностью, совсем недавно, происходившего здесь противостояния. Он увидел огромное количество пепелищ, пепел с которых, раздули и разнесли ветра по округе, но и даже теперь, охватывающие огромное пространство, меж холмами…

«– Здесь, – понял Матос, – происходило погребение павших! Сколько же их было всего?!» Матос пытался представить, что происходило здесь за эти пять месяцев противостояния. Бесчисленные траншеи, ямы, валы говорили ему, что обе стороны предпочли вести войну от обороны, держа в напряжении друг друга, небольшими вылазками и стычками… Но время работало на Гамилькара. Матос размышляя, обошёл только край фортификаций…

«-… Сколько попыток сделали Спендий и Авторит, когда поняли, что они сами загнали себя в западню? – думал он, – Представляю, как они кусали локти?! Они ведь, думали, что Гамилькар полезет на эти укрепления, как слепой котёнок! Или они думали, что я приду к ним на помощь? Если так, они полные дураки! Как, Я, только собрав пополнение, приведу его необученным, спеша им на помощь? Причём для этого, мне пришлось бы взять укрепления Афокла и оставить на тех кольях всё своё пополнение! И кто, знает, как повели бы они, подведи я, свою армию к Приону? Сколько предательств от них я уже видел?! Всё это, Спендий должен был учитывать. Он не мог не учитывать этого, но всё равно привёл сюда армию? Зачем? Что в этом месте такого, что его так притягивало, как африканскую муху на тело голого, незащищённого, потного путника. Неужели, только то, что здесь всё начиналось?! Нет! Что-то другое, должно быть главенствующим фактором в его размышлениях и выборе этого места?! Но что?..»

Матос озирался по сторонам… В его поле зрения попал залив, расположенный слева от города, который на этот раз, запер перед ними свои ворота. Взгляд ливийца остановился на нём.

«– Ну, конечно же! Как я, сразу, не догадался?! Как не понял очевидного?! Отсюда, самое короткое расстояние до места, где дежурит гемиола связи Скрофы… Он пытался связаться с ним! Вот оно, что! И сидел, ожидая ответа или помощи?! Он, скорее всего, надеялся на помощь латинян?! Как и я. Я, из Тунета посылал гонцов в Сицилию, прося его выйти на Сенат с предложением союза Римской Республики с Ливией, утверждая себя, таким образом, единоправным Царем единой Ливии. Но, сколько, я не ждал ответа – он не пришёл! Видимо и Спендий, рассуждал таким же образом! Он, скорее всего, надеялся, что один из Римских флотов, базирующихся в Сицилии, подойдёт к берегам Приона и снимет блокаду города?! Всё верно… Именно, это и влекло Спендия к Приону. Мы оба стремились к побережью за помощью. И не дождались её. Более того, мне пришло известие, что Сенат обсудил просьбу Карфагена о наборе наёмников в Великой Греции и удовлетворил её! Это для меня стало крахом иллюзий! Это отрезвило меня… Я понял, ждать помощи от Скрофы – нет смысла! Даже, если бы он хотел, что-то сделать в помощь нам, то Сенат уже принял свою линию, в отношении этой войны. Это „скрытая“ линия помощи и никакой помощи в открытом виде… Никакой! Были латинские наёмники, от которых мы избавились, теперь, мы, плывём туда, куда хотели! – Матос зло сплюнул, вспомнив Корфу, – А Республика, сейчас, занята дележом, свалившимися на голову, Сардинии и Корсики! Зачем, ей ввязываться в какую-то „войну“! Это отзовёт кого-то из знатных родов в армию, и исключит их из раздела „добытого“! Никто, сейчас, не хочет покидать Рим именно поэтому! – Матос тяжело вздохнул, – Мы оказались разменной монетой в их игре! Затратив на нас малое, они получили в тысячу раз большее! А „мелочёвкой“ можно и пренебречь…»

Матос проехав вдоль холмов, кои выходили к заливу, выехал к южной стороне обороны с основными валами. Он остановился и огляделся. Ему в глаза, бросился самый высокий холм, что стоял у города. На нём что-то виднелось, отсюда плохо различимое… Он, тронул коня и, проехав со стадий, поднялся на, находящуюся здесь, возвышенность и тут понял, что именно, находится на том, высоком холме. Сердце, странным образом, отреагировало на его догадку и он, почему-то ускорившись, побыстрее достиг самого холма, а потом, его верха, чтобы удостовериться в своей догадке… Поднявшись на верхнюю точку холма, он ещё раз поглядел в ту сторону… Теперь, он явно различил на холме группу крестов и сердце, участив свой взволнованной бег, вторично ему подтвердило его предположение. Он вдруг почувствовал дикую, неуёмную тоску… Он один! Теперь, он один!.. Стучало ему в висок. Он опять бросил взгляд в ту сторону. Первая мысль, коя ударила ему в голову, при взгляде на вершину, это то что, никоим образом, туда не надо подниматься! Но его глаза, снова и снова, странным образом, «тянулись» и не могли оторваться от этого места. Он, словно, заколдованный смотрел на находящиеся на холме кресты… Разум кричал, просил удалиться его отсюда, лишить его этого зрелища!.. Но, какая-то другая, не ведаемая сила, непреодолимо, влекла его на тот холм… Он, вдруг, ощутил невероятную тяжесть в душе, словно подвешенную гирю, которая заставляла подняться его на тот холм, чтобы оставить её там… В конечном итоге, разбросав сомнения и душевную дрожь, он повернул коня туда…

…Чем ближе приближался к крестам Матос, тем сильнее «гиря» тянула его к ним, а в душе поднималась какое-то волнение, которое его заставляло просто трястись, от мысли того, что он должен увидеть…

«– Что со мной? – спрашивал он себя, – Почему так захолодело в груди? Я, ведь, знаю, что там находиться. Знаю! И видел подобное сотни раз! Но, меня туда ведут, как на верёвке… Одна моя половина кричит и не хочет подниматься на этот злополучный холм, а другая половина моего сознания, тянет меня туда силой?! Тянет! И эта половина сильнее. Ох! Как бы, я, хотел, чтобы все… всё можно было вернуть назад! До той, нашей поездке в Гелу! Я бы, всё сделал иначе. Будь моя воля, я бы напился в тот день, подобно кельтам и проспал бы его, как это делают они. Проспал бы этот проклятый день, в котором быстрая гемиола унесла нас к берегам Гелы, в начало страшного пути. Этот путь, уже поглотил большую часть из нас… Да нет! Я не прав. Он поглотил уже всех. Я последний! Все уже втянулись в сумрак его бесконечности, с грустным концом, на этой стороне! Теперь, очередь за мной! – Эта мысль ледяным отливом заполнило душу Матоса, – Что мне, тогда, говорил Танат? Он говорил, что не он, а мы сами движемся к нему?! Я, тогда, не понял его слов! А, теперь, понимаю! Уйти от него нельзя! Но, дороги к нему идут разными путями! Я, выбрал самый короткий! Как и остальные. Они выбрали тот же самый путь! Мы, ведь, сами мечтали уничтожить друг друга. Сами! Гамилькар, лишь удлинил наш путь! И не только… Танат, в образе Гамилькара, просто шёл за нами. Как я раньше этого не понял?! Как, можно воевать со смертью? Оружием её не победишь! Спендий понял это первым! И он, стал молить Таната, послать к нему своего посланца, до наступления конца этой трагикомедии! До того момента позора, что уже навис над ним в образе креста… И Танат, внял его просьбе! А, я? Что он, уготовил мне? Этот астролог, опять подвигнул меня к гибели! И почему я, поддаюсь этим предсказаниям?! Почему? Я бы, мог уйти… Уйти в Царский Лептис. Да, я оставил бы здесь, треть местных ливийцев, но остальные бы остались со мной! И вся конница! Дафса правильно мне говорил!.. Но, я его не послушал! А, он, единственный, кто присоединился ко мне последним, из моих товарищей по Сицилии! Но, проклятый астролог, вновь меня повернул к войне! Но уйти, придётся тем же маршрутом, только по побережью! От Хадрумента на Тапс! И далее… Сожжём всё!!! Пусть Сифакс управляет пустыней! Сожжём до самых песков Тапса…»

Матос уже приблизился к крестам на то расстояние, с которого он уже мог различить растерзанные птицами тела, а также запах разложения плоти… Он, обернул абу, несколько раз, вокруг своего носа. То же самое стали делать и окружающие его всадники…

– Клянусь обликом Решефа, этот страшный вид, завораживает глаза! Я не могу отвести взгляда! Это какое-то насилие? – пробормотал Матос стараясь увести взгляд с одного креста, но натыкался ими на другой, и тут же, не имея силы побороть себя, старался рассмотреть и понять кто это… Паника, зародившаяся в его сердце, стала стонать и выть горьким отчаяньем, а, между тем, его конь поравнялся с первым крестом, с краю холма. Матос поднял взгляд на истерзанное птицами тело…