Рок. Шаги в вечность. Книга 4. Том 1. Аркан Иберии

– Отец не позволяет мне участвовать мне в состязаниях! В скачках! Хотя я готов к ним. Может поэтому, я так мало ещё понимаю в иберийских лошадях.

– Вот поэтому и не позволяет, что мало разбираешься. Ты, привык к нуммидийскому скакуну. Тот и легче и быстрей. Наш иберийский массивный и крепконогий. Он похож на Карфагенских из конницы Священных отрядов. Но те выведены специально для полупустыни. Наши в этом отношении к жаре не так привычны. – Отозвался Гетулик.

– Он также не стал мне разрешать ввязываться в схватки. Говорит, что мне нечего пока обогреть свой меч кровью. Хотя, сам, почти в это время, будучи молодым уже участвовал в войне с Нуммидийскими Вождями и водил армию в пески Ливии.

Вождь Гетулик, поразмышлял над словами Ганнибала, прежде чем ответить ему… Пока, он думает над своим ответом, мы, дорогие читатели, сможем получше рассмотреть Вождя Андалузии, так как не виделись с ним более двадцати пяти лет…

Это высокий, сильный мужчина, давно, разменявший пятый десяток жизни. Он имеет ещё пышную шевелюру, но безбородое лицо, с небольшими, подчёркивающими уголки рта, усами. Гетулик сохранил открытый бесхитростный взгляд, но взор его пропитан необыкновенной мудростью на окружающее. Ко всему, его лицо так же добродушно, как и раньше, в молодые, бесшабашные годы. Он смотрит на всех без какой-либо хитрецы, но, в тоже время, можно заметить, что его глаза очень внимательны к собеседнику и улавливают каждый неуловимый штрих в изменении его речи и поведения. Беседы он любит проводить в движении, и это ему совершенно не мешает сосредоточиться на вопросе, интересен тот ему или нет. Как мы уже заметили, он имеет сильную, подтянутую фигуру. На его боках висит пара мечей, заправленные своими перевязями под широкий пояс. Это говорит о том. что он знаком с двуручным боем и щит его, закреплён за спиной, под его плащом. Мечи разной длины и веса. Осанка нашего героя говорит, что он много времени проводит на лошади. Но, в общем, мы видим. Что это уже не тот, довольно молодой человек, с коем мы познакомились в предыдущих событиях и это неудивительно, ведь прошла четверть века. Единственно, что не изменилось с тех самых пор, это блеск глаз нашего героя в коих он застыл, будто впитав и сохранив в себе его молодость и бесшабашность. В них всё тот же неослабевающий интерес к жизни и происходящему в ней…

– … Знаешь, Ганнибал, – продолжает после раздумья Гетулик, – а, может быть, твой отец и прав! Он сохраняет твоё сердце от той каверзы, того естественного озлобления, кое может впитаться в него, до того, как разум поборет сознание и займёт его место, создав щит против проникновения тёмной стороны любой личности. Я, ведь, слышал, что в твоём детстве, уже произошло событие, наложившее на тебя свой отпечаток. Я это тоже замечаю. Нельзя, быть так отчаянно храбрым, мой юный друг. Это хорошее качество простого воина, но не военачальника. Человеку, которому по своему выбору, придётся столкнуться со многими потерями и смертями в своей жизни. А, тогда, в твоём детстве, тебе, совсем юному созданию мира, уже пришлось столкнуться с дланью власти Таната. Тебе пришлось взглянуть ей в глаза, почувствовать холод его плаща. Ты в тот день видел смерть без прикрас… почувствовал пустоту за ней. Поэтому, твой отец, Великий полководец Гамилькар Барка, хорошо это понимает и опекает твоё сердце, ведь именно в этом возрасте, в том в коем ты сейчас находишься, оно впитывает основы того мира, который будет расти и развиваться в тебе. Это будет основа, фундамент тех черт характера, кои ударят из тебя будущим фонтаном. Когда, придёт время обнажить оружие против врагов, делай это без раздумий и задержки. Враг, стоящий перед тобой с оружием, опасен именно этим. Порой, какие-то мгновения задержки, могут стоить тебе жизни. Но, когда враг повержен, не впускай в себя холод чрезмерной жестокости. Бери в этом пример с твоего отца. Он всегда, из трёх пленных врагов, заслуживающих казни, казнит только одного, самого гнусного. Остальных он обменивает или держит в роли заложников следующего обмена… – Гетулик снова немного помолчал, – Когда я был чуть старше тебя. Но не умней, это точно! Мне пришлось в один год узнать, что мой отец – не мой отец. Что мой ближайший наставник – отъявленный злодей и движимый пороками человек. Если, его возможно вообще называть человеком. Что моя мать родила меня от его брата близнеца, и он потерялся в закоулках времени в предыдущих моему рождению событиях… В тот год много, чего ещё произошло… и всё в один. Свалившись мне на голову, разом – этот «обвал» завершился гибелью моей матери (за смерть которой я так ещё и не рассчитался) и должен был свести в могилу и меня, ввиду моей молодости, глупости и суетливости. Но… на моём пути оказались люди, которые не только оказали мне помощь, дали мне необходимую поддержку своим оружием и умением обходиться с ним, но и опекали мою жизнь столько времени, сколько было нужно для того чтобы я оказался в русле правильных оценок и, соответственно, действий… Этими людьми были два помощника твоего дяди Карталона. Они были латинянами, тогда…

– А! – Перебил, не выдержав, Ганнибал, – Ты говоришь о Кассии и Массилии?! Да, это люди, выкованные из железа! Я рос на подвигах дяди Кассия!

– Да, я говорю именно о них! – Улыбнулся Гетулик. – И о твоём дяде Карталоне! Ведь, он привёз тебя к отцу?

– Да, – Ганнибал вдруг изменился в лице и это не ускользнуло от глаз Вождя Гетулика, – меня и Магона!

– Магон ещё слишком юн. – Покачал головой Гетулик, – Он, почти ровесник моего сына. Именно, поэтому, я бы воздержался брать его в предстоящие походы. Тебе лишь семнадцать. Магону только исполнилось тринадцать. Но его привёз вместе с тобой Карталон. Зачем?

– Дядя говорит, что в Карфагене стало совсем небезопасно нашему Роду. У него свои источники, кои ему сообщают о настроениях в городе и власти в ней. Но, я поразмыслил и согласился с ним… Уже после его отплытия… Я подумал, что последние дни, перед нашим отплытием, около дороги, ведущей в сады Милгарта, крутились какие-то нищие. Причём, они ничего не просили… как это делают обычно…

Гетулик молча выслушал эти обрывки воспоминаний Ганнибала. Когда тот замолчал, он произнёс:

– Если, об этом говорит Карталон, значит, под этим утверждением есть основание. Твой дядя Карталон не будет заострять внимание на пустоте. Сейчас, он достиг той ступени мудрости, коя становится порой непостижимой для нас. Поверь, я знаю о чём говорю.

Ганнибал с интересом взглянул на Вождя Андалузии.

– Да. Некоторые слова, кои он сказал мне ещё дома, я до сих пор не могу осмыслить… – После этих слов Ганнибал словно бы стряхнул с себя озабоченность и взглянув на Вождя Гетулика, заметил, – Я, совсем, не знаю о ваших приключениях с Карталоном, Кассием и Массилием? Не мог ли, ты, Вождь Гетулик, немного рассказать о том, что вам довелось преодолеть?

– Расскажу. Но не сейчас, Ганнибал. Это очень долгая и длинная история. Скажу лишь, что мне пришлось совсем не сладко тогда! А я был старше тебя на три года! А начало всего этого, происходило… – Гетулик снова оглядел холмы вокруг них, – Где-то… в этих бесконечных лесистых холмах. Сколько же воды утекло в Гваделаквирте с тех пор?! Даже он, сменил своё имя, и стал теперь Бетисом!.. А тогда, я не знал ни Гамилькара, ни Карталона… ни остальных… Скольких людей унесло течение времени?! Да… жизнь пролетела довольно незаметно… Нет Вождя Кортуньи… Вождя, который внушал ужас на своих врагов… Стал совсем старым Вождь Босток. Уже не узнаёт никого… Изменилась сама Иберия… цари в ней… Но память во мне живёт… живёт…

Гетулик устало улыбнулся, снова взглянув на Ганнибала.

– Я расскажу тебе наши приключения. Как-нибудь расскажу… Но, сейчас, ответь мне на один вопрос. Дядя, ведь, приплывал неслучайно?! Он был послан с какой-то целью?

Ганнибал был ошарашен этой догадкой Вождя. Он, какое-то время обдумывал свой ответ.

– Теперь, каждое прибытие Междамира, так сейчас зовут дядю, что-то означает. И это тоже. – Ответил он.

Гетулик оценил сдержанность и мудрость в этом простом ответе юного Ганнибала. Он понял, что Ганнибал, несмотря на возраст, знает границы того, что можно озвучивать из того, что возможно озвучить только своим родственникам и близким, и чего нельзя говорить никому. После этих слов, Гетулик, внутренне удивившись такому преображению юноши. Вовсе, не обидевшись. Произнёс:

– Я понял тебя, мой юный Друг! Я понял это, после того, как увидел шлем Междамира на тебе и который, насколько я знаю, был ему очень дорог. И по блеску, той золотой фибулы, коя сверкает у тебя на леопардовой накидке. Раньше, половина её была на твоём отце, а другую я видел на груди Кассия Кара. Кстати, ты не сказал мне, какое имя носит Кар?

Ганнибал, испытывая радость, от того, что Вождь Гетулик совсем не затаил обиды, коей он уже ожидал, радостно, ответил:

– Карислав! Воевода Карислав! Так сказал Междамир. А Массилий стал воителем Макаром!

Гетулик удовлетворённо улыбнулся:

– Значит, наши друзья не оставили ратный долг и там. Ну что же, в этом мире, полном несправедливости, оружие не должно далеко убираться от света. Ибо, тьма, проползшая в него, всегда точит свой искривлённый клинок, в форме черноты молодого месяца, над каждым из нас. И, наверное, не зря обе половины сакрального амулета, теперь, принадлежат тебе. Я думаю, что любому другому они принесут смерть. И отдав их тебе, тебя обозначили те силы, кои ушли к Борею, отступив от тени Пекла. Носить их сможет только избранный. Избранный Светлым Родом. Именно, поэтому, на тебе ещё и меч, ранее принадлежащий Междамиру. Всё это мне подсказывает, что ты выбран для какой-то миссии, юноша! Поэтому, Гамилькар и бережёт тебя до времени. Наделяя тебя таковым, чтобы ты свыкся с этими «предметами», установил с ними «связь». Но знай, они не сделают из тебя мифического героя! Я видел ранения на теле Карислава и знаю о чём говорю. Они научат тебя проникнуться любовью к этому миру и его красоте. И лишь немножко «осветят» тебе твою славу, если ты добьёшься таковой. Подскажут, «осветят» тебе выбор, в трудную минуту. Я это видел собственными глазами, когда эти предметы находились у прежних владельцев. Я, будучи молодым, не задумывался о многом… Но потом, своими глазами увидел то, о чём и не подозревал. Услышал рассказы своего дяди и найденного отца… и понял, что кроме потребностей жизни, кои часто узурпируют нас, существует невидимая, тонкая нить коя связывает всех нас, пытающихся жить справедливостью, не выдуманной нами, а вложенной в наше сердце. Но этот голос справедливости есть не у всех. И если перед тобой такое существо, та нить, о коей я упоминал, натянется до такого предела, что подаёт. Едва различимый, едва уловимый сигнал, который ты должен уловить и понять – заслуживает ли стоящий перед тобой человек доверия?! Если, ты научишься улавливать этот сигнал, ты сможешь избежать многих бед… Для чего тебе я это говорю? Для того, чтобы ты знал – в том, что тебе предстоит, ты найдёшь во мне самого преданного союзника. Теперь, я понял, для чего Гамилькар Барка, стал создавать армию из таких же молодых иберийцев, как ты. Он готовит её не себе. Но, тебя и братьев, пока, бережёт. Поэтому, напоминаю тебе, Ганнибал – чтобы, при появлении наших врагов, ты не терял голову бесшабашностью отваги, коей у тебя «через край». Оставайся рядом со мной. И учись чувствовать лошадь. А что касается, атаки на врага, то я обещаю тебе – мы совершим её вместе!

Ганнибал выслушал Вождя Андалузии с вниманием и ответом своим, соответствовал словам, обращённым к нему:

– Хорошо, Вождь Гетулик! Я буду рядом с тобой, чтобы не случилось. Но, чтобы скроить наш путь, я прошу тебя рассказать мне о Белом Замке.

– Договорились. – Улыбнулся Гетулик, – О Белом Замке говоришь? Кастулон был обычным селением. Её основали ремесленники. Серебрянные Горы всегда манили таковых. Там проживало несколько родов, кои занимались обработкой металла. Они добывали и плавили серебро. Место было лихое, так как кельты время от времени, наведывались в «гости», оставляя после себя разруху. Идея основать там крепость принадлежала твоему отцу. Основать крепость у истока Гваделаквирта – Бетиса возникла, после отражения очередного набега пришлого врага. Тогда, вновь, были разрушены все мастерские и плавильные печи, кои выдавали металл, так нужный образовавшемуся Союзу Протектора. Гамилькар сам выбрал место. Но, он всё время, был занят войной и, поэтому, за дело взялся Гасдурбал. Дело двинулось. В этом ему помогал твой брат Гасдрубал. Твой брат занимался подвозом строй материала, а зять возводил стены, по чертежам, согласованным с Гамилькаром. Одновременно, с возводимыми стенами, строили и печи, внутри крепости. Только, теперь, их возводилось намного больше. Не обошлось и без помощи твоего сегодняшнего собеседника. Я обеспечивал безопасность строителей, когда Протектор с армией уходил далеко в сторону. Крепость росла и ставила под защиту все разрабатываемые за ней серебряные рудники. Протектор, этим, освобождался от финансов Карфагена, который с неохотой, помогал ему. После этого, помощь совсем прекратилась. Но, Протектор уже в ней и не нуждался. В таких условиях была возведена крепость Кастулон – Белый Замок. Она запечатала проход к рудникам и имеет неприступную фортификацию. Её минус, только, в ограниченном количестве жителей, ввиду гористых окрестностей. Не хватает плодородной земли, чтобы город расширялся. Со временем, этот вопрос решаем. Гамилькар хочет соединить Кастулон с Кардубой, хорошей дорогой и тогда крепость – город возможно будет снабжать продовольствием извне. Это уже понятно сейчас, ибо в городе изобилие, ходящей в обороте, серебряной монеты. После этого, у Союза Протектора появилось множество врагов и за морями, и за горами, и в собственном городе Торговли. А Кастулон, несмотря на все их происки и зависть становится всё укреплённей и краше. Скоро, Ты, всё увидишь сам. Тех, кого мы сопровождаем, станут той долгожданной мастеровой прослойкой города, коей так не хватает в нём. – Гетулик посмотрел на юношу, – Я тебя забыл спросить, а до момента привоза тебя сюда Междамиром, ты бывал в Иберии?

Ганнибал кивнул.

– Бывал. Но ничего не помню. Мне было меньше трёх лет. Мы бывали в Гадире. Но, после того, как погибли моя мама и брат, я жил с отцом на горе Эрик. Потом, в Карфагене.

Гетулик снова посмотрел на юношу.

– Я видел тебя на нуммидийской лошади в Картахене. Ты правил ей без поводьев? Где обучился ты этому?

Ганнибал улыбнулся.

– Этому нас обучил один очень добрый, умный человек. В Карфагене. Он, к сожалению, уже покинул нас. Его похоронили на Бирсе. – Эти слова Ганнибал произнёс с болью в сердце. – Мне так его не хватало. Когда я остался с сёстрами в родовом доме. Он умер внезапно… Вечером, мы с ним беседовали… долго смеялись… Он отправился к себе, сказав, что завтра снова навестит меня. Но… утром прибежал посыльный со страшным для меня известием… Я проводил его до его последнего прибежища… Без слёз не обошлось…

Даже, сейчас, Ганнибал отвернулся от Вождя, чтобы спрятать свои «взмокшие» глаза. Гетулик, отметил это.

– У тебя доброе, искреннее сердце, Ганнибал. Храни память о нём в своём сердце, и он поселится в нём навсегда. Я знаю, тяжело расставаться с теми, кого любил и принимал их присутствие, как должное на этом свете. Но, такова жизнь. Люди уходят, как бы нам не хотелось их оставить подле себя. Их только на время отправляют «сюда», чтобы скрасить наше «одиночество», украсить нашу жизнь и наставить на путь истинны. Также, ушёл и мой отец. Я его только «приобрёл», отыскал! и был переполнен счастьем… Но внезапная болезнь унесла его от меня. Единственное, что она не может «оторвать» от меня – это память о нём. Память о маме. Память о моих родственниках, кои живут, где-то в землях, упомянутого тобой воеводы Карислава и Макара. Там же, живёт, мой отважный воин Гранидия, с истинным именем Гранислав. Многих уже нет. Но, их нет здесь. А в другом мире, который мы строим внутри себя, но он проявляется где-то в другом месте, они все живы и ждут нас.

– А почему, ты, Вождь Гетулик, не остался там с ними? – спросил Ганнибал.

– Моя мать похоронена здесь… – Гетулик осёкся, подумав о чём-то, – и дед, тоже здесь. Но, меня, в минуту тоски, утешает то, что я знаю, что там, в стране, где правит Благочестие, где нет рабства и неволи, живут мои родные. В добре и свете. А я стою на страже того рубежа, который не пускает зло этого пояса в чистый, светлый мир моих родных. Когда-нибудь, и я, отправлюсь к ним… Когда-нибудь…

Вождь впал в глубокое раздумье.

Ганнибал, прослушав ответ и видя налетевшее на собеседника, раздумье, не мешал ему поразмышлять над чем-то… Так они ехали некоторое время в безмолвии.

– Мне кажется, что мой отец, тоже думает также. – Внезапно разорвал тишину Ганнибал. – Он не оставляет этот пояс из-за памяти о маме. Он помнит всё. Почти, каждый день их жизни. И мне кажется, он мечтает умереть здесь. Недалеко от моря. Он очень любит его, хотя, не мореход, как Междамир. Он часто стоит в Гадесе и смотрит в сторону Сицилии… Вид его всегда задумчив при этом. Так было и на горе Эрик. Только, там, он смотрел в сторону Иберии. Я слышал, как Междамир, спорил с ним… Мне кажется, что именно об этом…

Гетулик посмотрел на юношу.

– Ты очень наблюдательный, Ганнибал. Это заметно. Так… Мы достигли места сворота к реке. За этими холмами её рукав. Давай, прикажи своим всадникам следовать впереди…

Обоз, медленно, заворачивал к холмам, растягиваясь почти в двое. Отряд всадников, следовавший позади обоза и прикрывающий его с тыла, теперь перемещался в «голову» колонны, а всадники Андалузии, оттягивались в «хвост»…

Глава 5

Дымы поднимались до самых облаков. Их шлейф, был виден за много миль в округе. Округа, всполошённая, их видом, своей людской массой торопилась покинуть свои обжитые места, кляня себя за то, что в более благоприятное время не переселились поближе к Кастулону. Другие, торопились спрятаться в лесах, где они надеялись дождаться подходов отрядов Протектора Иберии, кои никогда не оставляли их без помощи. Народ, достигший селений, рассказывал, что по округе рыскают отряды конных мавров, поджигая дома и угоняя скот. Сопротивлявшихся этому рубили на месте, других сажали на кол. Услышав страшные новости, народ торопился в леса…

Мавры торопились настигнуть убегающих по границе влияния Союза Иберийских племён, но вглубь не поворачивали – не было приказа. Но там, где они проносились, после них оставались выжженные дотла селения и посеянный ужас и смерть… До всего остального, добирался огонь, который некому было гасить…

На высоком холме, смотря в сторону дымов, стоит многочисленная группа конных. В её центре, выделяется крупный человек с тёмной кожей лица. Но не сажа осела на его коже. Это мавр и при ближайшем его рассмотрении, это хорошо заметно. Его лицо имеет толстые обвислые губы, выпученные глаза, будто вылезшие из «орбит» глазниц и широкий, приплюснутый нос. На голове всадника, собрана аба, обделанная шкурой пятнистого леопарда. Под ней, на его лбу, хорошо выделяясь, на фоне темноты кожи, заметен одетый на голову золотой венок, сделанный довольно искусно. Всадник улыбается, смотря на дымы в округе, что выдаёт в нём получения не малого удовольствия от представшей глазам картине пожаров и разорений и он, довольно, причмокивает своими толстыми губами и языком.

– … Царь! – Обращается к нему подскочивший всадник, – Всё! Мы перебили заставу андалузцев! Никто не ушёл! Нескольких захватили в плен ранеными! Можно двигаться дальше! К заставе подходит добротная дорога. Если на ней поставить засаду, то возможно дождаться неплохую «дичь»! Правда есть здесь одна особенность, дорога разделяется на три стороны?! В какой прикажешь установить засаду?