Бездна

– А вскрытие что? Покажет что-нибудь? – Кирилл со чпоком извлек пробку из очередной благородной бутылки и разлил виски в чистые стаканы, – ну, может, алкоголь, шмаль?.. Или болела, рак, например? Тогда повод хоть был.

– Протокола не было еще, – покачал головой Рогов, – выпьемте давайте. Пусть земля ей будет пухом.

Руслан хлебнул, задумчиво вытер салфеткой капельку, упавшую на голубую рубашку-поло, проговорил глухо, вполголоса:

– Как тут ни крути – наша ответственность. Относились к девчонке не то, чтобы плохо, а так – по-свински. Наверное, ее устраивала эта жизнь. Да только мы с вами – не маргинальные же личности. Должны быть добрее. И вот – ее больше нет. Это горе. И мы, очевидно, будем об этом долго помнить.

Сапегин пристально наблюдал, как друзья поднимают бокалы – все взрослые, стареющие уже, важные люди, умеющие виртуозно изображать любые чувства, в том числе горечь утраты. Интересно, о чем думает каждый?

Встав из- за стола, он отошел к баллюстраде и со стороны смотрел на их расслабленные розовые шеи, тугие затылки, на ползущие вверх-вниз, в ритме с глотками, хрящеватые уши. Каждый, наверное, вспоминает свои минуты с ней?..

Кирилл видит Арину в клубном туалете, на ней только полоска стрингов, платье – комочком на полу… У нее запудренные ноздри и зияющие провалы расширенных зрачков на запрокинутом лице.

Виктор Юрьевич переносится в давний зимний день, когда хитрый лось выскочил из загона, унося прекрасные лопаты рогов через замерзшую реку, а вечером малышка в охотничьей избе, как могла, утешала, прижимаясь к его щетинистому подбородку шелковой кожей груди.

Руслан поминает поздний ужин в собственной холостяцкой квартире – как невежественно расправлялась девчонка с устрицами и предпочла вину розовое шампанское. Глупее не придумать.

У Рогова иное – рассказывал ей о своей жизни, даже о планах на будущее, и она всегда выслушивала внимательно, подперев тонким запястьем щеку, а потом целовала его, пьяного, и засыпалось крепко и безмятежно.

Сапегину остается лишь сожалеть, что никогда уже Арина не появится в их компании, привнося праздничный дух, превращая все вокруг в непринужденную легкость. Интересно, кто-нибудь из них скажет о главном? Вот так, в кругу близких друзей, признается ли о последнем разговоре с ней? Не побоится осуждения, может, даже проблем для себя? Или им нечего сказать? Она точно ни с кем не встречалась накануне? И не звонила даже?.. Притворяются! Лгут. Молчат.

У Рогова брякнул телефон. Сапегин ждал этого и потому не отводил взгляда, пока тот говорил, бледнея пористыми щеками…

– Да, слушаю. Не понял… Как это?! Нет ошибки? – потом тягучая пауза… – Спасибо тебе! Пока.

Друзья пристально смотрели на Александра.

– Ну, дела, ребята. Арина – она беременна была!

Сапегин отвернулся от стола, закурил, сберегая от ветерка пламя зажигалки. Сию минуту они сделают вид, что ничего не знали. Ха!..

3

– А вот еще случай был! – горячась, поднимая хрупкую приталенную рюмочку с ледяной водкой, орал майор Важенин, – Вова, секунду погоди, не перебивай! Сейчас выпьем, расскажу. Ну, девчонки, за вас!

Сапегин с удовольствием глядел, как бравый офицер бережно опрокидывает в горло обжигающую влагу, не обронив ни капли на расстегнутую рубаху, под воротом которой виднеется крепкая красная шея. Потребность в разговоре со знающим человеком Владимир ощутил сразу, как только пришла весть, что Арины не стало. Не чувствуя никакой угрозы для себя лично, Сапегин тем не менее понимал – скрытые связи погибшей с товарищами будут распутаны, если полиция потянет за верную нитку. Например, за пуповину нерожденного ребенка. Весьма подходящий вариант.

Кроме того, Арина просила о встрече его самого, уважаемого человека, который с ней в связи не состоял, хотя и общался. Звонок был как раз накануне ее последней прогулки по мосту. На свидание он не поехал и даже запамятовал предупредить. Особой причины встречаться с девушкой у него не было, просто – одна из общих знакомых просит о разговоре, только и всего. Ну, какие у нее могли быть вопросы лично к нему? Если нужна помощь, пусть, в первую очередь, помогают кавалеры.

О ее просьбе переговорить он написал тогда в товарищеском чате, да и забыл. Сейчас же, наблюдая из окна кабака гаснущий июньский вечер, Сапе- гин понимал – приди он, и не было бы того полета головой вниз, на камни. Написал бы хоть, встречу отменил – она бы теперь не лежала в тесной холодильной камере судебного морга.

Руслан абсолютно прав – разыгрывать драмы, тосковать и все такое прочее – совершенно не свойственно Арине. И что это значит? Только то, что кто-то встретился с ней тем вечером в центре города. Прогулялся вместе от сквера к реке, взошел на мост, болтая по-товарищески, и в наступивших сумерках приподнял рывком и швырнул вниз. Или очень крепко толкнул на уровне ключиц в тоненькую грудную клетку, так что перевалилась девчонка через невысокие перила и полетела, трепеща волосами, будто похоронным флагом. Да, остаются вопросы – зачем убивать и кому это нужно?!

Вот и пригласил Сапегин старого товарища, оперативника и просто опытного человека – дядю Колю, майора Важенина, чтобы в непринужденной обстановке поговорить с ним о деле. Для пущей неформальности позвал в ресторан девушек – свою помощницу с подружкой, ибо слабость майора к женщинам, тем более, молодым и высоким, Владимир хорошо выучил.

Ближе к вечеру идея стала казаться не такой блестящей. Дядя Коля, выпив изрядно, шутил без остановки, вспоминал случаи из боевой молодости, и посвящать его в детали свежего события Сапегину хотелось все меньше. Происшествие прошло в оперативной сводке, и они с Важениным его вкратце обсудили, причем о знакомстве Арины со всей честной компанией майор уже знал. Наверняка знает и о беременности погибшей. Кстати, Арина не говорила Сапегину, прося о встрече, ничего такого. Да и вообще, тревоги в ее сообщениях не чувствуется. Вот они, в телефоне. Перечитать снова, в сотый уже раз.

– Ты куда, братан? – майор схватил за руку Сапегина, поднявшегося из-за столика, – погоди, сейчас дорасскажу девчонкам, и курить пойдем. Ну, вот, а прапорщик, придурок, хватает эргэошку и прямо в кузов ее – бац!.. Только ошметки, блин, полетели!..

– Да я в туалет, Колян. Потом покурить выйду.

Владимир высвободился из цепкой хватки товарища и двинулся к выходу, лавируя между столами, от которых улыбались шлюхи и поднимала ладони в знак приветствия городская богемная шушера. Преданная, будто умная овчарка, помощница, сперва страдавшая от неразделенных чувств, позже смирившаяся с правилами Сапегина – на работе ни-ни, встала следом. На выходе нагнала, шепнула:

– Уходишь? Куда мне дядю Колю? Светке он, вроде, не очень…

Сапегин помедлил секунду, отодвинулся на шаг, отведя глаза от ее пронзительного синего взгляда, пробурчал:

– В туалет, действительно. Вернись в зал. Хотя погоди, Катя. Тебе самой-то Арину жалко? Подруга твоя, все же… была.

Она снова приблизилась, поймала в полумраке коридора его кисть, спросила твердо:

– Поговорить хочешь? Думаешь, если слез не лью, значит, все равно мне? К тому же Арину именно я познакомила с вами. Твои же друзья из нее шлюху сделали, не я.

– Как это – «сделали»?! А может, такая и была? – Сапегин вскипел, дернул за руку собравшуюся уходить Катерину, – чего мне тут втыкаешь, дура?

Она спокойно обернулась, опять просверлив его злыми глазами, тихо сказала:

– Может, и была. Мне-то что? Насчет «жалко». Не знаю. Ее выбор. Я пошла. Там люди, неудобно.

Она двинулась назад, качая полноватыми бедрами. Сапегин остался стоять, через миг окликнул:

– Она тебе не звонила? Спросить забываю… Писала, может? Ничего не вяжется в голове.

– Нет. Я с ней не общалась давно. Поскольку в круг ваших поклонниц не допущена, а шлюхой быть не желаю. Вам совет – выбросьте из головы. Не ваша печаль, поверьте.

«Владимир Юрьевич, здравствуйте! Мне бы нужно с вами встретиться. Поговорить».

«Привет. Занят очень. Работаю, как вол. Что случилось?»

«Не по телефону. Очень надо. В любое время. Где удобно. Я подстроюсь».

«Ребятам звонила? С ними не быстрее? Реально, я в загоне».

«Звонила, писала. Все заняты. Я знаю, вы не откажете. Очень прошу. Совет просто нужен. Мне сложно решить».

«Наберешь, может? Или пацанам набери».

«Я уже ((( Хочу вот еще с вами поговорить. Только при встрече».

«Ладно. Завтра в 21. В сквере на проспекте Мира».

«Спасибо))) До завтра».

Назавтра для нее все и завершилось. Сапегин вздохнул, убрал телефон, где синели строчки переписки с мертвым уже человеком. В соседней кабинке шумно справлял нужду невидимый посетитель. Погоди, а что я написал в группу? Вроде бы ничего обидного для нее…

«Хай, парни. Арина чего-то добивается встречи. Не звонила никому?»

Тишина полдня. Потом короткие: