Аллегро с Дьяволом – II. Казань

– А зря.

– На Дону мне про казачий спас рассказали. Слышал что-нибудь про характерников? – Пастух подпрыгнул и сел на верстак рядом с Комом.

– Слышал. Есть еще такое название как оголтелые. Но мне кажется, более раннее и верное все таки характерники. На Ас'околоке в ходу было именно это название – характерники. Если я правильно понимаю, то скандинавские берсерки изначально из той же породы были, – Ком усмехнулся. – Пока отварами из мухоморов не увлеклись, или что они там пили…

– А вы с Комаром, что, не можете так? – спросил Пастух, достав из кармана бандану.

– Знаешь чем заканчивалась более-менее продолжительная битва для характерников? Нет. Так вот, если характерник не мог вовремя выйти из транса, он сжигал всю жизненную энергию и умирал. Сам умирал, без вражеского меча.

– А зачем это тогда вообще нужно? – удивился Пастух, повязав бандану.

– Во-первых, если смерть была неминуема, – то чтобы забрать с собой врагов поболее, внушая страх выжившим. Когда даже средний характерник перед неминуемой гибелью скашивает десятка два-три врагов, это впечатляет, и в следующий раз видя в дружине хотя бы десяток характерников, вороги могли просто развернуть и уйти.

Рассказывая, Ком тоже повязал бандану. Комар последовал их примеру.

– А как их узнавали, особые одежды?

– Точно, по одежке. Он без брони воевали, с голыми торсами, потому и оголтелые. Так вот, во-вторых… Допустим, опять же десяток сильных характерников перед битвой могли просто прорубиться сквозь вражеский строй, сначала в одну сторону, потом обратно, и уйдя за спины своей дружины, спокойно выходить из транса. Как думаешь, насколько падал боевой дух противника в результате такой прогулки? После такого, как правило, битвы уже не было. Даже если кто-то из характерников погибал, переоценив свои возможности… Сколько жизней он спасал? Конечно, на такие подвиги способны были очень немногие из характерников. Да и вообще, характерники – «товар штучный». Что касается нас с Комаром… Я думаю, на пару ночей меня хватит. А потом?

В ответ Пастух лишь пожал плечами.

– Вот именно… Так что это, – Ком показал свежий шрам на руке, – это все мелочи.

– Время без пяти, по местам, – скомандовал Пастух.

И они расположились за верстаком, приготовившись к бою. Комар занял позицию в углу, Пастух посередине, Ком с правого края верстака, рядом с проходом. Сразу разделив между собой обоймы, запасные положили поверх верстака. В гараже имелось три лампы – над верстаком, около ворот и посередине гаража. Щелкнув выключателем, Ком оставил гореть только одну лапу, рядом с воротами. Потянулось томительное ожидание в ночной тиши.

Кому вдруг неудержимо захотелось пить. Взяв автомат в левую руку, он нагнулся и пару раз, не снимая перчатки, зачерпнул ладонью воду из бочки. Он успел буквально только смочить горло.

– Ком! – успел выкрикнуть Пастух, прежде чем они с Комаром открыли огонь.

Тут же, как по команде, завыли и захохотали адские бестии. Еще не успев полностью выпрямиться, Ком открыл огонь, благо целиться практически не было нужды, твари надвигались, казалось, сплошной стеной. Короткие вспышки огня заполнили гараж.

И вновь, как и в предыдущую ночь, Ком опустошил обоймы раньше Пастуха. Бросив автомат в верстак, он взял шашку, выхватил нож и пошел вперед. Не останавливаясь, разрубая нападавшую нечисть, он выдвинулся на позицию около ворот, предоставив заботу о своей спине друзьям. Пастух положил автомат через пару минут. Вооружившись шашкой и ножом, он встал, как и было оговорено, рядом с дверью. Комар тем временем влез на верстак и продолжил огонь, встав на колено.

– Я здесь! – дал знать Кому Пастух о своем местоположении.

Ответа не последовало, да он и не ждал. И опять как в прошлую ночь: хохот, визг, скулеж, да нечастые выстрелы Комара. И опять удар – вспышка, удар – вспышка. За спиной у Кома работы было мало, в дверь тварей лезло и влетало немного, Пастух без труда изгонял их. Единственное, что его беспокоило, так это опасность попасть шашкой по углу дверного проема.

– Смена, – крикнул Ком.

Удар шашкой, шаг вперед, удар шипованным кулаком, тут же ножом, еще шаг. Еще удар, пара шагов, уклонился от летящей в лицо «пираньи» и вот он уже у ворот. Здесь было просторно, и опасности попасть шашкой по кирпичу не было. Пастух стал бить, широко рисуя шашкой перед собой восьмерку. Остановиться и перевести дух не было никакой возможности. Беспрерывное движение шашки, полыхающий беспрерывно огонь у самого лица и пот струйками. Температура внутри гаража стремительно поднималась.

– Смена, – крикнул Ком.

И хотя договаривались, что команду подает стоящий впереди, и усталости еще не было, возражать Пастух не стал: бой не лучшее время для дебатов. Они сменились, потом еще раз, и еще…

Пастух был у ворот в пятый раз, когда среди разнообразных, но уже несколько привычных бестий появились мертвецы. К этому времени в гараже стало сухо и жарко как в сауне. А вот пота уже не было.

«Похоже, потеть уже нечем» – мрачно подумал Пастух, пошевелив шершавым языком. Обезвоживание уже стало давать о себе знать накатывающей слабостью.

А из темноты медленно надвигались мертвецы. Впереди в измазанном землей, но вполне еще приличном костюме шел тучный мужчина с огромным раздувшимся животом. Очевидно, ему на момент смерти было лет пятьдесят. С остекленевшим взглядом он медленно надвигался на Пастуха. Когда оставалось меньше двух метров, он протянул руки. И только тут, среди общего гама, стало слышно его мычание. За ним двигались мертвецы в различных стадиях разложения, испачканные глиной, с висячими лохмотьями одежды и плоти, а на границе света и тьмы замелькали лысые черепа скелетов.

Пастух рубил не выкладываясь. Сквозь нечисть шашка проходила, не встречая сильного сопротивления. На демонов среднего и большого размера приходилось тратить порой два-три удара, но все равно это были удары вполсилы. Так же вполсилы он рубанул и надвигающегося мертвеца. Рубанул и уже переключил свое внимание на другого, но не тут-то было. Мертвец не стал сгорать, а шашка, раскроив плечо, увязла в теле. Упырь ударом руки достал и расцарапал Пастуху плечо безобразными ногтями.

Пастух ударил ногой ему в грудь, одновременно выдергивая оружие из мерзкой туши. Тотчас из темноты слева, словно абордажные крюки, вылетело два щупальца. Концы щупальцев венчали сильно изогнутые когти. Один такой коготь глубоко впился в вытянутую ногу Пастуха.

– Сука! – с досадой выкрикнул он, перерубив ножом щупальце.

Отскочив назад, он не жалея сил повторно рубанул мертвеца. Ему удалось почти полностью отделить голову с одним плечом. Удар рассек сердце, и мертвец осыпался прахом. Из темноты вновь вылетело два щупальца. От одного Пастух увернулся, второй отрубил ударом шашки. Он превратил в прах еще пару мертвецов, когда из темноты показалась наконец хозяйка щупалец – или хозяин, кто там разберет? Оно напоминало плывущую по воздуху кляксу, из которой торчало с десяток щупалец. Пастух раскроил мертвеца, послушно осыпавшегося в прах, увернулся от щупальца, в два удара изгнал полыхнувшего огнем демона и вновь с трудом увернулся от летящего в плечо щупальца. С плавающей по воздуху «кляксой», пора было кончать. Он бросился на нее. Навстречу выстрелили все оставшиеся щупальца. Пастух шашкой отсек три из них и подобравшись на расстояние удара, разрубил «кляксу». Она полыхнула огнем. Вместе с ней полыхнул, обжигая рану, и коготь, что с куском щупальца до сих пор торчал в ноге. Пастух скрипнул зубами, с трудом сдержав крик. Он отступил назад. Плохо слушавшаяся нога отозвалась резкой болью.

– Смена, – крикнул он, отступая к верстаку.

– Комар, прикрой! – прохрипел он, проковыляв за верстак.

На полке верстака лежала открытой припасенная им аптечка. Чародеи чародеями, но аптечку он на всякий случай припас, и как оказалось – не зря. Быстро, сквозь штаны сделал два укола: с обезболивающим и с антибиотиком. Обожженная рана практически не кровоточила, тем не менее Пастух разорвал штанину и обильно полив дыру перекисью водорода, быстро и надежно перебинтовал ногу.

Закончив перевязку, он взял шашку и, прихрамывая, двинулся на свое место прикрывать спину Кому. Он едва дошел до двери, как из нее на него бросился архидемон. Чтобы рога прошли в дверной проем, ему пришлось немного согнуться и могло показаться, что он стремится забодать Пастуха. Пастух среагировал моментально, сильным ударом отделив голову архидемона от тела. Да вот только угол двери оказался уж больно близко. Жалобно звякнув напоследок, шашка сломалась почти у самой рукоятки. Пастух отпрыгнул от слепо размахивающего лапами архидемона, в центре груди которого появилось три черных точки. Это были следы от пуль, которые всадил Комар. Архидемон вспыхнул.

– Пастух! – крикнул Комар, подтолкнув в его направлении свою шашку.

Пастух обернулся и сделал шаг к верстаку, но взяться за рукоять шашки не успел. Сзади, сквозь еще не успевшее рассеяться пламя, оставшееся от изгнанного архидемона, на Пастуха напал еще «один из тринадцати».

Удар в спину ошеломил Пастуха. Его бросило грудью на металлический угол верстака, так что перехватило дыхание и потемнело в глазах. Мало этого, когти демона оставили на спине четыре глубоких борозды, быстро наполнившихся кровью. Пастух схватил шашку левой рукой и, оттолкнувшись от верстака, рубанул. Удар оставил демона без левой же лапы, отрубив ее чуть ниже плеча. На движение спина отозвалась резкой болью и плохой подвижностью.

«Еще не хватало», – мысленно выругался Пастух.

Перехватив шашку правой рукой, он хотел, отступив на шаг, обезглавить архидемона, но не тут-то было. Раненая левая нога подвела, и он неловко упал на колено. Подскочивший архидемон ударил наискось, сверху вниз. Пастух отпрянул, но уйти полностью от удара не смог. Его достало совсем немного, буквально кончиками когтей. И все бы ничего – две неглубокие царапины на скуле и плече, но вот коготь среднего пальца, гораздо более длинного, зацепил и разорвал сонную артерию. Кровь ударила быстро слабеющим фонтаном.

«Ну вот и все», – отстраненно подумал Пастух, зажав левой рукой шею. Помогло слабо, кровь уходила сквозь пальцы, заливая тельняшку, а вместе с ней уходила и жизнь.

Архидемон попытался повторить атаку, но всаженная в грудь Комаром очередь откинула его назад. Грудь архидемона покрылась черными, быстро затягивающимися точками. Пастух встал – не так резво, как хотелось бы, но все же встал и вложив в удар остатки сил, отсек ненавистную, венчанную рогами голову. Перезарядивший магазин Комар всадил длинную, в полрожка очередь в грудь архидемона. Вспыхнув, тот вернулся в преисподнюю.

«Опять очередями лупит… Короткую… Три патрона… За глаза хватило бы», – посетовал мысленно Пастух.

Время растянулось. Его тело стало невесомым, выронив шашку, он попытался облокотиться о верстак. Но устоять на ногах не смог и сполз по верстаку. Опустился он боком, и попытка сесть также провалилась. Он сполз на пол. Он окинул прощальным взглядом гараж. Стены и деревянный потолок, лежащий на брусе, сильно закоптились от горящих бестий. Он увидел Кома в разорванной, закопченной и залитой кровью тельняшке. Ком бился с тремя архидемонами. Вполне успешно. Один из них был без головы, у двоих отсутствовало по лапе.

«А я с двумя не смог справиться», – устало подумал Пастух.

О, как же он устал! Ему нужно немного полежать, отдохнуть.

Он увидел, как Ком оглянулся, словно его окликнули, как изменился в лице. Пастух вдруг увидел, как кожа Кома словно слегка замерцала, засветилась. Он даже не удивился этому. Жрец – с него станется, он вон и летать умеет. Ком в два удара изгнал одного из нападавших, ответный удар не принес ему ни малейшего вреда…

В это время сквозь заградительный огонь Комара к Пастуху прорвалась тварь, отдаленно напоминающая шестилапую ящерицу. Свой кулак, влетающий в зубастую пасть, и вспышку – последнее, что увидел он закрывая глаза.

«Права ведьма была, права… не тратить мне деньги», – вспомнил он Графиню.

Но он ни о чем не жалел. Вскоре Солнышко обязательно найдет его записку. В записке, кроме прощального признания в любви, он подробно расписал ей, где она сможет сделать искусственное оплодотворение, чтобы родить его детей. Графиня говорила о трех, и в своей прощальной записке он попросил Нурию о трех детях. Единственное, о чем он остро жалел в этот момент – что не сможет увидеть Солнышко с его ребенком на руках…