Реализаты

– Свобода – это когда? – как бы между прочим спросил Мэтт.

– Свобода – это когда не знаешь, чего хочешь. Правда, Бенжи? – усмехнулась Ая, подмигивая стоящей на ладони фигурке.

– Правда, – согласился большой Бенжи. Теперь руки его были не заняты, и он почти по-человечески обнял ими свои согнутые в коленях ноги. – Когда не знаешь, чего хочешь, не действуешь. А когда не действуешь, плотность твоей несвободы минимальна. И, наверное, это хорошо. Потому что то, что происходит там, – и андроид махнул рукой в сторону плывущей высоко мимо Альфы Земли, – неправильно. Они все подчинены мании созидания.

– А мне не нравится свобода, – сказал Мэтт и вздохнул. – Потому что мне не нравится сидеть просто так. И мне нравится знать, чего я хочу.

Бенжи мигнул и развернулся к Мэтту:

– e'u kelci[7 - – e'u kelci – давай поиграем (ложбан)]

– mi fitytu'i[8 - – mi fitytu'i – согласен (ложбан)], – грустно согласился тот. – А во что?

– В стихи, например. Мама мышка сушила шишки. Ты – следующий, рифма и размер обязательны.

– Надрывалась без передышки.

– А в глубокой норе детишки…

– Ждали маму и ждали шишки, – уже улыбаясь, закончил Мэтт. – Бенжи, а давай лучше в превращения?

– О…– изобразил расстроенное лицо Бенжи, – это надо просить Аю.

– И мы, и мы! – запели лемуры. – И нас, и нас!

Никто и никогда не видел того, что в такие моменты происходило внутри у реализата.

На лице у Аи не дрогнул ни один мускул, просто чуть потемнели глаза, а в следующий миг вода внизу задвигалась и приподнялась, принимая форму огромного голубого дракона. Дракон глухо и низко фыркнул, – так, что его «фрррррр» отдалось дрожью в сидящих на берегу, закрыл и открыл большую прозрачную голубую пасть, в которой плескалась застигнутая врасплох рыба, и неторопливо встряхнул длинной спиной, сбрасывая с чешуи лишние брызги.

– Ой! – завопили лемуры.

Драконья голова опустилась к самой земле, недоумённо скосила на них огромный прозрачный глазом и втянула ноздрями воздух так, словно попыталась обнюхать их.

Даже кошка, до этого невозмутимо спавшая в траве поодаль, подпрыгнула, зашипела и выгнула в страхе спину. Ощутимо повеяло холодом.

– Ух ты! – изумился Мэтт.

Он вскочил на ноги в порыве обнять драконью морду, но руки его с лёту вошли в воду, и он оказался мокрым с головы до ног.

Дракон покосился на растерянного мальчика, затем снова выдал утробное «фрррррр» и шумно улёгся обратно на влажное дно террасы. Вода ещё немного поколыхалась и опала.

7. 2043 год. Роберт

Инфекция имела банальное вирусное происхождение.

Безусловно, люди справились бы с ней сами, дай она им больше времени на раскачку – ООН, ВОЗ, программы медицинских исследований, стимулирующие пакеты мер по поддержке особо незащищённых слоёв населения и всё такое…

Но как раз времени у них и не было.

А так исцеление вышло куда более прозаичным: Роберт просто слегка сосредоточился, и у мальчика, лежащего за стеклом инфекционного бокса, почти сразу же порозовели щёки.

Если что-то и было странным, то только ощущения самого Роберта, – как если бы он взял нотный листок и пугливой птичьей стайкой согнал с партитуры ноты.

Вдвоём с Лукашем они накрыли Мексику и Техас большим «колпаком». Всё, что произошло потом, даже не потребовало от них каких-то чрезмерных усилий.

***

Вскоре после того, как госпиталь Томасон отгудел и отбегал по поводу внезапного излечения всех, кто ещё накануне нуждался в неотложной медицинской помощи, Роберт и Лукаш были отпущены в гостиницу с настойчивой рекомендацией от FBI – гостиницу не покидать.

Лара и мистер Гилельс провели их до самых дверей номера, но внутрь заходить не стали – ни он, ни она.

На прощанье Роберт, отчаянно смущаясь, всё-таки выпросил у Лары телефон.

***

Наступившее затем утро было пасмурным и холодным. С самого рассвета и Эль-Пасо, и Сьюдад-Хуарес были заняты уборкой внезапно свалившегося на них снега.

Народ спешил по своим делам, даже не подозревая о том, что госпитали постепенно пустеют.

Лукаш в махровом клетчатом халате стоял у окна, наблюдая за снующими внизу людьми, а Роберт с полным ртом зубной пасты напевал перед зеркалом в ванной, когда в дверь постучали.

За дверью оказался мистер Гилельс.

– Доброе утро, мистер Лански, – улыбнулся он и протянул Лукашу руку.

– Здравствуйте, – согласился Лукаш.

– Я могу войти?

Он деловито прошёл мимо посторонившегося Лукаша, по-хозяйски осмотрелся по сторонам и, ничуть не смущаясь, направился к бару:

– Что-нибудь пьёте? А.. впрочем, я думаю, вы справитесь сами, если захотите. С вашего разрешения? – и вскоре в руках у него оказался стакан с виски.

– Собственно говоря, я к вам с предложением, – сказал он, усаживаясь в глубокое кресло и глядя на подошедшего Лукаша снизу вверх. – Видите ли, господа… Вы слышите меня, мистер Вандэрли?

– Конечно, – кивнул Роберт зеркалу в ванной.

– Боюсь, что ваше пребывание здесь будет сопряжено с некоторыми э… неудобствами. Мы с вами здравомыслящие люди и, конечно, всё понимаем. Я не могу отвечать здесь и сейчас за всё человечество, но мне кажется, что в целом оно всё ещё э… неблагодарно и не способно к тому, чтобы снисходительно терпеть реализатов в собственном э… доме, что ли.

Он сделал глоток и покрутил стакан перед глазами, любуясь бегающими по нему бликами. – Но человечество в целом это человечество в целом, оно никогда особым умом и не отличалось. Я же хочу сообщить вам, что правительство Соединённых Штатов не только просит вас чувствовать себя здесь, как дома, но и готово предоставить в ваше распоряжение транспорт и охрану на случай непредвиденных обстоятельств. В общем, у вас есть неделя.

– Тогда для начала пускай это будет Гранд Каньон, а затем – родители, – сказал Лукашу появившийся в дверях ванной Роберт.

***

Дорога между холмами была рыжей, пустынной и однообразной.

Дамба Гувера осталась далеко позади, и теперь по обе стороны дороги уже несколько часов подряд тянулась Аризона.