Оценить:
 Рейтинг: 4.67

Толкователи (сборник)

Год написания книги
2016
Теги
<< 1 ... 18 19 20 21 22 23 24 25 26 ... 32 >>
На страницу:
22 из 32
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
Заметив на нем одежду гатайца, Тейео понял, что актер не был трансвеститом.

– Я не хотел смущать вас, посланница. И тем более вас, уважаемый рега. Я пришел сюда, чтобы предложить вам свою помощь. Надеюсь, вы не против?

Тейео протянул руку и достал свои грязные брюки. Солли спала в рваных кальсонах, которые ей дали тюремщики. Подвальный холод заставлял их спать в одежде.

– Вы были в посольстве, Батикам? – спросила она, надевая сандалии. Ее голос дрожал от надежды и волнения.

– О да. Сгонял туда и обратно. Извините, что это заняло так много времени. Боюсь, я не вполне понимал серьезность вашего положения.

– Кергат помогал нам, как только мог, – сдавленным голосом сказал Тейео.

– Да-да, я вижу. Огромный риск. Но теперь вам не о чем волноваться. Если только… – Актер посмотрел Тейео в глаза. – Рега, ваша гордость позволит вам отдаться в руки Хейма? Возможно, у вас есть какие-то возражения?

– Батикам, – оборвала его Солли. – Доверяйте ему, как мне!

Тейео завязал шнурки, поднялся с топчана и сказал:

– Все мы в руках Камье всемогущего.

Батикам ответил ему красивым вибрирующим смехом, который Тейео запомнил с первой встречи.

– Хорошо, я поправлюсь: не в руки Хейма, а в руки Камье всемогущего, – сказал макил и повел их из комнаты.

В «Аркамье» говорится: «Жить просто – это самое сложное в жизни».

Солли потребовала оставить ее на Уэреле и после длительного отпуска на одном из морских курортов была послана Наблюдательницей в Южное Вое-Део. Тейео уехал домой, так как его отец находился при смерти. После кончины отца он уволился из охраны посольства и прожил в родном имении два года, пока не скончалась его мать. За это время он и Солли виделись всего лишь несколько раз.

Похоронив мать, Тейео дал вольную всем рабам семьи, переписал на них поместье, продал на аукционе фамильные ценности и уехал в столицу. На встрече с Музыкой Былого он узнал, что Солли тоже приехала в посольство. Рега нашел ее в небольшом кабинете правительственного особняка. Она выглядела более зрелой и элегантной, хотя и немного усталой. Визит Тейео удивил ее, но она и шагу не сделала, чтобы подойти и поприветствовать его. Вместо этого Солли тихо сказала:

– Меня отправляют на Йеове. Первым послом Экумены.

Тейео стоял и молча смотрел на нее.

– Я только что беседовала с главой нашей миссии на Хайне… – Она закрыла лицо руками. – О боже! Что я говорю?

– Прими мои поздравления, Солли, – сказал Тейео и повернулся к двери.

Она подбежала к нему, обвила руками его шею и заплакала:

– Ах, милый. Я только сейчас узнала, что твоя мать умерла. Прости меня. Я никогда… Никогда… Я думала, мы будем вместе… Что ты собираешься делать дальше? Хочешь остаться здесь?

– Я продал всю свою собственность и теперь свободен как птица, – ответил Тейео. Ему хотелось прижать Солли к груди, но он сдержался. – Думаю вернуться на службу.

– Ты продал свое имение? А я даже не видела его!

– Я тоже не видел тех мест, где ты провела свою юность.

Наступила неловкая пауза. Солли разжала руки и отошла от Тейео. Они растерянно посмотрели друг на друга.

– Ты придешь еще? – спросила она.

– Приду, – ответил Тейео.

Через несколько лет Йеове вошла в союз Экумены. Посланница-Мобиль Солли Агат Терва была направлена на Терру, а позже отозвана на Хайн, где, получив ранг стайбаиля, служила в дипломатическом корпусе союза. Во всех командировках и путешествиях ее сопровождал супруг, красивый и представительный мужчина, отставной офицер уэрелианской армии. Людей, знавших их достаточно близко, всегда поражали страстная нежность, гордость и верность этой пары. Солли часто говорила, что она одна из самых счастливых женщин на свете. У нее была прекрасная работа, награды за труд и любимый муж. Да и Тейео не выглядел печальным. Конечно, он скучал по своей далекой планете, но хранил твердость духа ради благородной цели.

Муж рода

Стсе

Вместе с отцом сидел он на берегу большой запруды. Словно разгорающиеся в ранних сумерках светлячки, перед глазами порхали невесомые искристые крылышки. Легкие круги на воде то и дело возникали, ширились и, набегая друг на друга, мелкой рябью угасали на безмятежной глади.

– Почему вода ведет себя так чудно?? – спросил он у отца чуть ли не благоговейным шепотом и получил столь же негромкий ответ:

– Это арахи – когда пьют, крылом касаются поверхности.

Вот тогда и постиг он, что центр, образующая каждого такого круга – неутоленное желание, жажда. Затем настало время возвращаться домой, и мальчик, вообразив себя стремительно летящим арахой, помчался в сумерках впереди отца навстречу ярко освещенным уступам близкого городка на склоне холма.

Полное его имя звучало так: Маттин-Йехедархед-Дьюра-Га-Мурускетс Хавжива. «Хавжива» означало «обручальный агат» – небольшой камень с кварцевым пояском. Испокон веку в Стсе в чести названия камней. Все мальчики рода Неба, Иного Неба, потомки Незыблемого Скрещения, по древней традиции получали имена в честь камней или определенных мужских достоинств, таких как отвага, терпимость, милосердие. Семья Йехедархед стойко придерживалась родовых обычаев. «Если не ведаешь, какого ты роду-племени, то не знаешь, кто ты сам», – говаривал Гранит, отец Хавживы. Тихий и любезный человек, с неуклонной серьезностью исполнявший отцовские обязанности, он любил изъясняться поговорками.

Гранит, естественно, был братом матери, то есть дядей мальчика – так, собственно, в их роду и считали отцовство. Мужчина, принимавший участие в зачатии Хавживы, жил на далекой ферме. Изредка бывая по делам в городе, он неизменно заглядывал в гости, но всегда ненадолго. Ибо мать Хавживы, носившая титул Наследницы Солнца, свободным временем почти не располагала. Хавжива завидовал своей кузине Алоэ, у которой отец был старше ее лишь на шесть лет и играл с нею, точно настоящий старший брат. Еще сильнее завидовал он другим детям – их матери не облечены столь важными обязанностями. Хавжива почти не видел собственной – мать постоянно торопилась на очередной бал или в какой-нибудь безотлагательный вояж. Не имея постоянного мужа, она крайне редко проводила ночь в родных стенах. Вместе с ней было чудесно, но и непросто. Приходилось изображать из себя сынка важной госпожи, эдакого пай-мальчика, и Хавжива испытывал определенное облегчение, оставаясь дома один, с отцом, с ласковой и нетребовательной бабушкой или с ее сестрой, Распорядительницей Зимнего Бала, прибывшей с визитом вместе с мужем, или с другими родичами по Иному Небу, понаехавшими с ферм, или с прочими деревенскими гостями, которые в их доме не переводились.

В Стсе было всего два странноприимных имения – дом Йехедархедов и дом Дойефарадов, – и первые славились своим радушием, поэтому вся родня обычно у них и предпочитала останавливаться по приезде в город. Если бы гости не привозили с собой разную сельскую снедь, то, невзирая на громкий титул хозяйки дома, Йехедархедам приходилось бы несладко. Тово, мать Хавживы, немало зарабатывала учительством, отправлением ритуалов и прочей церемониальной помощью посторонним, но все, как в прорву, уходило на бесчисленных сородичей, на те же ритуалы, на всяческого рода торжества, празднества, да и поминки.

– Богатство не может быть недвижным, – объяснял Гранит мальчику. – Деньги должны течь, как кровь в человеческих жилах. Попробуй только останови в себе кровоток – тут же получишь инфаркт и помрешь.

– Значит, старик Хеже скоро умрет? – полюбопытствовал мальчик. Этот сквалыга и гроша ломаного не истратил ни на родственников, ни на ритуалы, а от зоркого глаза Хавживы не ускользало ничто.

– Да, – согласился отец. – Его араха уже давно мертв.

Араха – это достоинство и гордость, особое свойство, присущее как мужчинам, так и женщинам. Но это одновременно и щедрость, и вкус к изысканным кушаньям, тонким винам, к красивой жизни вообще.

Точно так же зовется и щедро изукрашенный природой летучий зверек, полетами которого в сумерках – огненными росчерками над гладью водохранилища – и любовался по вечерам Хавжива.

Стсе, можно сказать, остров, отделенный от великого Южного материка непроходимыми топями и мелеющими в отлив протоками, где устроили себе гнездовья миллионы пернатых. На берегу сохранились руины колоссальных размеров древнего моста, изрядный его фрагмент выступал из воды у основания городского причала, возле волнолома. Следы строительной активности былых веков встречались по всему Хайну, и обитатели этого мира давно уже привыкли воспринимать их как естественную и неотъемлемую часть ландшафта. Разве только ребенок, маша ручонкой с пирса вслед отбывающей в морское путешествие родительнице, мог подивиться, зачем это понадобилось древним возиться со столь грандиозной постройкой, когда есть куда как более удобные средства сообщения – корабли да флайеры. «Может статься, тогда просто больше любили ходить пешком, – мог предположить он. – Мне же лично по душе плавание. Или полет».

Но высокоскоростные флайеры, так никогда и не приземляясь, только сверкали серебром в невероятной высоте над Стсе – из одних таинственных мест, где обитали историки, они летели в другие, не менее загадочные. Зато в гавани постоянно теснились проходящие суда, вот только нога представителя рода Хавживы крайне редко ступала на их борт. Испокон веку все его сородичи жили в городке Стсе – таков был раз и навсегда заведенный порядок вещей. Все познания, необходимые для подобной жизни, можно было получить на месте, не пускаясь в долгие морские странствия.

– Люди должны учиться быть людьми, – говорил отец. – Посмотри, к примеру, на дочурку Шеллы. Как упорно цепляется она ко всем: «Поцему так? Поцему эдак?»

«Почему» на языке Стсе звучало как «аова».

– Эта кроха часто лепечет нечто вроде «нга-а-а!», – заметил Хавжива.

– Конечно, – кивнул Гранит. – Ей еще только предстоит научиться выговаривать слова как следует.

Хавжива крутился вокруг малышки всю прошлую зиму, играя с ней и уча ее всему понемножку. Девочка доводилась ему дальней родственницей, седьмая вода на киселе, и прибыла из Этсахина вместе с матерью, отцом и его женой. Вся загостившаяся семейка, глядя, как охотно мальчик возится с пухлой и безмятежной глазастой крохой, как терпеливо повторяет ей «баба» да «гу-гу», чуть ли слезы умиления не проливала. И хотя собственной сестры, а значит, и перспективы стать настоящим отцом у Хавживы не было, при таком пристрастии к возне с детьми он мог запросто заслужить со временем право и честь стать приемным отцом ребенку, чья мать не имела брата.

Хавжива посещал занятия в школе и в храме, учился церемониальным танцам, а также играл в местную разновидность футбола. В классах он отличался завидным прилежанием. И в футбольной команде считался далеко не последним игроком, хотя и не столь ярким, как лучшая его подружка из рода Потайного Кабеля по имени Йан-Йан, традиционном в ее роду для девочек, – так называлась юркая морская птаха. До двенадцати лет мальчики и девочки в Стсе обучались совместно и одному и тому же. Йан-Йан считалась лучшей нападающей в школьной команде, и на второй тайм ее, как правило, передавали соперникам, чтобы хоть как-то уравнять игру и уйти с поля без слез и обид. Успехи Йан-Йан отчасти объяснялись тем, что уродилась она девочкой весьма рослой, но и в дриблинге ей тоже не было равных.

<< 1 ... 18 19 20 21 22 23 24 25 26 ... 32 >>
На страницу:
22 из 32