Приключения Серёжи Царапкина

Приключения Серёжи Царапкина
Юз Алешковский

Весёлые истории
Юз Алешковский (родился 21 сентября 1929 г.) – поэт, прозаик и публицист, лауреат Немецкой Пушкинской премии. В ранние годы писатель создал произведения для детей, ставшие классикой приключенческой детской прозы: «Кыш, Двапортфеля и целая неделя», «Кыш и я в Крыму». В эту книгу вошли не менее знаменитая повесть «Чёрно-бурая лиса», а также рассказы «Белая мышь», «Научное открытие» и «Два билета на электричку». Книга издаётся к 90-летию автора.

Для среднего школьного возраста.

Юз Алешковский

Приключения Серёжи Царапкина

© Юз Алешковский, 2019

© Ил., Беланов Н.В., 2019

© ООО «Издательство АСТ», 2019

Рисунки Николая Беланова

Чёрно-бурая лиса

Я уверен, что всем людям, которые уже стали взрослыми, иногда очень хочется хоть ненадолго вернуться в страну своего детства – в шумный школьный коридор, или в зелёный московский дворик, или в полный всяких чудес Дворец пионеров. Вернуться – и снова встретить своих друзей. Но учёные пока ещё не изготовили машину времени. Тогда я взял и решил: напишу книгу про Вовку Рыжикова, Петьку Козлова, Серёжу Царапкина и их товарищей. Я сам выдумал все имена. Но одно совершенно точно: эти ребята очень похожи на моих друзей. Они верны дружбе, непримиримы к нечестности и несправедливости, а если им не всегда везёт, если они иногда ошибаются, то уж с этим ничего не поделаешь – на ошибках мы учимся. И мне бы хотелось, чтобы ребята из моей книжки стали вашими друзьями и чтобы на-ша общая дружба помогла вам быть всегда справедливыми, искренними и готовыми совершать добро.

Автор

1

Я сидел на лавочке в скверике перед нашим домом и проветривал голову после целого дня повторения правил грамматики.

Осенью меня ожидала переэкзаменовка по русскому. Как сказал директор школы, я находился один на один с реальной угрозой остаться на второй год в пятом классе.

В третьей и в последней четверти у меня были двойки по русскому. В диктантах я ухитрялся делать такие ошибки, что учителя обсуждали их на педсовете. А Анна Павловна, преподававшая у нас русский язык, стала сомневаться в моей нормальности. Сам-то я только под конец года понял, что никакой я не ненормальный. Просто я увлёкся схемами транзисторных приёмников и не учил, а зубрил правила и почти не читал книжки, но исправлять положение под конец года было уже поздно. На контрольном диктанте я привёл в ужас инспектора районо, который стоял у меня за спиной. Из-за него я ничего не мог списать у соседа по парте Антипкина.

На последних переменках некоторые ребята с жалостью, а некоторые свысока поглядывали на меня, как будто я уже сидел второй год в пятом, а они учились в шестом.

Но когда закончились занятия, я поклялся себе: «Дудки! Один месяц буду безвылазно учить правила и читать книги, другой – писать диктанты, а третий – купаться в озере. Ни за что не останусь в пятом!..»

Уныло, конечно, было сидеть в скверике, когда все занимаются чем хотят. В голове моей мелькали приставки, суффиксы и падежные окончания.

Я спичкой написал на песчаной дорожке слова: «Загорел. Прекрасный. Невмоготу».

Я всё время так тренировался.

В правильном написании первых двух слов я был уверен, а вот над «невмоготу» задумался. Я это слово стёр и написал его отдельно: «не в моготу», потому что решил: «не» с предлогом «в» вместе не пишется.

– Серёжка! – вдруг окликнули меня. – К тебе Анна Павловна пошла.

«Этого ещё не хватало!» – поморщился я и побежал домой.

2

В подъезде я столкнулся с Гариком. Он тоже сообщил:

– Там Анна Павловна!

Я вызвал лифт. Гарик зачем-то зашёл со мной в кабину. Мне не хотелось с ним разговаривать, потому что он отказывался диктовать мне диктанты. И вообще я его недолюбливал: в нём всегда было что-то лживое и недоброе. Я нажал кнопку, а Гарик, когда лифт был между вторым и третьим этажом, нажал на «стоп».

– Нас никто не услышит… – быстро сказал он. – Я знаешь что придумал? Клубника уже поспела. Сам видел… Давай ночью слазим в сад…

– А дальше что? – спросил я.

– Её хотят везти на выставку.

– Ну и пусть везут.

– Так мы же копали, пололи… Надо хоть попробовать…

Доказывать что-либо Гарику мне было противно и некогда: не терпелось услышать разговор Анны Павловны с мамой.

– Полезем! – уговаривал Гарик. – Даже интересно. Ночь, а мы ползём… А?

– Не пойду. Отпусти кнопку! – прикрикнул я.

– Скажи – струсил. Мямля! – обвинил Гарик.

Внизу кто-то забарабанил по железной сетке. Я оттолкнул Гарика и нажал кнопку.

– Струсил? Струсил? – не отставал Гарик.

Мне очень хотелось сказать всё, что я о нём думаю, но лифт остановился, я вышел на площадку, тихо прикрыл дверь и пригрозил Гарику:

– Я тебе ещё покажу!.. Я тебе струшу! Только попробуй залезть в сад!

– Иди! Иди! Пожалуйся! Предатель!.. – злобно зашипел Гарик.

– Я не предатель! – не задумываясь, сказал я, хотел войти в лифт, чтобы выяснить, кто из нас предатель, но тут снова забарабанили по железной сетке, и Гарик поехал вниз.

3

Я уже хотел было открыть дверь, но услышал, что мама и Анна Павловна разговаривают в передней. Я замер у двери. Мама всхлипнула:

– В кого он? Я за диктанты получала в школе только четвёрки и пятёрки. Муж до седьмого класса был отличником. Мы вместе учились. Так в кого же он? В кого?

– Да-а… делать в одной фразе из пяти возможных ошибок восемь – рекорд.

– Прямо пещерный житель… – мама снова всхлипнула.

– Только не нужно отчаиваться. Я уверена, что Серёжа настроен серьёзно. Ему необходимо помочь до начала консультаций в школе.