Том 5

Том 5
В. Чижов

В «Том 5» вошли два романа: «Lim Lion» и «Озарение Арпера».Lim Lion – это безумный роман между врачом и топ-моделью, окончившийся хэппи-эндом. Их встреча – это судьба, и кто мы такие, чтобы завидовать их счастью? Озарение Арпера – это невероятная история, покорившая весь мир, основанная на биографии молодого человека, представившегося обществу под псевдонимом Ден Арпер. Впоследствии ставший культовой личностью, написавший всемирно известную книгу, тем самым, задав дифферент многим поколениям. Книга содержит нецензурную брань.

Том 5

В. Чижов

© В. Чижов, 2022

ISBN 978-5-0056-0171-1 (т. 5)

ISBN 978-5-0053-7628-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Lim Lion

Введение

Она – успешная модель, он – успешный сотрудник медицинского учреждения. Искра безумия и полет на прекрасный остров, страсть, головокружительный успех и зависть. Обо всем этом можно только мечтать или даже позавидовать героям, а быть может, стоит рискнуть и повторить их путь судьбе на великое зло? Решать только Вам.

История, ставшая былью или быль, превратившаяся в роскошную жизнь. Имена вымышлены по желанию персонажей.

Если Вы хотите сэкономить себе кучу средств и обрести внутреннюю уверенность в модельном бизнесе, прекрасно провести время за чтением, то эта книга прекрасно подойдет для Вас, в случае, если Вы обычный врач, то не стоит судить книгу по обложке, настоятельно советую, ознакомьтесь с этой прекрасной интеллектуальной работой.

Мата нет, нет – он есть, но только в самом начале, в стихе, а в жизни его еще больше, но (!) мне, кажется, только с авторской позиции, что, здесь сделайте рассудительную паузу, он, тире, стих, гениален. Вы можете заменить нецензурную лексику на одно слово – «даром», смысловая нагрузка от этого не пострадает. Книга может быть куплена или прочитана хотя бы из-за него, стихотворения, простого, но гениального, как и книга.

Пишется раздельно, так как вы можете вставить вместо нижнего подчеркивания: мой, их, огромный, маленький, широкий, толстый, упавший, чье-нибудь имя, к примеру, любимого сказочного персонажа, даже единорога и так далее.

Приятного Вам чтения и улыбайтесь, улыбайтесь.

Запомни меня

Меня зовут Ху, не потому что Хэ-У, а потому что Икс-Игрек. На самом деле мои родители жуткие моральные садисты. Они специально выбрали это имя, чтобы я стал биологом, заблаговременно подумав о моем будущем. Мой отец пришел к этому еще до зачатия, распорядившись дальнейшей судьбой своего сперматозоида. Думаю, вам не составит огромного труда, предугадать заготовленное имя для девочки – Xх. Уж лучше бы, а впрочем, не будем о грустном. Наполеоновские планы могли быть нарушены в любой момент. Дверь в математический кабинет находилась недалеко. Конечно, о моем прозвище ходили легенды.

– «Хромосома! Хромосома»! – раздавались крики то в школе, то на улице.

Время перемен осталось позади, вместе с портретами великих фамилий Чехов, Павлов, Цицерон и Аристотель. Без особого труда, я поступил в медицинскую академию. И как-то по секрету, на одном моем дне рождения, отец раскрыл более страшную участь, которая светила мне в случае отвратительной учебы.

– «Понимаешь, Ху, я так подумал, если ты провалишь экзамены и не поступишь на биолога-генетика, то без всяких трудностей сможешь стать проктологом»!

– «Что»?! – такова была моя первая защитная реакция, условный рефлекс, выработанный в процессе общения с отцом. Разумеется, я крикнул, да так, что родителю в лицо полетели слюни. Потом я пришел в себя и продолжил молчать. Пока мой грозный клич нарушал внутреннюю тишину, папа продолжал говорить.

– «Проктологу не нужно учить все эти строения, запоминать названия костей, он ведь узкопрофильный, во всех смыслах этого слова. Лучше же, как говорил Брюс Ли, выучить и отточить один удар, чем тысячу или сколько-то там. Согласись, профессия прибыльная, как и у стоматолога, только ответственность ниже. Ну, мы понимаем друг друга. Не ниже, а меньше шанса накосячить, ты же понимаешь, я уже все продумал, тебе не надо переживать за свою будущую роскошную жизнь».

Жаловаться было грех. Хотя нутро вопило:

– «Проктолог! Проктолог! Да почему не маммолог?! Я бы смотрел на грудь и торжествовал, а потом бы ко мне пришла пожилая дама и, о! Надо было выбрать пластическую хирургию! Хотя нет, там насмотришься на дефекты больше, чем в кабинете маммолога».

Биолог-генетик – это то, кем я стал заочно, еще только-только прорвав оборону круглой яйцеклетки. Однако эта история не о том, как мой глаз смотрит в микроскоп. Надо же как-то познакомиться с читателем, а еще умело не оскорбить его, но частично использовать его имя или половую принадлежность.

Любой специалист с высшим образованием, работающий в нашей отрасли хорошо отдыхает, включая и проктологов.

– «Так вот», – внезапно закончил свою фразу отец, а потом стал махать перед моими глазами своей ладонью, – «Ты тут»?

В этот момент я уже принимал третью пациентку в своем кабинете маммолога, предлагая ей оголить свою грудь, но только после того, как поинтересуюсь у набора ХХ-хромосом, что их беспокоит. Пришлось вернуться из своего удобного кожаного кресла за праздничный стол.

Мой отец в прошлом был музыкантом. Точнее вокалистом. Когда его «розовые очки» были сняты обществом и раздавлены с хрустом на асфальте, перед ударом в глаз, какой именно он не рассказывал, в его голове произошел настоящий разрыв шаблонов мышления. Как оказалось, все его песни были о нем самом. В итоге получился настоящий портрет человека, которым быть не стоит. Уйдя на покой, мой батя пошел работать в банк, но и там, общество относилось к нему с каким-то стебом. Зато когда появился я, его жизнь коренным образом изменилась. Очень часто он мне рассказывал о том, как попса в 90-е повлияла на западное общество.

– «Группа Limp Bizkit – это скрытая фонетика стадиона „Олимпийский“! Зарубежный Федя мечтал о том, как приедет в нашу страну и выступит перед многочисленной аудиторией».

– «Папа, но ведь это же не поп-музыка», – возразил я в семилетнем возрасте.

Мой родитель мудро отредактировал мое представление о сцене.

– «Сын, но ведь она же по-пу-ляр-ная»!

Все разговоры о музыке мне казались каким-то бредом. Представьте сами, какая-то группа из начала двухтысячных, а на дворе уже почти вторая половина века. Мой отец все не унимался, его несбывшиеся мечты, переместились в некий гараж. На стенах там, висели плакаты со звездами, ушедшими со своего Эвереста на пике популярности, образованного, конечно же, от пилотажного термина пике, а никак не карточной масти, но больше всего выделялся ковер. Сказку про этот объект роскоши, мне доводилось слышать от своего родителя неоднократно.

– «Ковер! Ковер! Ты просто не представляешь! Сначала вся русская попса записывалась в небольших студиях, и там висел ковер, как элемент роскоши. Ты даже представить себе не можешь, сколько пыли из него можно выбить сегодня, обеспечив безоблачное детство в старости. „Свои“ понимали это явление и хотели показать то, что живут обеспеченно. А вот со временем произошел настоящий прорыв ковра в зарубежье. Кто-то в тесном отечественном гараже переигрывал заморские песни, а на стене или под ногами обычно висел или лежал ковер. Отправив клип в сеть, люди ждали, как их работу оценят. Безусловно, качество аудиозаписей оставляло желать лучшего, тем и привлекало внимание, вызывая улыбки на лицах дорогостоящих звезд. Сделав много витков вокруг своей оси, Земля получила новое английское слово – „cover“, но началось все с нашей попсы, ведь рок тогда „дремал“, находясь по меркам известности под землей, не мельтеша на ТВ. И вот, прошли года. На всяких дисках так и писали cover, а не обложка. Представь, даже на журналах некая богиня гламура помещалась на ковер, а не на лицевую сторону»!

В общем, вы можете представить, в какой семье я вырос. Отец не позволял заниматься мне музыкой, грустно рассуждая о своем прошлом. Мне казалось, он висел на одном из плакатов, только его лицо находилось под париком, а на носу было что-то белое. Про сценический образ он отшучивался, неоднократно заявляя о стебе и магическом ковре. Гараж со всякой аппаратурой не давал мне спокойно спать.

– «Нет, Ху, тебе нельзя заниматься музыкой. Иначе общество узнает о моих шедеврах в прошлом, и ты будешь изгнан с пьедестала» – эта фраза изменила мое отношение к творчеству. Я демонстративно бросил барабанные палки в его гараже, так и не приступив к музицированию. Позже отец мне неоднократно говорил, что это был мой лучший удар, который никто и никогда из музыкантов не сможет повторить. При этом, он обычно отворачивался, сохраняя молчание, а затем, пропадал в своей обители, куда вход с того момента был для меня категорически воспрещен.

Особенность моей профессии заключалась в том, что часто приходилось сохранять врачебную тайну, выдавая при всем этом своему пациенту, некую одностороннюю расписку, обеспечивающую ему спокойный сон и некую гарантию о моем высоком уровне профессионализма. Моя прямоугольная табличка на двери, выделялась от всех остальных, наделяя особым статусом, выделяя среди прочих профессионалов неким ореолом избранности. Ее секрет был прост и работал, как говорится: – «на ура», внушая любому скептически настроенному человеку абсолютное спокойствие и доверие. На табличке виднелась длинная надпись: Старший научный сотрудник лаборатории мутагенеза медико-генетического научного центра – Ху. Отсутствие фамилии производило некий фурор в очереди. Пациенты просто не понимали, как ко мне обращаться, слегка смущаясь от этого и теряя свою уверенность, полностью попадая под мой врачебный авторитет. За стеной в ожидании, больные могли позволить себе улыбнуться, но, только вставая с кушетки, расположенной вдоль стены, или делая первый шаг к двери, в их головах происходила химическая реакция. Сравнить ее можно было только с прыжком в неизвестное, а переступив через волшебный порог кабинета из больничного коридора, сразу же менялись в лице и выбирали для своего обращения ко мне, всего лишь две буквы – Вы.

На рабочем столе с медицинскими картами, современным организационным оборудованием в виде моноблока, но никак не ноутбука, которым обладает множество студентов, я спокойно заполнял очередную расписку. На подоконнике, ухоженный цветок с причудливым названием – «тещин язык», тянулся к оконной ручке пластикового окна. Шумы с улицы практически не проникали в мою рабочую обитель. Портрет Пирогова Николая Ивановича возвышался над моим удобным креслом.

– «Медицина – это сестра философии», – проговорил довольный мужчина, сидя по другую сторону стола.

В такие моменты задумываешься о том, что болезням нет числа, но есть лишь заработная плата, а еще пациенты, которые тебе благодарны или ожидают твоей помощи. Какая же тут философия? Улыбнувшись, я стал слушать дальше, продолжая писать. Мужчина все никак не унимался.

– «А все философы предпочитают коньяк, вы, кстати, какой предпочитаете»?

В такие моменты иногда начинаешь погружаться в эту науку с головой, как правило, размышляя об этикете. Согласитесь, такой вопрос является показателем дурного тона. Что ответить в такой ситуации? Лучше философствовать об этом, нежели о каких-то сверх заратустровских мыслях при всем моем уважении к пациентам. Аспект моей деятельности – это не героико-хирургический эпос с лавровыми листьями на венке, где сами понимаете, что стоит на первом месте. Вот именно стоит, как недостающая буква Й, что в имени моем, дает совсем не то, что надо бы, короче говоря, трезвость.

«Менструация – это кровавые слезы раздосадованной матки» – вы думаете, это сказал или написал Гиппократ? Нет. Это все люди, которые не имеют к медицине никакого отношения. Врач, он либо врач, либо философ. Откуда у нас время на философские камни в почках?

– «Вот, пожалуйста, я бы сказал, приходите еще, но думаю, одной встречи мне с вами достаточно, чтобы понять, что вы абсолютно здоровый человек», – обратился я к своему пациенту, прилагая некую расписку и волшебную справку для работы.

Слегка прищурившись, мужчина поднес листок с шапкой «Справка» к своим глазам на двадцать сантиметров от головы, сразу стало понятно, мой клиент забыл дома очки.

– «А что за анкилозирующий спондилоартрит»? – еле прочитав по слогам, спросил мужчина.

– «Вы приходите на работу, говорите, что вас „прострелило“, в общем, вы меня поняли».

– «Ох, дорогой мой, я даже не знаю, как вас отблагодарить»! – отложив экземпляр справки о моем лечении, мужчина вытянул из-под потертого коричневого пиджака, бутылку какого-то неизвестного мне доселе коньяка.