Афоризмы. Русские мыслители. От Ломоносова до Герцена

(Г. Р. Державин, 15)

Напрасно думают, будто люди всегда и во всякое время были одинаковы. Я утверждаю, что слабые смертные никогда не были столь глупы, безумны, порочны и столь достойны сожаления, как ныне.

(И. А. Крылов, 1, 4)

Какое счастие мне в будущем известно?
Грядущее для нас протекшим лишь прелестно.

(В. А. Жуковский, 4)

Все великое земное
Разлетается, как дым:
Ныне жребий выпал Трое,
Завтра выпадет другим…

(В. А. Жуковский, 7)

Мне кажется, журналист не должен слишком увлекаться тем, что ныне почитается духом времени, и им одним ценить настоящие произведения. Пусть бережет его от сего поползновения история разных духов, в разное время господствовавших. И тогда он не будет, подобно некоторым из русских читателей, сердиться на Карамзина за то, что в Несторово время исцеляли больных не магнетизмом, а «травами и молитвами». И в магнетизме, и в сухих травах, оживленных верою, найдет он историческую истину, которая переходит из века в век и всегда священна для мудрого, испытующего времена и лета.

(А. И. Тургенев, 3, 1)

Отчего не любуемся мы и без всякого благоговения смотрим на солнце, которое древнее и самих пирамид египетских? Неужли серый мох и запустелость причиною этих ощущений при виде развалин? Неужли развалины производят на нас это действие для того только, что они развалины? Для чего не ощущаем мы ничего при виде того же самого солнца, которое и египтян освещало? Оно должно бы для нас быть еще интереснее, потому что мы не видим на нем следов разрушительного времени, уверены будучи не менее в его древности, – видим его точно таким, каким видели его и египтяне. Мне кажется, что это происходит от участия, которое мы берем в себе подобных. И тут жили люди, думает меланхолический, углубившийся путешественник; может быть, это труды моих праотцев – и какой конец им?.. Это невольное чувство причиною того священного благоговения при виде древности, дела рук человеческих.

(А. И. Тургенев, 5, 22 июня 1803 г.)

Сколько живых еще подлецов, сколько подлецов уже мертвых, но бессмертных по милости этих записок… Многие скрыли стыд свой в гробе, но если дело истории изводить на свет правду, то они пожелали бы зарыть с собою эти записки.

(А. И. Тургенев, 14)

Только тот народ имеет историю, кто оной достоин… Провидение, кажется, бережет историю только для тех, кои приобщают и свою лепту к общей массе блага человеческого: те, кои просто губят, не освежая землю, исчезают с лица ее без славы…

(А. И. Тургенев, 18)

Кажется, никогда еще не видно было в человеческом роде такой неутомимой деятельности и такой, так сказать, торопливости жить, как теперь. Зато и никогда люди не были свидетелями столь быстрых превратностей и столь чудесных событий, как в наше время. Великие события, как волны, поднятые бурею, стремятся одни за другими.

(Ф. Н. Глинка, 6, 2, Разговор на станции…)

Некто сказал прекрасную истину: чтоб дорожить жизнию, должно дорожить временем, ибо жизнь состоит из времени.

(Ф. Н. Глинка, 6, 2, 3)

Человек, кажется, едва удостоивает вниманием быстрое мелькание часов настоящих и, напротив, с каким-то тайным удовольствием любит переноситься в прошедшее и, так сказать, протяжно наслаждаться приятностями оного – воспоминаниями.

(Ф. Н. Глинка, 7)

Время все разрушает и созидает, портит и совершенствует.

(К. Н. Батюшков, 17)

В воспоминаниях мы дома;
А в настоящем – мы рабы
Незапной бури, перелома
Желаний, случаев, судьбы.

(П. А. Вяземский, 22)

Имена хороших правителей, если события необыкновенные не возносят их на степень высшую, с коей могут они подействовать непосредственно на жребий государства и заготовить себе место в истории народа, должны довольствоваться и пользою и молвою временною; имена хороших писателей, не затмеваемые блеском событий современных, разливающие сияние благодетельное на эпохи бледные и скудные, всегда сохраняются признательно у народов просвещенных, как лучшее их достояние, как неотъемлемая собственность! Слава писателей, залог священный, вверенный гордости народной, может истребиться только вместе с нею в народе, униженном пороками правительства, или под бременем собственного разврата, уронившим величие предков.